[86] и прочим редким книгам, дошедшим до нас после Конкисты, могли быть до глубокой старости отчаянными партизанами, кочуя по непроходимым джунглям и питаясь лишь горстью вареной фасоли приправленной перцем «чили».
Они были вооружены самым разнообразным оружием – от старых «спрингфилдов» и винтовок «М-16» до автоматов Калашникова. Автоматом были вооружены охранники и часовые.
Они были одеты в камуфляжную форму, волосы упрятаны в бандану а за поясом торчало мачете, но не простое для рубки сахарного тростника, а более тонкой работы, причем к их рукояткам были приделаны широкие медные скобы, предохраняющие пальцы.
Тут было видно, что неонацисты немецкого разлива, испытывая благоговейное восхищение перед разного рода холодным оружием времен Третьего рейха, решили и примитивное мачете приравнять к ритуальному и благородному оружию в этих мексиканских реалиях.
Нукеры Альбы Торрес подвели меня к палатке, разбитой у подножия скалистой стены каньона. Теперь, с наступлением темноты, вся бутафория археологического лагеря была отброшена: перед входом в палатку стоял вооруженный часовой. Он вскинул прямую руку в нацистском приветствии. Сержант с автоматом ответил соответственно.
– Вива, Альба Торрес! – провозгласил часовой.
– Вива, Альба Торрес! – повторил мой сопровождающий, и меня ввели в большую армейскую палатку.
Посреди палатки стоял деревянный стол и несколько складных стульев. Походная кровать-раскладушка была прислонена к брезентовой стенке. Над столом висел фонарь, освещая все вокруг резким белым светом.
За столом восседала Линда Шварцер, разложив перед собой какие-то бумаги и устремив взгляд на вход, – вылитая Изольда, дожидающаяся сведений о Тристане. Вблизи оказалось, что она выглядит так же великолепно, как и тогда, на загородной вилле под Берлином. На ней был костюм цвета хаки военного покроя, с повязкой на рукаве с изображением какого-то сложного рунического знака. На спинке стула висела портупея с кобурой, в которой угадывался доисторический «парабеллум», а с ремня свисала замысловатая вариация мачете.
– Это тот самый гринго, сеньора Альба Торрес!
После этой реплики я отвел взгляд в сторону. Она откинулась на спинку кресла и хлебнула мексиканское пиво из банки. Невозможно было оторвать глаз от ее загорелого лица и небрежно расстегнутой до середины груди натовской гимнастерки. Она сделала очередной глоток и взглянула на меня.
– Сеньор, чем занимался этот гринго в окрестностях нашего лагеря?
– Фрау Шварцер, разве вы не узнали меня? – с дебильной ухмылкой Гансвурста поинтересовался я. – Неужто я так здорово изменился после нашего брифинга с русскими мафиози?
Она даже глазом не повела – несомненно, сильная женщина! Может, она меня провоцировала на какой-нибудь глупый поступок?
– Я вас, драгоценный мой гринго, узнала сразу же, – проговорила она тоном вредной учительницы. Даже здесь, в другой цивилизации, она была так же прекрасна, как и в своем особняке на Бранденбургской земле. – Вас и русская мафия не берет… Ну что же, теперь-то уж вы не отвертитесь. Мы для вас приготовим настоящую церемонию – в духе незабвенных ольмеков или майя. Как вы думаете, что я имею в виду?
– Жертвоприношение – что уж тут ломать голову, фрау Шварцер! – ввернул я.
– Здесь я Альба Торрес, – бросила она злобно. – Так и обращайтесь ко мне.
– Вы Линда Шварцер, – упрямо усмехнулся я. – Чтобы уж быть до конца последовательным, вас бы следовало называть «сеньора». Как принято в этих местах. Как и меня – сеньор Лопес, археолог из Веракруса. Из частного Института экологии культуры тропиков Джефри Уилкерзона.
Она нахмурилась.
– Вы пытаетесь меня разозлить. Как тогда, в Восточном Берлине. Почему?
– Это старый трюк, Шварцер, характерный для этих мест. Когда наш брат англосакс попадал в руки ирокезов, ему надо было заставить их побыстрее закончить казнь, чтобы избавить себя от страданий. Ну вот, вы меня сцапали. Так не будем тянуть резину и побыстрее покончим с этим. – Я усмехнулся ехидно, точно вспомнил что-то.
– А вид у вас сейчас более важный, чем в тот раз, когда мы общались на Бранденбургской земле, – отметила она подозрительно.
– Все правильно, – кивнул я.
– А-а! Вы еще корчите из себя непобедимого Джеймса Бонда, будучи агентом американской разведки!
– Неважно. Ну, допустим, я американский правительственный агент. Если бы я хорошенько провел рекогносцировку местности, узнал бы обстановку этих мест, то ни за что не попался бы в лапы вашим аборигенам и не стоял бы сейчас в этой палатке. Я же говорил: я занимаюсь археологическими исследованиями от частного Института экологии культуры тропиков Джефри Уилкерзона в Веракрусе.
– Ладно, рассказывайте сказки детям. Вы, как всегда, одиночка, последний из могикан?
