Ездили в основном я с Лабецким и Германом и перепаковывали коробки с водкой, вытаскивая неизбежно битые бутылки и докладывая целые из другой тары. Все, повторяю, было очень и очень неплохо – мы хорошо питались, дорого и стильно одевались. Я и Лабецкий перешли постепенно на коньяки «Мартель» и «Хеннесси», и виски «Джонни Уокер». Герман же, как человек более взрослый и консервативный, предпочитал водку «Смирнофф».
Правда, вдруг появилась еще одна проблема: где хранить деньги! Их стало столько, что в карманах не умещалось. После долгих раздумий решили держать сверток с деньгами в камере хранения – все на том же вокзале ZOO. Ключ от камеры доверили мне.
И опять-таки очень не хотелось расставаться с такой жизнью, но, как гласит мудрое изречение, неведомо знать человеку свою судьбу и то, какой сюрприз его ждет за очередным поворотом.
И когда я наткнулся в «Шпигеле» (август 199… года) на статью о том, как десятки агентов спецслужб и сотрудников уголовного ведомства поджидали в аэропорту Мюнхена рейс «Люфтганзы» № 3369 из Москвы, многое из того, что было связано с делом о «ядерных ранцах», мне стало понятным.
Агенты из федерального центра и местные, из Баварии, конфисковали у двух испанцев и одного колумбийца контейнер с 363, 4 г плутония и 201 г лития. «Мюнхенское дело» об изъятии контрабандных расщепляющихся материалов взбудоражило весь мир. След опять вёл… в Россию. Но тут случился неожиданный скандал. Журналисты «Шпигеля» констатировали, что захват курьеров «русской атомной мафии» в мюнхенском аэропорту – не что иное, как авантюрное шоу, сценарий которого был разработан, как операция «Хадес», в отделе 11 «А», свежеиспеченного подразделения немецкого шпионского ведомства. Корни тянулись в Испанию, а крестным отцом называли резидента БНД в Мадриде Петера Фишера-Хольберга. В конце публикации сообщалось: «Эта операция („Хадес“) доказывает, что секретные немецкие спецслужбы, минуя парламентский контроль, занимаются политикой, не останавливаясь перед тем, чтобы сеять страх и панику». После выступления «Шпигеля» оппозиционная социал-демократическая партия потребовала парламентского расследования аферы шпионского ведомства ФРГ. Дров в костер подбросил мюнхенский журнал «Фокус» (февраль 199… года), который сообщил, что отбывавшие срок в заключении трое русских «контрабандистов» утверждали, что купили «плутоний» у неких жителей Москвы, а предоставил им этот радиоактивный материал мнимый «гражданин, проживающий в городе Обнинске Калужской области». Публикация «Фокуса» отводила подозрения от немецких рыцарей плаща и кинжала, в ней разрабатывался «обнинский след» мифа о русских теневых дельцах из «атомной мафии».
Тогда я присовокупил сюда вышеназванные реалии с сигаретами, которые доставлялись «военными транспортными самолетами прямо из Москвы», где главным «экспедитором» был все тот же пресловутый Владик, который свою долю (пачки сигарет) оставлял для нас прямо на посадочном поле.
Теперь стало понятно, как «ядерные ранцы» попали из России в объединенную Германию, в аккурат на территорию ЗГВ, и почему загадочным образом исчез офицер Хабибуллин. Растворился ли он сам на атомы и молекулы, или же его безвестный прах покоится в безымянной могиле на бранденбургской земле?
Круг, как говорится, замкнулся.
…Как вспоминал Герман, тогда весело и задорно отплясывали «Семь-сорок» и «Хаву нагилу» черновицкие и житомирские евреи-социальщики в берлинских ресторанах. Время было лихое и беззаботное, буйство капиталов и полного пофигизма во всем и везде. Этот мир на момент прибытия азюлянтов «конти» и «шпэти» был окончательно сформирован и представлял огромный филиал берлинской блат-малины со своими командирами и смотрящими. Мы в эту малину вошли, не спросив ни у кого разрешения, не ознакомившись с правилами поведения в том людском общежитии. Просто толкнули ногой дверь этой никогда не запирающейся квартиры и заняли одну из комнат, тогда казавшихся нам пустыми и свободными…
Громко грохочет ударник, зажигательно играет российская попсовая и еврейская музыка. Пляшет и подпевает оркестру гуляющая публика, сегодня суббота, или шаббат, если хотите, публика в зале – в основном евреи-беженцы, и потому каждая третья песня – из репертуара знаменитых сестер Бэри. Поют музыканты на идише здорово и проникновенно, зал подпевает, проявляя некоторые знания языка и текста самих песен. И вот снова всем залом запели: «Эвейну шалом алейхем, эвейну…». Это был дружный ответ тем уважаемым новым патриотам Израиля, которые огульно обвиняли всех тех, кто вместо земли обетованной отправился в Европу и Америку – «костями Холокоста торговать».
– Наверное, здесь получился иной расклад: скелеты старых нацистов в гробах переворачивались от этих песен на иврите? – поинтересовался я.
– Именно так! Ничего у нацистов при Гитлере не вышло – евреи снова здесь! Мне такое музыкальное оформление и в этом именно зале не менее приятно, нежели, например, Второй концерт П. И. Чайковского для фортепьяно с оркестром в Рахманинском зале Московской консерватории…
– Да, соглашусь с тем, – продолжил свой рассказ Герман, – что сегодня в этом ресторане собрались не самые лучшие представители «конти» или еврейских беженцев.
