– Мы преодолели около пятидесяти миль, – сказал Гонсалес.
Через двадцать миль нам надо свернуть налево. За красным холмом будет река Наутла, надо углубиться вверх миль на пять-семь. Это и есть раскопки вблизи деревеньки Эль-Питаль – ольмекского городища. С севера на юг протянулся неглубокий каньон, а в двух милях от Эль-Питаля и расположилась фрау Шварцер со своими археологами. Там на южной стене множество старых пещер. Здесь Линда Шварцер делает вид, что исследует их с научной целью. Кстати, у нее достойное испанское имя – Альба Торрес.
После того как мы расположились лагерем в лесистой долине, нам наконец сообщили, что конечный пункт нашего путешествия лежит недалеко: нужно только перебраться через ближайший хребет.
Мы проработали с Самантой узловые моменты интриги, которую решили разыграть завтра же.
– Итак, Саманта, ты моя ассистентка, работаешь в команде главного археолога Джефри К. Уилкерзона из Веракруса. Ты поклонница учений Тибета, встречалась с далай-ламой, посещаешь Теософический центр в Нью-Йорке…
– Понятно, – холодно отозвалась она.
– А там будет видно, когда на сцене появлюсь я. То ли следом за тобой, но в закамуфлированном виде или же восстану из пепла перед Линдой Шварцер в прежнем европейском облике. Сыграть ва-банк? Нет смысла заранее репетировать диалоги.
– В какой момент? – поинтересовалась она, пристально глядя на меня.
– Во время наших переговоров с Линдой Шварцер по поводу металлоискателя, который мы хотели бы на время арендовать у них, как у коллег. Для усиления нашей аргументации я подъехал бы и в подтверждение показал ряд находок: пару статуэток, маску ягуара – всё то, что мы отыскали в нынешнем сезоне раскопок. По нашим сведениям, у них в группе буддист из Тибета, крайне отрицательно настроенный к фанатичному интересу Шварцер к оккультным наукам доколумбовых цивилизаций, а особенно к их ритуалам.
– О! На этом можно сыграть! – оживилась Саманта.
– Нам еще придется изрядно попыхтеть, чтобы узнать, где они спрятали партию «изделий», а уж потом выбрать методы ликвидации этих ядерных «игрушек». Вот здесь и будет поставлена логическая точка нашей миссии. Сама персона Линды Шварцер нас интересует постольку-поскольку. Мы не правозащитная организация и не антифашисты.
Саманта помолчала секунду-другую. Потом вздохнула и задумчиво произнесла:
– Вы, сеньор Лопес, конечно, правы. В случае успеха я смогу сообщить в свой Центр, что наш проект реализован на сто процентов. Этого будет достаточно. Ну, а если наоборот?
– Наоборот не может быть просто по смыслу нашей с тобой работы. Только вперед, моя милая Саманта!
Мы решили, что утро вечера мудренее, и пошли укладываться в развернутую для нас военными двухместную палатку. Предварительно мы перетащили наш скарб подальше от тропы и спрятали его в кустарнике под валунами, это было рядом с палаткой.
– Hasta la vista[83], дорогая Саманта, как говорят в этих краях.
– Tschuss[84], гepp Пит! – отозвалась она по-немецки, давая понять, что знает, кто я и откуда.
Утром меня разбудила фиеста певчих птиц.
– Ну, вот мы и у цели, – сказал я, увидев мордашку Саманты, показавшуюся из спальника. – Мы теперь находимся как раз напротив этих горных пещер, где расположилась лагерем Линда Шварцер. Гребень каньона прямо перед нами.
– Когда мне лучше появиться у наших коллег-археологов?
– Ближе к полудню. Ты пойдешь с одним из людей Хорхе Гонсалеса. Он мексиканец, знает английский. Вот набор художественных премудростей: мольберт, тюбики с краской, кисти, карандаши.
У меня созрела превосходная идея: поскольку у них в стане буддийский монах, который хотел бы принести учение Будды в Мексику, то надо сделать ставку на его противоречия с Линдой Шварцер.
– Идет! – согласилась она. – Только как выйти, скажем так, прямо на него? Мне нужна полная картина: место и время его медитации, молитв. Есть ли информация?
– Да, он обычно после завтрака уходит к храмовому комплексу – это на восточной стороне, у подножия пирамиды. В раннее время там никого из нукеров Шварцер нет. Он в одиночестве справляет свои духовные потребности. Час-полтора. Времени достаточно. Тебе надо появиться там под занавес его молитвы. Разумеется, случайно. Познакомиться с ним – и сразу же проявить интерес к его персоне, вояжам по миру, лекциям и прочим делам его духовной миссии в Новом Свете. И тащить его к нам в лагерь, если получится. Мы попробуем его перетянуть на нашу сторону и узнать тайну за семью печатями – где спрятаны «изделия»?
Когда буддийский монах, или, официально: ваджра-регент Озел Тендзин, только-только приступил к медитации, – Саманта загрузилась с художественной атрибутикой в седан и отправилась с мексиканским ассистентом в объезд по направлению к нашим «коллегам» по археологическим раскопкам.
