Старый пират изобразил подобие улыбки и зашёлся кашлем хронического курильщика.
Только зачем всё это мне надо и для чего? На эти вопросы, даже если бы я и спросил у Сони, то ответа, скорее всего, не получил. А была бы стандартная реплика: не брать в голову, сходить погулять, сыграть в боулинг-центре, бильярдной или просто выпить хорошего пива, наконец, марочного коньяка.
Сансаныч поколдовал с базой данных на компьютере, открыл пару сайтов… Картотека располагалась дома у Сансаныча в памяти мощного домашнего системника (компьютера), – она была точной копией материалов в «конторе» (там наверняка был еще более хитроумный компьютерный комплекс – писк технической мысли). Нас вполне устраивала прежняя, пусть и устаревшая база данных и допотопная программа.
Сансаныча привлекали в «конторе» для проведения вводных инструктажей общего плана. Перед поездкой в Германию я в очередной раз прослушал его пафосную вводную лекцию по нашей специальности. Пришлось скучать на ней в наказание за двухлетнее отлынивание от дела. Кроме меня здесь присутствовали несколько молодых людей – юношей и девушек, сгоравших от желания воочию увидеть легендарного Сансаныча, а также три матёрых волка, призванных, вроде меня, из запаса. Эта святая троица откровенно скучала, борясь со сном. Уж нам-то делать тут было нечего.
– Не зря нас называют бойцами невидимого фронта, по сути наша работа это и есть война, дамы и господа, – распинался Сансаныч, – и потому вы со спокойной совестью можете считать себя ратниками или воинами. Но не стройте особых иллюзий на сей счет. Например тех, кто работал на преступную организацию, именовали террористами; вас же, состоящих на службе у правительства, называли… «санитарами» или «чистильщиками». Очень, на мой взгляд, удачно. Иными словами вы те, кто проводили зачистку. Во всяком случае, этот термин точно отражал суть вашей деятельности.
Дело в том, что перед каждым выходом на задание мы были обязаны заходить в картотеку и знакомиться с новостями, а, следовательно, умели профессионально работать в загранкомандировках, на «чужом поле».
Я внимательно просмотрел досье, освежая в памяти образы собратьев-коллег, находящихся на службе других суверенных государств. Особенно меня интересовали те, кто в настоящее время трудился в объединённой Германии. Среди них были коллеги из наших экс-дружественных стран. В их отношении предписывалось, по возможности, проявлять понимание, хотя удавалось это не всегда. Мелкая рыбёшка из стана оппозиции была ни в счёт – в стародавние добрые времена нужно было только своевременно уведомлять контору о появлении неприятеля.
А вот досье на серьёзных противников: таких, как Евгений Романцов («гитарист») с партнёршей Ольгой («продюсер»), Михаил Глотцер («Антиквар»), Ник Тейлор (или Ник-Красавчик, он же Марк Портнов) и даже стерву со взведенным курком по имени Линда Шварцер (та пропала без вести в Мексике, недалеко от деревеньки Эль-Питаль) и её подручного Эрика Юнга, тоже неонациста, проживавшего в Мюнхене– с ними церемониться не советовали. Из этих легионеров четверо недавно объявились в Германии.
Я нахмурился и раскрыл их досье.
– Евгений и Ольга Романцовы, – произнес я. – А я уж было решил, что после встречи с Максом они выбыли из игры. Дай-ка я ими полюбуюсь поближе, шеф.
На экране появились фотографии Романцовых. Снимки были превосходного качества – над ними трудились профессионалы из шоу-бизнеса. «Объективки» на них были достаточно чёткие. Я стал читать:
«Евгений Романцов. Рост 185 сантиметров, вес 75 килограммов, шатен, волосы вьющиеся, открытый лоб, светлые брови, карие глаза, прямой нос, пухлые губы, интеллигентный подбородок. Есть отпечатки пальцев. Неплохо стреляет из пистолетов любых систем, хорошо кидает нож, отравленные дротики, зато рукопашным боем владеет средне.
Не пьёт, не курит – в общем добропорядочный муж и гражданин. Продюсер Ольга – его гражданская жена, пресс-секретарь и в то же время охранник, поскольку имеет чёрный пояс по восточным единоборствам…»
«Ник-Красавчик. Владимир. Рост 1 метр 95 сантиметров, вес 90 килограммов, шатен, широкий лоб, густые брови, карие глаза, нос с горбинкой, губы узкие, волевой подбородок. Есть отпечатки пальцев. Прекрасно стреляет из пистолетов разных марок, из ружья – неважно, нож и рукопашный бой – владеет средне.
В пристрастии к алкоголю, наркотикам и гомосексуальным связям не замечен. Падок на женщин, поэтому имел взыскания из-за пренебрежения служебными обязанностями.
Под именем Марка Портнова он объявился в Дюссельдорфе, служа телохранителем у Антония Бертолуччи. Установлено, что под именем Марка Портнова он совершил ряд преступлений (см. на следующей странице – перечень арестов и отпечатки пальцев). Причина для изменения имени неизвестна. Цель нынешнего задания неизвестна. Местопребывание в настоящее время установлено: Берлин, Франкфурт-на-Майне, Кёльн, Мюнхен. Приоритет номер один…»
Я всмотрелся в живописное лицо Красавчика на экране. Профессионал ближнего боя; хороший стрелок из пистолетов разных систем. Любитель слабого пола. Охранник Антонио Бертолуччи…
– Кто такой Антонио Бертолуччи? – осведомился я.
– Махинации с недвижимостью, контрабанда, наркотики. Сейчас в тюрьме.
