– Не очень. Собирай чемодан, бери минимум вещей…
В центр города или в Шарлоттенград, как говорили русские эмигранты первой войны, мы добирались около часу. Наконец, я притормозил возле дома с аркой и с зарешечёнными воротами. Набрал нужный номер, мне ответили: «Сейчас». Нащупав в кармане пистолет, я напряженно ждал.
Ворота медленно открылись
Мы въехали во двор, к нам навстречу вышел светловолосый мужчина. Он подал условный сигнал, и я вынул руку из кармана. Потом достал из-за сиденья чемодан Сони и помог ей выйти из машины.
– Господи, ну и казематы, – заявила она, когда мы поднимались в лифте на третий этаж. – Надеюсь, мне здесь не придётся долго засиживаться?
Я промолчал.
Встретивший нас человек уже звонил по телефону, как у нас было заранее условлено. Я закрыл за нами дверь и поставил чемодан на пол. Молодой человек жестом показал, что уже дозвонился: всё в порядке.
Я повернулся к Соне.
– Помнишь моё обещание? – спросил я.
– Какое?
– Ты меня уже два раза спасала от смерти.
Соня опустила глаза, и лицо её сразу стало озадаченным и встревоженным.
XXVIII. На крючке
«Слышите, грохочут Оры!
Только духам слышать впору,
Как гремят ворот затворы
Пред новорожденным днем.
Феба четверня рванула,
Свет приносит столько гула!
Уши оглушает гром,
Слепнет глаз, дрожат ресницы.
Шумно катит колесница,
Смертный шум тот незнаком.
Бойтесь этих звуков.
Бойтесь,
Не застали б вас врасплох.
Чтобы не оглохнуть, скройтесь
Внутрь цветов, под камни, мох».
Мне пришлось вернуться в коттедж Сони в Кемпински, чтобы захватить кое-какие её вещи, забытые в спешке, а также локоны Моцарта, а затем вернуться в Шарлоттенбург.
Уложив всё, что мне было нужно в чемодан, я собирался уезжать, как в дверь позвонили.
Я подошёл, посмотрел на экран – там стояла Ольга Романцова. Это было просто невероятно.
Я открыл дверь, молча пропуская Ольгу вперёд.
– Да, я прекрасно понимаю, что вы ощущаете, – сухо проговорила фрау Романцова и вошла в прихожую.
Выглядела она стройной и элегантной, хотя одета была довольно скромно, по-спортивному просто. На кармане белой блузки я разглядел монограмму «О. Р.» – Ольга. Я всегда называл ее фрау Ольга, но для Евгения она была Ольга. Красиво облегающие её бедра джинсы. Чёрные как смоль волосы были перехвачены сзади в хвостик. Я даже пожалел, что Романцов не смог уехать с ней в какое-нибудь родовое английское поместье – там бы Ольга тоже прекрасно смотрелась в твидовых костюмчиках.
– Вы что-то от меня хотели, фрау Романцова? – осведомился я.
– Для этого я выбрала самое неподходящее время, да? – переспросила Ольга. – Кстати, на самом деле я искала вас, герр Рудольф. Всюду. И вот неожиданный успех: я позвонила, дверь распахнулась и…
– А почему вы решили, что найдёте герра Рудольфа именно здесь?
Хороший вопрос. Но фрау Ольга не ответила. Мне стало стыдно за неё, пойманную на откровенной лжи, она вела себя словно провинившаяся школьница. Для того чтобы ловко врать и изворачиваться, нужна практика, а Ольга просто меня проигнорировала.
Я посмотрел на Ольгу. Она стояла, виновато потупив взор, словно школьница в кабинете директора.
– Где Евгений? – спросил я.
– Рудольф… – пробормотала она. – Как бы вам сказать?…
Мне захотелось встряхнуть её.
– Где он? – повторил я.
Она не ответила.
– Где бы он ни был, вы явно не ожидали, что он быстро вернется. Куда вы его послали, Ольга?
Она облизала губы.
– Это была глупая ссора… Я не могла остановить его!
– Значит, он все-таки решил разделаться с Глотцером и рванул из Мюнхена в Берлин? Болван несчастный! Или он думал, что это ковбойский фильм о Диком Западе?
– Нет, вы ошибаетесь! – выкрикнула Ольга. – Он вовсе не так думал, он…
Ольга вдруг замолчала, словно прикусила язык. Я испытующе посмотрел на нее и решил, что пора созвониться с Сансанычем.
– Понимаю. Во всяком случае, мне кажется, что я понимаю. Подождите, мне нужно позвонить.
Она бросила на меня быстрый взгляд, кивнула и стала пить кофе. Я пошёл в прихожую, где был телефон. К черту секретность, решил я и связался с Берлином прямо при ней. Если хотят, пусть завтра же поменяют пароль. В любом случае им придется это сделать. Меня соединили с Сансанычем.
– Говорит Рудольф! – сказал я.
Сансаныч был в своём репертуаре.
– Где ты был? Я пытался найти тебя.
– Я найден. Выкладывайте.
– Мне сообщили, что герр Романцов направляется из Мюнхена в сторону Берлина в своём быстроходном «Порше».
Я посмотрел на Ольгу, и вдруг меня осенило.
«Глупая ссора», – мимоходом сказала бы Ольга.
Хотя, она была не из тех женщин, с кем можно было ссориться в обычном смысле слова.