Все вышло, как мы рассчитывали. Ваджра-регент Озел Тендзин только что закончил медитировать и направился за угол пирамиды, чтобы вернуться в лагерь Шварцер, а на его пути уже сидела за мольбертом Саманта Смит и тщательно водила кистью по листу ватмана, на котором эскизно был начертан ольмекский храм.
Мимо нее нельзя было пройти незамеченным. Монах остановился и, поклонившись, заговорил с сильным английским акцентом:
– Я вижу удивительный симбиоз: белую девушку, наверняка американку, которую заинтересовали эти постройки древних ольмеков, их доколумбовая цивилизация.
– Да, ваша честь, – с готовностью отозвалась Саманта, отрывая глаза от ватмана. – Меня особенно ошеломили их жуткие обряды жертвоприношений, которые практиковались здесь чуть ли не каждый день. Убивали всех: мужчин-воинов, прекрасных девственниц, а также мальчиков и девочек. И все во имя многочисленных богов.
– Вы правы, дочь моя. Обряды эти потрясли своим варварством конкистадоров, когда те высадились здесь. Если ацтеки – жестокие, то майя – странные. Они – живое доказательство пословицы: «Когда боги хотят кого-либо уничтожить, они сначала лишают его ума».
– Что вы имеете в виду?
– На рисунках в храмах аборигенов Месоамерики можно увидеть людей весьма неравномерной формы. Мы даже нашли здесь недалеко от побережья ряд фигурок, изображавших маленьких, чрезвычайно толстых людей с изувеченными половыми органами. Причем все фигурки запечатлены в особом, как бы танцевальном движении. Однако теперь мы знаем, что в действительности эти уродцы были ольмекскими священнослужителями, совершавшими религиозные обряды и, прежде чем принять сан, добровольно себя кастрировавшими в знак преданности богам. Отсюда и их ненормальная полнота. Они стали людоедами – посмотрите на их жертвенные обряды, когда тело умерщвленного на алтаре храма они поедали, считая, что доблести и иные высокие качества жертвы перейдут в них вместе с человечиной. Они веками жили в Юго-Западной Мексике. Затем внезапно ушли из этих мест. Майя откочевали на восток, на полуостров Юкатан, и были истреблены испанцами.
– Ваша честь, но вы несправедливы и слишком категоричны! – выкрикнула Саманта.
– Почему же? Я иду от жизни, от природы… Больше всего вреда майя нанесли собственным генам путем близкородственного размножения. Древние нубийцы и персы, имевшие похожие обычаи, в итоге все-таки выглядели довольно нормальными по сравнению с этими народами в Месоамерике. Мне любопытно было шагать среди вот этих развалин и фантазировать, на кого же они могли быть похожими, доживи они до сегодняшнего времени. Единственное строение, в которое можно войти, это царская могила с надгробием, – и та создавала очень странное ощущение.
– И что вы хотите сказать этим?
– А то, что, как и большинство цивилизаций доколумбовой Америки, эта культура была тупиком для человеческого развития. Лично я не выжил бы в подобном мире.
– Очень категоричное мнение, – спокойно проговорила Саманта и выдвинула свои аргументы: – А вот иные примеры. В бывшем Ольмекане было обнаружено нечто такое, с чем археологи ни прежде, ни потом в другом месте Америки не встречались: гигантские головы весом 10 тонн, вытесанные из целой глыбы базальта. Головы сами по себе! Без тел. Чтобы вы могли составить себе представление о размерах этих голов, сообщу, что одна из них в окружности равна 6 метрам 58 сантиметрам и достигает в высоту двух с половиной метров! Первая встреча с этими гигантскими головами, чьи неестественно широко раскрытые глаза словно улыбались, устремляя куда-то в пространство отсутствующий взгляд, просто потрясала. Со временем было найдено немало таких голов. Вот загадка истории… Но в чём же ваши резоны, господин монах?
– Мои резоны в учении. Я вам подарю свои лекции, которые я читал в Беркли. «Основы дхармы» – эта моя брошюра вышла на десяти языках мира.
– Может, прямо сейчас заедем к вам и заберем ваши лекции?
– Нет, что вы!.. Ммм… давайте договоримся так. Сегодня во второй половине дня ваш водитель подъедет ко входу в каньон – это в полутора-двух километрах отсюда. Я ему передам свои материалы – лекции, брошюры.
– Идет!
Как только Саманта вернулась в наш лагерь и рассказала мне о встрече, я решил, что надо действовать.
– Пусть он приезжает на нашу археологическую стоянку – с очередной просветительской лекцией. Ты, Саманта, выложишь ему краткую характеристику его будущей аудитории: в экспедиции всего три человека – белые воротнички, остальные – мексиканцы, а для него – просто белый лист бумаги. Иными словами, для буддийского монаха, как миссионера, это райские кущи. Главное, чтобы о его миссии не дозналась фрау Шварцер, а вернее, Альба Торрес.
– Мне кажется, что он понимает пикантность своего положения и будет вести себя предельно осторожно. Я попытаюсь его уговорить хотя бы на завтра.
Всё получилось как надо. Монах пообещал пожертвовать временем медитации и прибыть на следующий день утром. Нам пришлось провести громадную подготовительную работу. Полковник Хорхе Гонсалес проинструктировал своих подчиненных, как надо себя вести во время лекции монаха. В основном молчать, делать умное лицо, а хлопать в ладоши по моему сигналу – когда я зааплодирую.