Дискуссия, зародившись после завтрака, как-то быстро погасла, сошла на нет. Выручили новостные программы по ТВ.
Ближе к вечеру меня проводили во флигель. Я не собирался здесь ночевать, а прилёг в кресло, чтобы поразмышлять о происшедшем. В голове была каша из происшедшего днём, какие-то выводы было сложно делать…
Вдруг раздался короткий стук в дверь, – и та, испуганно скрипнув, стала открываться. Я напрягся как перед прыжком, ещё не ведая, как вести себя дальше: кричать, бежать или давать отпор. С трудом узнал фигуру доктора Дуды на костылях. Мэтр подошёл к моему креслу и с трудом опустился в кресло напротив.
Обнаружив, что я не сплю, успокоительно махнул рукой.
– Мой друг, это не любители Моцарта, это фальшивые русские. Скорее всего – эмиссары неких тайных сил. Они в один голос похвалили мой фолиант «Богом данные». Говорят: вы создали, по сути, энциклопедию и настольную книгу Масонского братства, где Вольфганг Амадей Моцарт – центральная фигура. Столп… В общем, вам, герр Рудольф, надо срочно уезжать. Я тревожусь за вашу безопасность и жизнь.
Я признаюсь вполголоса:
– Герр Дуда, я заметил это невооруженным взглядом. И в свою очередь беспокоюсь за вас.
– А, пустое. Мне уже девятый десяток. Всё, что я задумал по Моцарту, я сделал. Давайте ближе к делу. Пока они спят, мы с вами всё обговорим, и вы рано утром попрощаетесь, скажете, что улетаете, скажем так, на отдых в Турцию. На пляжи Анталии…
Дуда оглянулся и перешёл на шепот.
– На самом деле, друг мой, вы можете заехать в Майнц, к Сильвии Кернер…Туда они не сунутся. Разумеется, если это укладывается в ваши планы и в ваш проект «Русский Моцартеум».
– Герр доктор, я всё это уже предусмотрел. У меня снят номер, взята напрокат машина. Потому будьте покойны.
– Хорошо, – кивнул Дуда и добавил: – Я вам покажу самый дорогой мой экспонат, связанный с великим маэстро…
Дуда подошёл к висящей на стене картине, приподнял её – там была ниша с вмонтированным сейфом. Герр Дуда открыл сейф, достал бумаги, предметы и бронзовую копию посмертной маски Моцарта и выложил всё на круглый стол. Подозвал меня, сам же подошёл к окну, и проверил тщательность драпировки.
– Так вот она какая, маска! – обрадовался я. – Даже не знаю, что сказать. Просто помолчу.
Я с интересом осмотрел бронзовую маску, выполненную с гипсового оригинала. Мы попрощались с Дудой. Я пообещал завтра подъехать к нему, чтобы попрощаться официально. Условия игры диктовали свои правила: чета Романцовых заслуживала этих реверансов.
Возвращаясь назад, к отелю, я перешёл по каменному мосту через реку Ампер и тут же заметил, что справа в кустах что-то шевельнулось. Послышался сдавленный голос:
– Рудольф…
Моя рука юркнула в карман и нащупала нож, я нажал на кнопку, и лезвие выскочило наружу. Хороший ножичек с Кавказа. Я привёз его с чеченской кампании. Нож, правда, был не слишком большим, но вполне надежным. Лёгкое нажатие кнопки и мгновенно вылетало острое лезвие, которое запиралось в раскрытом положении.
Голос из кустов произнес ключевое слово в пароле. Я замедлил шаг, остановился, будто собирался раскурить сигарету, ожидая привычный обмен условленными фразами.
– Назовите себя, – произнес я, не поворачивая головы.
– Виктор.
Я ждал. Он должен был назвать начальную фразу пароля, а я, соответственно, – заключительную. Вместо этого он снова застонал.
– Черт возьми!.. Да помогите же мне! Скорее. Я… я давно жду…
Послышалось что-то похожее на предсмертный храп.
Я не ответил. Опыт подобных эпизодов у меня уже был. Причём, профессиональные артисты не раз пытались заманить в засаду. Я вытащил нож и осторожно раскрыл его. В наше время кто угодно может разузнать моё имя или кодовую кличку, в отличие от паролей.
Так что я не собирался, очертя голову, бросаться в кусты, чтобы оказать первую помощь субъекту с незнакомым голосом.
Больше уже никто не пытался говорить – и вообще, ничего не происходило.
Я подошёл к отелю и по профессиональной привычке осмотрелся: никого и ничего подозрительного; подошёл к своему номеру. Тщательно и с особым вниманием осмотрел входную дверь. Известные только мне знаки подсказали, что в моё отсутствие никакие незваные гости ко мне не наведывались. Я мысленно посмеялся над собой за то, что принял такие меры предосторожности. В конце концов, я приехал как вольный человек. Вставив ключ в замочную скважину, я решил, что достаточно провозился с замком, отомкнул его и вошел. Как и предполагалось, внутри меня никто не поджидал. Убедившись в этом, я включил свет, сложил нож и упрятал его в карман. Затем вынул из-за голенища «дерринджер» 41-го калибра, который выпускался в США с 1866 года, и проверил его. Маленький уродец с отпиленным рылом, облегченный, с алюминиевой рамкой, слишком легкий, чтобы сдержать отдачу от стрельбы крупнокалиберными пулями, в особенности при быстрой стрельбе, но в данный миг я был рад и ему.