– Ну, если вы так настаиваете, то да, я работаю в одиночку. Если хотите, то я уполномочен заниматься более тонкой работой, в своем роде быть Menhanter-oм (охотник на людей). Но я не собираюсь лукавить с обворожительной сеньорой, а говорю без обиняков, что и другие получили задание найти и обезвредить вас. Допустим, я их опередил на полкорпуса. Мне хотелось проверить, соответствуют ли действительности те самые конфиденциальные данные, поступившие в Центр. Ну, а уж потом вызвать резерв. Не более того. – Я многозначительно замолчал. – К делу, фрау фюрерша! Зовите свою расстрельную гвардию, как это вы сделали в Восточном Берлине… Или устроим представление прямо на территории зиккурата великих майя, а?
– А что, неплохое предложение! – оживилась Линда Шварцер. – Мы, пожалуй, прислушаемся к вашему мнению и принесем вас в жертву по доколумбовым канонам Месоамерики.
– Немцы всегда отличались исключительным воображением. А нацисты, кажется, переплюнули всех вместе со своими оккультными штучками, – накатил я на ее любимую мозоль.
– Как вас теперь зовут?
– Можете звать меня сеньор Авелардо Альфонсо Лопес.
Она молча посмотрела на меня. Потом подняла мою изящную «беретту» и тщательно прицелилась. Курок дернулся, приведенный в движение ударно-спусковым механизмом, когда она чуть нажала на спусковой крючок. Дойдя до определенной точки, курок сорвется и ударит по капсюлю. Выстрел – и я труп.
Я откашлялся и сказал:
– Не заставляйте, сеньора, ждать. Мачо уже вспотел.
Она сняла палец со спускового крючка и рассмеялась.
– А вы перепугались, сеньор Лопес?
– Меня всегда пугает находящееся в непосредственной близости огнестрельное оружие. Тем паче что оно в руках у такой особы, как вы, волнующей сердце и душу. Но я преодолею этот страх, поскольку смело заявляю: смерть все вылечит.
– Все правильно, сеньор Лопес, – медленно произнесла она, – вы перепуганы в душе. С виду вы с гонорком – ни дать ни взять герой ковбойского боевика, а в сущности вы слюнявый и податливый, как все янки, сеньор Лопес. Вы боитесь, что я убью вас не сразу. Я знаю об этом, а потому жду момент, когда вы сломаетесь и проявите свою слабость.
– Боже ты мой! – воскликнул я. – Надо же было наткнуться на психолога-самоучку! На Фрейда в юбке… Скажите мне только одно, Линда Шварцер. Чем это вы тут занимались с новоявленными неонацистами мексиканского разлива?
– Дурацкий вопрос. Вы же самолично видели итог моей поездки сюда и зарисовали его в своем блокноте. Территория археологических раскопок ольмекской цивилизации… А что до неких «изделий», оказавшихся в моих руках, то благодаря вам я знаю все доподлинно: оказывается, теперь заволновались и в вашем ЦРУ?
– «Изделий» в количестве пяти штук? – уточнил я.
– Теперь вижу, что вам известно все и даже больше, – покривилась Шварцер. – Что эти русские «изделия» попали сюда, в Месоамерику. И вам это очень не понравилось, не так ли?
– Да, вы правы. Вашингтон хочет через меня предупредить вас, что, если вы вздумаете этими «изделими» воспользоваться, то последствия будут очень серьезными. Мои боссы требуют вернуть эти пять «ранцев» назад. В общем, если хотите, то я – посол доброй воли.
Линда Шварцер неожиданно расхохоталась.
– Как вы меня рассмешили! – призналась она. – Мы вас всегда опережали на шаг или на два… Помните известную политическую пару Германии – видного деятеля «зелёных» Петру Келли и экс-генерала бундесвера Герда Бастиана, которые задолбали протестными маршами всю Западную Германию, выступая против установки ракет средней дальности. Мне доподлинно известно, что они работали на «Штази», а значит, и на Россию. Экс-генерал Маркус Вольф заявил это публично на презентации своей очередной книги. Петра Келли должна была выступить в электронных и печатных СМИ с заявлением о том, что «ядерные ранцы» со склада ЗГВ СССР оказались в руках экстремистов, то есть у нас. Ваш агент Хантер каким-то образом узнал то, что ему не полагалось. Благодаря тому, что доблестные спецслужбы Германии смотрели на все это сквозь пальцы, мы нанесли упреждающие удары и нейтрализовали ситуацию.
– Что случилось со старшим офицером Хабибуллиным?
– То же, что и с вашим Хантером. Одним русским меньше – не всё ли вам равно!.. Но поскольку вы каким-то фантастическим образом спаслись, то справедливость должна восторжествовать, ваше имя будет вписано в известный мартиролог великих майя, в котором недостает только вашей фамилии.
– Ладно, допустим, эти «изделия» оказались у вас, – переменил я тактику. – И как же вы намереваетесь этими «ранцами» воспользоваться? Вы же не настолько безумны, чтобы шантажировать Соединенные Штаты или Мексику этими карманными ядерными бомбочками?
– Шантажировать? – нахмурилась она. – Я не шантажистка, сеньор Авелардо Лопес. Это моя или, лучше сказать, наша козырная карта. Придет время, – а оно не за горами, – и я выпущу этих пять джиннов из свинцовых бутылок. И пять городов Североамериканских Соединенных Штатов постигнет участь Содома и Гоморры. Так утверждают мои эксперты. Полагаю, что конкретику вам знать не обязательно. О таком развитии событий ни один сценарист из Голливуда не додумался бы. Ваши американские ястребы будут настаивать на немедленном возмездии – и кому они нанесут свой удар возмездия, а, сеньор Лопес? Не волнуйтесь, у нас там свои «кроты», и сюжет выправят так, как нужно нам.