Каменский В. Юность Маяковского. Тифлис, 1931)[494].
Март, 30–31(?).
В. Маяковский вернулся в Петроград[495].
Апрель – середина июня 1917. Москва.
Предположительно П. написал практически половину общего числа стихотворений будущей книги «Сестра моя жизнь»: рубежным условно можно считать стихотворение «Наша гроза» (цикл «Занятье философией»; первоначально он входил в состав главы «Развлеченья любимой»). К стихотворению было сделано примечание: «Эти развлеченья прекратились, когда, уезжая, она сдала свою миссию заместительнице». Примечание связано с отъездом из Москвы Елены Виноград. Позже были дописаны некоторые стихотворения из «Книги степи» («Балашов», «Подражатели», «Образец») и центральное стихотворение книги «Сестра моя – жизнь и сегодня в разливе…»[496].
Май, 1. Москва.
Вместе с Е. А. Виноград участвует в широко проводившемся праздновании 1 Мая[497].
Май, 21. Петроград.
В газете «Новая жизнь» рецензия Д. И. Выгодского «Стихи Центрифуги» на книгу П. «Поверх барьеров», вышедшую в Москве в конце 1916 года в издательстве «Центрифуга»: «Более глубокая, более серьезная, чем первая, более зрелая, просто – лучше написанная, чем первая, она, однако, уступает ей в той непосредственной поэтической вдохновенности, которая одна в конечном счете и определяет художественную ценность произведения. Г. Пастернак – мастер причудливого, неожиданного и потому останавливающего, производящего поэтический эффект образа»[498].
Май, 21. Москва.
В этот день отмечался православный праздник Троицы, П. с Е. А. Виноград участвовали в народных гуляниях на Воробьевых горах. Эти события стали сюжетной основой стихотворения «Воробьевы горы»:
Дальше – воскресенье. Ветки отрывая,
Разбежится просек, по траве скользя.
Просевая полдень, Тройцын день, гулянье,
Просит роща верить: мир всегда таков.
Так задуман чащей, так внушен поляне,
Так на нас, на ситцы пролит с облаков[499].
23 мая. Москва.
П. пишет почтовую открытку Е. А. Виноград на ее московский адрес (Поварская, Хлебный переулок, 16), от чужого имени, якобы отосланную с Урала, в которой упомянуты неизвестные лица, обозначенные инициалами, и неизвестные события. Открытка не была отправлена, сохранилась в бумагах А. Л. Штиха. Вероятно, это эпизод литературной игры («Развлеченья любимой»)[500].
Май, после 24–25. Москва.
П. пишет стихотворение «Свистки милиционеров», в первой редакции называлось «Уличная» и начиналось со слов: «Метлы бастуют». 24 мая после многочисленного митинга на Миусской площади забастовали дворники. 25 мая по всему городу прошла демонстрация дворников. В эти же числа вместе с Е. А. Виноград П. в ночные часы гуляет в парке Сокольники, приметы которого упоминаются в стихотворении:
И там, где тускнеет восток
Чахоткою летнего Тиволи,
Валяется дохлый свисток,
В пыли агонической вывалян.
В газете «Власть народа» (1917. 23 мая) сообщалось о действиях милиции в Сокольниках: 21 мая, «в Троицын день в сокольнической роще милицией и полуротой солдат были произведены обыски во всех чайных палатках. У находившейся в Сокольниках публики милиция требовала паспорта и документы, у кого документов не было, отправлялись в комиссариат». Вероятнее всего, П. с Е. А. Виноград оказались в Сокольниках уже после активных действий милиции в парке, поскольку в стихотворении упомянут оброненный милиционером свисток. Тиволи – название театра-варьете в Сокольниках, в котором в 1917 году была особая весенняя и летняя программа «концертов-кабаре». Она начиналась в 11 вечера и заканчивалась в 2 ночи[501].
Май, 25. Москва.
П. пишет вторую почтовую открытку «с Урала», адресованную Е. А. Виноград, но не отправленную ей, в которой упомянуты неизвестные лица и неизвестные события (см. 23 мая)[502].
Май, 26. Москва.
Вместе с Е. А. Виноград присутствовал на восторженной встрече военного и морского министра Временного правительства А. Ф. Керенского в Москве на Театральной площади, куда тот прибыл на митинг-концерт, проходивший в Большом театре. Газета «Утро России» сообщала: «А. Ф. Керенский в автомобиле, убранном красными пунцовыми розами, в сопровождении штаба уехал в Совет Солдатских Депутатов. По дороге ему бросали цветы в автомобиль, и везде за ним неслись клики „ура“, „да здравствует Керенский“» (А. Ф. Керенский в Москве // Утро России. 1917. 27 мая. № 130. С. 1). Видимо, тогда же П. пишет стихотворение «Весенний дождь»:
Это не ночь, не дождь и не хором
Рвущееся: «Керенский, ура!»,
Это слепящий выход на форум
Из катакомб, безысходных вчера[503].