И действительно! Столик слева занят торговцами легковых авто на любой вкус и спрос, продавших уже не первую сотню машин для России и Украины и не заплативших ни одной марки налога. Столы их заставлены дорогущим французским коньяком. Столик справа заняли три семьи квартирных маклеров, они все – с женами, разодетыми в наряды по несусветным ценам; у них столешница ломится от яств и напитков – тут тоже все abgemacht![61]. Столик перед нами занимают совладельцы фирмы, торгующей со странами, входившими в СССР; эти господа если и платят налоги, то по самому минимуму, зато одеты в соответствии с самыми дорогими каталогами престижных магазинов. А вот позади нас столик заняли просто откровенные уголовники, которые занимаются только тем, что закон запрещает. За нашим столиком трое бой-френдов и три фройляйн – уже известные читателю фигуры: два соискателя политубежища и один псевдотурист (это я), приехавший, чтобы ознакомиться с исторической родиной, навестить земляков и родню и решить, натурализоваться в Германии или вернуться в Москву. С нами симпатичные и милые молодые женщины – разумеется, не те, что были раньше, – не лучше и не хуже, а просто другие. Эти нынешние сударыни приятны глазу, ничего не дают уму, но многое – телу. И глядя на таких фройляйн, пришедших с нами, можно легко сделать вывод, что именно этим господам улыбается удача!..
…Оркестр разошёлся вовсю; народ был в экстатическом угаре и в бесконечных плясках. Кто во что горазд. Герман пляшет, Лабецкий, явно нетрезвый, целуется взасос прямо за столом со своей дамой, а я с пассией беседую «за жизнь»…
Анюта – моя сегодняшняя подруга. Девушка неглупая, отличная собеседница. Да и вообще, за столом она ведет себя как светская львица, изящно ест, пьет немного и со вкусом и удовольствием. Одета с изыском, стильно и аккуратно; маникюр, педикюр – ухожена на все сто процентов! И покоряет неким врожденным чувством достоинства. Ресницы – вот такие! Ноги – длиннющие, фигурка – точеная. В общем, красива как моя бывшая жена! Здесь у нее фиктивный брак с гражданином ФРГ и потому надо Анюте перекантоваться с год, немного потерпеть. Сама москвичка, а здесь снимает две квартиры: одну – для себя, вторую – для полиции со всем необходимым джентльменским набором: документами, зубной щеткой, тапочками, бельем – чистым и грязным, письмами от родственников на этот адрес. Умница, ей бы у нас в спецслужбах работать! Мата Хари от зависти окочурилась бы!..
Чокаемся вновь и выпиваем божественный «Мартель».
Я профессионально оглядываю зал и вижу хохочущих квартирных маклеров. Показываю Герману:
– Чего смеются?
А те как раз поднимали тост:
– До встречи следующего года в Иерусалиме!
– Не понимаю, чего они там забыли? – интересуюсь у Германа.
– Вот – пожимает плечами Герман. – Здесь, в Берлине, они спят на шёлковых простынях до 10 утра в своих теплых квартирках, оплаченных социалом. А обстановочка – прямо-таки выставочный образец: мебель, аппаратура, электротовары – все по заоблачным ценам и сумасшедшего качества. Завтракают они лениво – с кофе и трефным набором: от сыра «Рокфор» до свинячьих сосисок.
Бытие у такового по потребностям, как при коммунизме. Сначала душ, дорогущий парфюм, потом – звонки по телефону. Одевается неторопливо, со вкусом. У него только галстуков 333 штуки: есть ручной работы, есть – от Гуччи, есть – от Валентино, какие хотите, одним словом. Самые дорогие – по 500 дойчмарок – галстуки от Леонардо. Но что поделать, это коллекция. Может, где-нибудь выставить эту «ярмарку тщеславия» или в какой-нибудь уважаемый музей передать? Ну, а если на улице холодно, то наш герр одевается в мягкое и длинное пальто стоимостью месячного «социала» для семьи. Обувь – «Саламандер», машина – BMW, «Опель» – это, как правило, стиль такой. Герр маклер страстно увлечен рыбной ловлей. Был замечен на озерах в Кемпински и даже на Шпрее; иногда не удерживается и по русской привычке браконьерствует.
Разговоры за столиками малороссийские, простые:
– Санек, есть у тебя «троечка» – поближе к Ка-Дэ-Вэ?
– А в чем проблема?
– Одна семейка тут – гы-гы! – из Одессы возле Ка-Дэ-Вэ хочут посэлиться.
– Ты дывысь – жлобье, а туда же!
– Значит, ымееться, да?
– А як же!
– Ну, гуд, встречаемся там же.
– О' кей!..
Эти берлинские одесситы встречаются с неким Шуриком где-нибудь в центре Берлина, в районе «Берлин-Митте», чтобы кофея испить, и нигде попало, а там, где положено: с «белыми» людьми за соседними столиками – адвокатами, маклерами, дилерами. Решили буквально все, съездили за «жлобами», показали квартиру, договорились о деньгах, отобедали вместе – в общем всё тип-топ! И вновь по кругу: за телефоны, на рандеву, опять «жлобье» – правда, на сей раз из Харькова, снова деньги.