Я засек время по часам: семь минут девятого. Выжду еще пятнадцать минут, решил я: достаточно, чтобы они поняли, что я не поддамся на уловку (если это уловка), и достаточно, чтобы они убрались восвояси, но недостаточно, чтобы они успели изменить план и подстроить мне другую каверзу. Если же мой собрат по ремеслу, молодой человек, который, по словам Сансаныча, вряд ли сумеет долго у нас продержаться, и впрямь лежит там в кустах раненый, то тем хуже для него – раз он не назвал пароль, то будет ждать, пока я не сделаю всё как положено.
У нас напрочь вытравлено чувство взаимовыручки. Более того, ни один из нас не провалил операцию, помогая раненому товарищу. Таков наш кодекс чести. И мы ни на шаг не отступаем от буквы его текста. Инструкции на сей счёт крайне жёсткие. Сейчас, правда, я не выполнял спецзадания, но всё проходило по традиционной схеме, а я не собирался рисковать своей шкурой.
Устроившись на кровати и держа револьвер наготове, я стал переключать каналы телевизора. Весь мир, как всегда, разваливался на части. Местные политиканы из столицы Баварии высказывались крайне непонятно и загадочно, как всегда бывает там, где вы никого не знаете. Какого-то парня ограбили прямо на улице, прыснув ему жидкостью в лицо из газового баллончика. Скинхэды облили негра бензином, а затем сняли живой факел на мобильник и выставили сюжет в интернет. Показали кражу со взломом в частном доме – хозяева живы, только им пришлось долго пролежать со связанными руками и заклеенными скотчем ртами в ванной. Женщина с ребенком погибла в ДТП после лобового столкновения легковушки с трейлером. Водитель трейлера отделался легким испугом.
Я встал и подошёл к двери. За истекшие десять минут из коридора не послышалось ни звука. Разумеется, если за мною и впрямь идёт охота, то они всё равно добьются своего– через пятнадцать минут или через час.
Я вышел за дверь с дерринджером наизготовку. Воздух снаружи был потеплее, чем в моей комнате с кондиционером. Всё было по-прежнему тихо, ничего экстраординарного не произошло.
Я отъехал на взятой напрокат машине. Никто меня не преследовал. Убедившись в этом, я остановился у ближайшего телефона-автомата и позвонил в Берлин по телефону, по которому предписывалось звонить только в случае крайней необходимости. Девушка, которая сняла трубку, хотела немедленно соединить меня с Сансанычем, но я попросил её не спешить.
– Виктор выходил на связь в последнее время? – спросил я. – Или он задержался с очередным сообщением?
– У него нет фиксированного времени связи. В последний раз он звонил позавчера.
– Возможно, мне понадобится врач, который умеет держать язык за зубами, – сказал я. – Есть такой в Мюнхене или Дахау?
– Одну минуту.
Я услышал, как шуршат бумажки.
– Да, есть: некто доктор Крафт; он – в получасовой досягаемости от вас. Мы никогда с ним не работали, но другие службы использовали его и остались довольны. Предупредить его?
– Да, пожалуйста.
Она назвала мне его мюнхенский адрес.
– Дайте нам несколько минут, чтобы связаться с ним.
– Спешить не надо, – сказал я. – Перезвоните ему утром. Если за ночь ничего не случится, то пусть он выбросит это дело из головы. Если же ему придется кого-то лечить, то передайте шефу, что опытный воин подхватил падающее знамя из ослабевших рук юного бойца.
– Я не поняла. Повторите, пожалуйста.
– Ерунда, фроляйн. Передайте только, что если юный Вертер выйдет из игры, что весьма вероятно, то я его заменю. Правда, в таком случае нужно, чтобы сюда срочно направили еще одного человека. Пусть держится наготове, но не вступает со мной в контакт, пока я сам не скажу. Местные кустарники полны умирающих от страшных ран героев. Боюсь, как бы охрана мотеля не подняла поросячий визг. И еще один вопрос.
– Да, герр?
– Виктор сумел опознать своего подопечного?
Вновь зашуршали бумаги.
– Да, герр. Это как раз в его последнем донесении.
Цитирую: «Докладываю, что был опознан антиквар Михаил Глотцер, а также чета Романцовых и ещё…»
– Вот как, целая семейка по антиквариату? – перебил я. – Если Виктор опознал его, то почему ничего не предпринял? Зачем мы бережем Глотцера– для чьего-нибудь дня рождения или для годовщины сицилийской каморры?
– Передо мной инструкции для Виктора. – Снова шуршание. – Вот: «Не предпринимать никаких мер, пока не выясните, какое задание выполнял субъект. Некто Красавчик-Ник».
Сансаныча распирало от любопытства выяснить, почему суперагент такого класса вот уже семь лет маскировался под дешёвого гангстера, но подобное любопытство могло бы стоить жизни многим людям. Или уже стоило.
– Хорошо, – сказал я. – Передайте, что я перезвоню, когда узнаю что-нибудь стоящее.
Виктор и в самом деле лежал в кустах, но ни один эскулап на свете не смог бы ему помочь. Я присел на корточки рядом с телом. Беднягу избили до смерти. Даже в темноте зрелище было не из приятных. Как всегда, насильственная смерть страшна своей естественностью.
Насколько я мог судить, при жизни Виктор был блондином лет двадцати пяти, возможно, одним из тех, кто проходил подготовку у Сансаныча. Мне показалось, что я его узнал, но не был уверен, поскольку кто-то очень постарался, чтобы сделать опознание крайне затруднительным.