– Сдаётся, что молодожёны немного поцапались, шеф, – сказал я в трубку и увидел, как Ольга Романцова поморщилась. – Если я прав, то Романцов раскипятился, как чайник, поэтому и гонит как сумасшедший. Когда такие истые русские выходят из себя, в них словно бес вселяется и удержать их уже невозможно. Он вылетел из мюнхенского дома, чтобы выполнить ненавистное ему задание, но подсознательно наверняка надеется, что нечто должно помешать ему это выполнить.
В моё ухо ворвался голос Сансаныча:
– Полиция хотела выставить кордон, но вмешались другие службы, которые узнали, что происходит. Поэтому сейчас за Романцовым просто следят, но он должен вот-вот пересечь границу дозволенного.
Чуть поколебавшись, я сказал:
– Будет очень глупо, если они попытаются задержать его.
– Согласен. А на обратном пути? Если он вернётся, конечно. Его предшественник, как ты помнишь, не вернулся.
– Я верю в него, – сказал я. – Если его «Порш» не взорвётся или не улетит в небо, то никакой русской мафии с ним не совладать.
– Так что ты советуешь?
– Зависит от того, что им нужно: артефакты или антиквар по имени герр Глотцер.
– Их интересы, конечно, следует учитывать, – ответил Сансаныч, – но наша цель – не Глотцер, а вещи более важные, культурные ценности мирового значения.
– Я не забыл, – ответил я. – Но я не рассчитываю, что такого человека, как Красавчик-Ник, можно заставить поступать обычными методами, даже если бы мне удалось вести с ним беседу с глазу на глаз в подходящем месте. Давайте отнимем у него Глотцера и посмотрим, что случится.
– Если его пропустят с грузом, можешь ли ты гарантировать, что груз не пропадёт? Это слишком большая партия, и наши партнеры не хотели бы, чтобы артефакты разлетелась по частным коллекциям, а значит по всему миру?
– Шеф, вы хотите, чтобы я повесил трубку?
– Рудольф…
– Как можно что-то гарантировать?
В двух тысячах километров от меня послышался вздох.
– Я знаю. Но я обещал разузнать всё до точки.
– Риск, конечно, есть, – сказал я, – и всё может сорваться. Но если они остановят Романцова с изделием, то все, что они получат, – это: Евгения Романцова с изделием. И только. Если же его пропустят, то открывается масса заманчивых возможностей.
– У тебя уже есть план?
– Нет, конечно. Евгений сорвался с места, прежде чем я успел уговорить его сделать для нас то, что сейчас он делает по собственной воле. У меня не было ни единой возможности поговорить с ним. Прежде чем он доставит груз по назначению, я постараюсь как-нибудь перехватить его, но это будет непросто, поскольку я ничего не знаю о его планах. Но он должен был с кем-то договориться, поскольку в противном случае просто не знал бы, куда ехать, с кем встречаться и так далее…
– Хорошо, я тут тоже попробую кое-что предпринять, – сказал Сансаныч. – А остальное будет зависеть от герра Романцова, да?
– Совершенно верно, шеф. – невозмутимо сказал я и положил трубку.
– Ты искала меня, кажется?
Ольга сокрушенно улыбнулась.
– Да. Чертовски глупо с моей стороны говорить обратное.
– Неужто не могла придумать что-нибудь поумнее?
– Нет, понимаешь…
– Что тебе, чёрт побери, на самом деле здесь нужно, Ольга?
– Мне… – она смешалась.
Потом рассмеялась.
– Я догадываюсь, – ответил я. – Начнём с предыстории. Вы с Евгением, кстати сказать, пару лет назад были в Москве и встречались с Максом, занимавшимся Моцартом. Он выпустил мистико-эзотерический роман о великом маэстро из Вены.
– Да, вы правы, – кивнула Ольга. – Мы встретились тогда в кафе на Цветном бульваре.
– Вы даже обещали достать локоны Моцарта, чтобы исследовать их на присутствие двухлористой ртути (сулема), которой травили композитора, давая ему этот сильнейший яд с едой и питьём.
Ольга поморщилась.
– Вам и это известно?
– Разумеется. И ваша миссия была организована Михаилом Глотцером, не так ли?
– Всё верно, именно им. Хотя, для Евгения, как истового ценителя музыки Моцарта, важны были именно те локоны композитора, исследованием которых занимался Макс.
– Ольга, так давайте же будем до конца искренними друг перед другом. Евгению, наверное, уже надоело дожидаться там, в машине или еще где-то, пока вы вернётесь и отчитаетесь. Пусть поднимается к нам и присоединяется к беседе.
Ольга потупила взор и сказала совершенно другим голосом:
– Мне кажется, ты уже знаешь, в чем дело, Рудольф?
– Вы имеете в виду то, что хочет герр Глотцер от четы Померанцевых? Это не трудно угадать, учитывая род занятий Глотцера, прошлое Евгения Романцова и кое-что другое.
– Сначала Глотцер просто сделал Романову деловое предложение, – стала рассказывать Соня. – Причем Евгений получил бы большие деньги. Глотцер заявил, что своим людям он готов платить сколько угодно, но скорее расшибётся в лепешку, чем заплатит хоть цент этим чёртовым владельцам артефактов. Этим коллекционерам. Уступи им только раз, сказал он, и потом всю жизнь придется давать на лапу любому антикварному бандиту. Он хотел, чтобы кто-то отправился в Мюнхен и припугнул обладателя раритетов как следует. Романцов, естественно, согласился. Он давно набил себе руку в подобного рода делах. Он говорил, что у него сразу же вырабатывается адреналин, когда перед ним прижимистый владелец артефакта.