– Красавчик стал безработным, – задумчиво произнес я. – И далее, судя по досье, он лет пять успешно входил в роль мафиози, работая телохранителем.
Несёт ответственность за гибель нашего агента Хантера в Берлине в сентябре 1993 года. Сведения о местопребывании до 2005 года отсутствуют. В августе 2005 год под именем Ник-Красавчик объявился в Берлине, служа помощником у видного мафиози, немецко-русского Дона Корлеона – Михаила Глотцера.
Я еще раз вгляделся в нечёткое изображение на экране и кивнул: «Мафиози крупно повезло. Этот Ник достойный противник. Убить человека – для него досадный пустяк».
А вот и последний из могикан. Из бывших. Эрик Юнг, неонацист, работал в тесном контакте с Линдой Шварцер. Ас ближнего боя: бокс, дзю-до, каратэ; мастер владения огнестрельным и холодным оружием, включая отравленные дротики и средневековую аптеку. В беспорядочных связях с женщинами не замечен, наркотиками не балуется; безукоризнен в выполнении заданий. Жизнь человека для него ничего не стоит… После того, как Линда Шварцер затерялась в джунглях Мезоамерики, он сильно сдал, практически вышел из игры.
– Кто такой Михаил Глотцер? – проговорил я. – Незнакомая фамилия.
– Михаил Глотцер – эмигрант из Санкт-Петербурга, 15 лет занимался антиквариатом, – ответил из-за моей спины Сансаныч. – неоднократно был под следствием как в России, так и в Германии. Последний раз попадался во время облавы на Курфюрстендамм с другими заправилами антикварной мафии, отпущен под крупный залог.
– Поэтому-то герр Романцов и оказался в Мюнхене, хотя он часто бывает в Берлине и других культурных центрах Германии, – задумчиво произнёс я. – Впрочем, подыскать новое место ему, конечно, труда не составило бы. Судя по его досье, он потратил лет семь-восемь на то, чтобы вжиться в образ гитариста и даже стал преподавателем в мюнхенской консерватории.
– У них с гитаристами напряжёнка? – удивился Сансаныч.
Я еще раз кинул взгляд на фото на экране, где Романцовы позировали с рядом музыкальных знаменитостей (композитор Поль Мариа, Фрэнсис Лей, Альфонс Швайгерт, Барбара Пробст-Поласек и вдова русского композитора Вера Таривердиева).
В квалификации ему не откажешь, это как пить дать. Он одинаково хорошо играет на гитаре и пианино. Но на кой чёрт ему понадобилось разыгрывать из себя артиста-гитариста – ума не приложу.
– Я тоже ломаю себе голову из-за этого.
– В то же время, гангстерам крупно повезло – они подыскали подходящую персону, – добавил я. – Евгений Романцов – блестящий эксперт в определённых сферах искусства: он выявил целую серию артефактов, которые заняли достойное место как в частных коллекциях, так и в крупных музеях Европы.
– Недавно было донесение, оставшееся неподтвержденным: будто Романцовых видели в Дахау у доктора Дуды. Сейчас наш агент пытается разнюхать, что к чему.
– Что ещё за агент?
– Виктор. Он еще молод, зелен и необстрелян. Ему может понадобиться твоя помощь.
– В чём?
– Не спрашивай, если тебе в самом деле не хочется знать.
– Это не моё задание. Если он захочет, то выйдет на меня сам.
– Всё правильно, – кивнул Сансаныч.
– Когда встретишься с ним, если, конечно, так случится, сообщи мне свое мнение. Мне кажется, что он недолго продержится в конторе. С нынешним поколением трудно работать – все эти бредни про разоружение, и многополярный мир с безоблачным сосуществованием совсем испортили молодежь…
Сансаныч чуть задумался, потом продолжил:
– Можешь его использовать, но только в том случае, если другого выхода не будет. У моих агентов есть более важные дела, чем носить оружие за рыцарем, странствующим с дамой своего сердца.
Я поморщился: это был явный выпад шефа в мой адрес, который имел в виду мою жену Соню Шерманн. Вот, значит, почему эта старая лиса Сансаныч порекомендовала на работу в Германии именно меня, поскольку я слыл в немецких сферах профессионалом. Вроде бы сидишь себе, фантазируешь, купаясь в нирване, бездельничаешь, но, как только решишься отойти ко сну и выключишь свет, в тот же миг противно жужжит телефон… Сколько раз такое уже со мной случалось!
IV. Погружение в тему
«Вот куда пришлось зайти!
Вот куда необходимо было зайти!»
Зайдя в квартиру, – а жил я в Лиховом переулке, – бросился к своим книжным стеллажам. Надо признаться, меня самого поразило, как нагло я сформулировал Сансанычу своё обвинение Сальери в убийстве Моцарта. То, что он не бесталанный композитор, представитель – как бы это сказали сейчас – итальянской музыкально-оперной «мафии» я допускал давно. Но его роли в отравлении Моцарта пока старался не касаться. Тема уж больно спекулятивная. Слишком много «сенсаций» в последнее время обрушили на наши головы «независимые следопыты». Некий премудрый до тошноты музыковед, вещая по телевизионному каналу «Культура», договорился до того, что живописал великого Моцарта, как гуляку и дебошира, представляя его зоологическим завистником Сальери – таланта от Бога, а шумный успех Вольфганга Амадея у венского аристократического бомонда переложил на умело срежиссированную игру тамошней клаки. Даже средневековая аптека не сработала против Антонио Сальери – итальянец, угощённый ядом, протянул еще лет тридцать, а «карьерист» Моцарт ушёл в 35 лет.