[730]. Точно так же рассуждал и бывший начальник Генштаба УНР генерал Петров, потомок шведов и норвежцев, любивший для подчеркивания своей «щирости» ходить в украинской «вышиванке».
Интересны рассуждения служившего в украинских войсках генерала русской армии Г.Е. Янушевского о различных категориях украинских офицеров. Офицеры военного времени из бывших унтер-офицеров, по мнению Янушевского, были одной из наиболее ценных составляющих украинского офицерства. «Эта категория старшин[731], по крайней мере, знала низшую, ремесленную сторону военного дела»[732]. Янушевский считал, что с грехом пополам они могли быть младшими офицерами и даже сотенными командирами. Генерала больше всего возмущало самомнение этих лиц, которые, несмотря на отсутствие должного образования, претендовали на посты в армейском руководстве, а некоторые даже дослужились до генеральских чинов. Другой категорией украинского офицерства военного времени была учащаяся молодежь. Как правило, это были националисты-романтики, увлеченные борьбой за Украину. Большинство же офицеров из повстанческих «отоманов» и «отоманчиков» никакого образования не имели. Их основным занятием был грабеж, при этом такие командиры гордились тем, что они «щирые» (искренние) и «певные» (надежные), поскольку умели говорить на «ридной мове». Не случайно головного атамана С.В. Петлюру украинские офицеры неофициально именовали «уголовным атаманом»[733]. Янушевский резюмировал: «В те времена разговор на каком-нибудь ином языке, кроме украинского, считался вполне достаточным основанием для изгнания из армии без всякого разговора образованных старшин как “непевных”»[734].
Уровень подготовки украинских офицеров ярко демонстрирует интереснейший доклад от 20 мая 1919 г. командующего Северной группой армии УНР полковника В.И. Желиховского головному атаману и наказному атаману о состоянии войск группы. В докладе отмечалось, что новые работники штаба группы не были знакомы с функциями штабного аппарата[735]. «В самом штабе Северной группы пришлось встретить[736], как уже и раньше отмечено, аппарат расстроенный, многие из офицеров, за исключением оперативного отдела, оказались мало подготовленными к своей работе; например, управление дежурного генерала не могло составить точной и приведенной в систему ведомости состава войсковых частей, штабов и инстанций, входящих в состав группы. В результате пришлось отчислить от должности дежурного генерала полковника Ластовского и назначить взамен его, а также кое-кого из офицеров – офицеров из состава штаба Отдельного пограничного корпуса. В штабе группы работа, по-видимому, не имела характера систематически точно налаженного часового механизма, каковою она должна быть на самом деле, чтобы действительно быть продуктивной. Раньше все делалось, очевидно, между прочим, походя, и большинство распоряжений отдавались, писались самолично бывшим начальником штаба, генералом Агапеевым, который, благодаря этому, один был в курсе всех дел и вполне ориентирован, а остальные чины штаба – в очень малой степени»[737]. По мнению Желиховского, «офицерский состав в частях в общем стоит далеко не на должной высоте…
были случаи, когда офицеры первыми покидали порученные им боевые участки, когда под их влиянием козаки отказывались идти на позицию… Особенно трудно стоит вопрос с[о] старшим командным составом на ответственных должностях – командиров полков и начальников дивизий… Очень тяжело стоит вопрос с офицерами Генерального штаба: во-первых, их мало, во-вторых – в большинстве это молодые без достаточной теоретической и практической подготовки люди»[738]. В целом офицерский корпус УНР был немногочисленным. По сведениям к 1 июня 1922 г., в армии УНР, интернированной на территории Польши, насчитывалось 2863 офицера[739]. В различные периоды 1919–1922 гг. численность офицерства колебалась в пределах 2414–3888 человек[740], что существенно ниже семитысячного офицерского корпуса, мобилизованного при Скоропадском. Всего через украинские армии могло пройти до 12 тысяч бывших офицеров русской армии. В период Гражданской войны на Украине велась подготовка национальных офицерских кадров. Несколько выпусков в конце 1917 г. дали украинское отделение 2-й Киевской школы прапорщиков и 1-й и 2-й Украинских военных школ. Осенью 1919 г. был осуществлен выпуск 163 хорунжих из Житомирской военной школы. Дальнейшие выпуски офицеров производились уже в эмиграции.
