И очарованный вполне —
Впервые вылез на Луне.
Вот и на!
Вот и она!
Луна! Луна!
Я даже сел от счастья.
Даже в травку лег,
Как будто крохотная
Часть я —
Ну, что ли – сизый мотылек.
И я —
Сентиментально пусть —
Подобно радостному балуну
Восторженно
Поцеловал Луну,
Поцеловал, как милую,
Взасос,
Забыв про всякий Sos-sos-sos
Трагической волны.
Ого! Теперь я —
Гражданин Луны.
Она со мной. Сижу на ней.
Чертовски счастлив ей-ей-ей
Я даже от разлива <чувств>
Землю и траву
Хрустко пожевывал на вкус.
Изззумительно!
Гармония вселенной
Кругом права!
Ну, точь-в-точь,
Как и у нас,
Земля, трава
(отсюда прочее яснее)
Пожалуй, чуточку
Еще вкуснее.
Не шоколад, конечно, нет,
Но обыкновенный
Вкус планет.
Как замечательно!
Ведь означает это,
Что лунная планета
(ученый мозг высок!)
Действительно
Есть от Земли —
Случайно оторвавшийся кусок.
Наш чудный спутник!
Или, по-нашему,
Сознательный попутчик,
Но еще почище и получше.
Восхищает взоры:
Трава,
Долины,
Горы.
Под рукой цветочек—
«розовая кашка».
Ура, ура! И по руке,
Смотрю, ползет букашка!
О, милая!
Ты здесь милей гораздо.
Ну, здравствуй,
Здравствуй!
Ты первая,
Вся в алое одета,
Пришла приветствовать
Туриста и поэта.
Спасибо, чуткая!
Гляжу:
Как лодка на реке,
Плывет букашечка.
По волосатистой руке.
И та же у нее
Земная тихая сноровка.
Узнал! Ура!
Да это – «божия коровка».
Прелесть!
Признак жизни есть!
Все остальное
Будет вволю.
О, какая выдающаяся честь
Мне выпала на долю
Первому увидеть
Жизнь Луны,
Которой все мечты
Людей Земли
Недостижимостью
Больны
(о Луне всю жизнь
кричим мы).
А поэты? Те уж от Луны
Никак не излечимы.
Ни пить, ни есть
Поэты могут много лет,
Но жить без Луны? —
Таких поэтов нет.
Недаром
Пошлости густые облачища
Плывут там
Над Землей-планетой
Стихами о Луне
(Стихи соплей не чище),
О Луне, романсами распетой.
Недаром поэзия Земли
Гнусаво шепчется:
«Луна, ты —
Греза,
Божество,
Волшебница,
О, страстная,
О, лунная,
О, ночь»!
Всю эту дрянь
Перечислять невмочь.
К тому ж
Каждый влюбленный муж,
Накинув на Луну
Арканом бровь,
Обязательно рыдает:
«Луна… безумная любовь…
Безумно соловьи поют…
И ты, безумная, моя…
Луна… окно… уют…».
Таких «поэтов»
Пусть утюгами бьют,
Чтоб черт их брал, марал.
Тут я не вытерпел
И, вглядываясь в шар земной,
С угрозой заорал:
Будь вы прокляты,
Земные пошляки,
Изгадившие лунную
Поверхность смрадом.
Ужо вернусь к вам, сопляки,
Всех перехлещу
Своим снарядом!
Впрочем,
Что я волнуюсь?
Где снаряд?
Я и забыл —
Ведь там одни осколки
Разбросаны, наверно, в ряд,
Как граммофонные иголки.
Зачем волнуюсь? Нервы?
Нет, от разлива счастья,
Что я здесь самый первый
И, так сказать,
Герой отчасти.
Еще сижу в траве,
Ни шагу не отведав
(прикидываю взглядом даль),
А уж кричу:
Ура! Победа!
И пьян от воздуха.
А воздух – как цветет миндаль.
Сижу в траве.
Пусть зреет в голове
План верных действий,
Обдуманных шагов.
А в общей сумме, вместе —
Пожалуй, я готов.
Ведь ясно, что первые шаги
Направлю, как парад,
Туда, где по моей примете,
Лежит разбитый мой снаряд,
Мой конь стальной
Единственный на свете.