Весна. Москва.
Разговор с сестрой Жозефиной о февральской революции и будущем искусства. П. рассуждает о двух типах женской красоты: «Существуют два типа красоты: благородная, невызывающая – и совсем другая, обладающая неотразимой влекущей силой. Между этими двумя типами существует коренное различие, они взаимно исключают друг друга и предопределяют с самого начала будущее». О двух типах женской красоты П. впоследствии скажет в «Послесловии» к «Охранной грамоте», написанном в форме письма к Р. М. Рильке[504].
Начало-середина июня(?). Москва.
Готова первоначальная рукопись книги «Сестра моя жизнь». Предположительно в нее входили 23 стихотворения из первых трех глав: 1 глава – цикл «Не время ль птицам петь», кроме стихотворения «Сестра моя – жизнь и сегодня в разливе…»; 2 глава – «Книга степи», кроме «Балашов», «Подражатели», «Образец»; 3 глава – «Развлеченья любимой», включавшая в себя 2-ю часть, впоследствии отделившуюся в цикл «Занятья философией». Книга заканчивалась стихотворением «Наша гроза».
Е. А. Виноград и ее брат В. А. Виноград уехали в Романовку (село в Саратовской губернии между Мучкапом и Балашовом) участвовать в создании органов земского и городского самоуправления. Уезжая, она подарила П. свою фотокарточку. Это обыграно в стихотворении «Заместительница», написанном вскоре после ее отъезда.
На прощание П. дарит Е. А. Виноград первоначальную рукопись новой книги стихов в обложке от «Поверх барьеров». По воспоминаниям Е. А. Виноград (Дородновой), «…каждая страница книги „Поверх барьеров“ была обклеена с обеих сторон белой бумагой, на которой были написаны чернилами новые стихи, она выглядела очень пухлой. Обложки я не помню, вероятно, тоже была наклеена белая бумага и написано новое название». Рукопись погибла в марте 1942 года во время воздушного налета на Москву, когда бомба попала в дом на Коровьем валу, где жила Е. А. Виноград (Дороднова). Сходным образом вспоминает о книге сам П. (в передаче З. А. Маслениковой): «Когда я заканчивал „Поверх барьеров“, девушка, в которую я был влюблен, попросила меня подарить ей эту книгу. Я чувствовал, что это нельзя, – я увлекался в то время кубизмом, а она была сырая, неиспорченная, – и я тогда поверх этой книги стал писать для нее другую. Так родилась „Сестра моя жизнь“»[505].
Июнь, 27. Романовка.
Письмо Е. А. Виноград – Б. Л. Пастернаку в Москву.
Ответ на письмо П., которое было уничтожено сразу по получении. Попытка разрыва отношений: «Ваше письмо ошеломило, захлестнуло, уничтожило меня. Я так и осталась сидеть, не веря своим глазам – все кружилось передо мною. Оно так грубо, Боря, в нем столько презренья, что если б можно было смерить и взвесить его, то было бы непонятно – как уместилось оно на двух коротких страницах. <…> Ни писать Вам, ни видеть Вас я больше не смогу, потому что не смогу забыть Вашего письма». Письмо заканчивается просьбой разорвать фотографию, оставленную в качестве «заместительницы»[506].
Июнь. Москва.
П. переехал – снял квартиру по адресу: Нащокинский переулок, д. 6, кв. 16. Квартира принадлежала сестре Ф. Н. Збарской – Т. Н. Лейбович, которая, получив место земского врача в деревне Шарапово под Мытищами, уехала туда на летние месяцы[507].
Июнь-июль. Москва.
Работа над незавершенной стихотворной драмой «Смерть Робеспьера» (см. Конец февраля – до 5 марта)[508].
Июль, до 10.
Первая поездка П. в Романовку к Е. А. Виноград.
П. провел в Романовке четыре дня: «Из четырех громадных летних дней сложило сердце эту память правде» («Белые стихи»).
Уезжал обратно из соседнего с Романовкой села Мучкап Камышинской железной дороги.
Перед отъездом разразилась гроза, которая была запечатлена в стихотворении «Прощальная гроза»: «Сто слепящих фотографий ночью снял на память гром» (вошло в книгу «Сестра моя жизнь» под названием «Гроза моментальная навек»)[509].
Июль, 28. Москва.
Письмо В. А. Винограду.
Обещает выполнить просьбу В. А. Винограда – узнать в канцелярии Московского университета о возможности продления учебного отпуска. С 1916 года В. А. Виноград состоял студентом медицинского факультета Московского университета, на котором оставался до осени 1917-го