Туда, где справа у горы,
Синеют тухлые бугры,
Томясь от солнечной игры,
Как тегеранские ковры.
Туда.
Это не близко,
Но шел бы век туда.
Ведь все равно —
Мне торопиться некуда.
Даль хороша!
Я встал. Расправился.
Свернутый исправный
Парашют уложен за спиной.
Я сделал первый шаг.
Но что со мной?
В приятном изумленье замер.
Шагнул еще.
Еще опять.
Как будто на шаги
Сдавал экзамен.
Шагну – и не могу понять.
О черт возьми!
Какая легкость! Диво!
Метров по восьми,
Смекаю каждый шаг.
И чуть дыша,
Шагаю так ретиво,
Как иногда
Вот видится во сне.
Несет и никаких!
Но здесь живая явь ясней
И близкой кажется
Любая перспектива.
Ученые, ура!
Вот это лестно —
Об этом на Земле
Давно известно.
Действительно,
Как только
Ни шагнешь вперед
По здешним берегам,
Ну, так и прет,
и прет,
Как будто крылышки
Приделаны к ногам.
Чую —
Счастье в десять раз
Умножено.
В ходьбе, бывало, топотал,
Когда с ружьем носился.
А тут
От восхищенья
Захлебнуться можно,
И я нестерпимо гоготал.
И в легком воздухе
Мой смех звенел,
Как сброшенный металл.
Я гоготал.
Еще бы! Ну!
Понравились мне
легкие устои
Ведь этак
Прошагать Луну —
Прямо ничего не стоит
Мне —
Опытному Гаю.
А я ведь только
Лишь шагаю.
Не бегу.
Ну, что да ежели…
Пустился в бег
Быстрей, козой.
Ххо-хо!
Мы и во снах
так не жили,
Как полетел я стрекозой.
Едва коснусь
Земли носком —
Меня несет
Опять броском.
Мелькают, вижу, звенья
От и до прикосновенья.
И нипочем ложбинки
Или вдруг
Куст алости —
Прямо через них
Прыг-прыг.
И никакой усталости.
Фу! Дьявол!
Если и вспотел —
То только от таких
Чудесных дел.
От резвости отчаянной.
Ну, стой!
Остановился.
Необходим причал иной,
Чтоб дух перевести
И на покой глаза.
Взглянул назад:
Ого! За шесть иль семь
Часов пути
Я пробежал
Игривым ветром
Густую уйму
Километров
(без питья, без пищи) —
Пожалуй, что с полтыщи.
Вот и бугров орава.
Вот и гора направо —
Та самая.
Что издали казалась
Виденьем синим
Теперь стоит,
Как филин на лесине,
И, может быть,
Глаза ее вершины
Видят крах
Моей стальной машины
Где снаряд?
Тревожат нервы
Насчет какой-нибудь
Жратвы:
Наверно, там
Спаслись консервы,
Хотя б коробки
Паюсной икры.
А вообще
Немало там
Съестных вещей.
А вдруг да все
Досталось зверю?
Нет, не верю.
Зверей пока что
Не видать!
Ну, кстати, это не беда.
И даже лучше
Всяких икр.
Подумал:
Встретится тут тигр.
Я – без ружья.
И ни при чем вопрос:
Здоров как?
Ведь тигр —
Не божия коровка.
Не тяпнуть тигр
Никак не может.
А у меня с собой
Лишь перочинный ножик
(которым вечно дорожу),
Да за спиной
Приятель-парашют.
Но позвольте – где я?
Передо мной —
Ура! Счастливая идея!
В единый миг
Туда попер,
Туда с расчетом
На утесы ввысь.
Заманивала мысль:
Увидеть с высоты
Осколки бывшей жути
И броситься к ним
Вниз на парашюте.
Ура! Задорными
Прыжками в круть
Погнал я
С ловкостью туриста
На вулканическую грудь,
Где широта в буграх игриста.
С камня на камень —
Все выше и выше
Пружинно ногами
По каменной крыше
Прыгал, как мячик,
В затейной удаче.
Как пух, себя нес
На вершинный утес.
Вот и стой!
Синь.
Простор.
Берега.
Даль.
Долины.
Река.
Не ошибся! Ага!
Под утесом