Создатели польской армии столкнулись с завышенными амбициями офицеров. Так, например, генерал-лейтенант И.Р. Довбор-Мусницкий при формировании польского корпуса в 1917 г. отмечал, что некоторые офицеры-поляки из русской армии требовали себе назначений на два чина выше, чем имели. При этом остро ощущалась нехватка старших офицеров[741].
Поляки традиционно уделяли повышенное внимание внешней атрибутике. В рапорте командующему польскими войсками во Франции генералу Ю. Галлеру о состоянии польских войск в Сибири от 19 января 1919 г. сообщалось: «Не имея никаких указаний по вопросу о повышении в чинах, командование вынуждено было повысить звания большому числу офицеров. Это было сделано по двум причинам: 1-е, у нас совершенно нет офицеров высших званий и слишком разительной была бы разница между званием и занимаемой должностью; 2-е, это необходимо для сношений с русскими, которые привыкли уважать чины, только высокие звания могут им импонировать. Кроме того, повышение офицеров очень запаздывает, в конце концов начальство вынуждено было использовать это средство как необходимый стимул для работы и как вознаграждение»[742].
К 23 сентября 1919 г. в польской армии насчитывалось по списку 11 040 офицеров, в том числе 3950 в боевом составе[743]. Польская армия формировалась на основе сочетания опыта и традиций различных европейских армий. Выходцы из русской армии были лишь одной из нескольких групп польского командного состава, в котором количественно лидировали австрийские офицеры. Таким образом, польский офицерский корпус не обладал необходимым единством, офицеры польской армии представляли различные военные школы и даже еще недавно враждующие армии. Интересно сравнение численности генералов и старших офицеров в польской армии в марте и в сентябре 1920 г. по их происхождению (табл. 3).
Таблица 3
Происхождение высшего и старшего командного состава польской армии (март – сентябрь 1920 г.)[744]
В таблице 3 представлены данные о высшем и старшем командном составе. Выходцы из русской армии в нем насчитывали примерно от 30 до 41 %. Приведем данные об офицерах русской армии во всей польской армии. По сведениям на 1917 г., в русской армии насчитывалось 119 генералов польского происхождения и до 20 тысяч офицеров-поляков. Разумеется, не все они перешли в национальную армию. Достаточно вспомнить, что наполовину поляком был вождь Белого движения на Юге России генерал-лейтенант А.И. Деникин, которого польское командование едва ли могло считать своим единомышленником. В общей сложности к марту 1920 г. в польской армии служили 71 генерал, 200 полковников, 196 подполковников, 162 майора, 523 капитана, 1758 лейтенантов и 3294 подлейтенанта из русской армии или восточных формирований. Всего 6204 человека, или 26,9 % офицерского корпуса. Для сравнения, австрийские офицеры составляли 38,2 %, офицеры из легионов – 17,7 %, офицеры из немецкой армии – 5,3 %[745]. Бывшие русские офицеры преобладали в старшем и высшем командном составе. Так, к марту 1920 г. бывшие русские офицеры составляли более 59 % всех польских генералов, 61,5 % всех полковников польской армии. Далее процент снижался. Например, среди подполковников выходцы из русской армии, будучи наиболее многочисленной группой, составляли 44,8 %. Среди майоров уже доминировали австрийцы. Однако по политическим причинам главенствующее положение в польском командном составе постепенно заняли близкие Ю. Пилсудскому выходцы из польских легионов, а не представители тех групп командного состава, которые доминировали количественно. Главнокомандующим польской армией был противник Пилсудского, авторитетный бывший генерал русской армии И.Р. Довбор-Мусницкий, претендовавший на лидерство в армии и в стране. Проиграв более искушенному в политике Пилсудскому, он оказался отстранен от власти и в марте 1920 г. был вынужден уйти в отставку. К сентябрю 1920 г. соотношение различных групп офицеров изменилось не в пользу «русских». В генералитете они были представлены теперь только 43,7 % офицеров, хотя оставались самой крупной группой, среди полковников «русские» составляли лишь 36,4 %, среди подполковников – 33,2 %, среди майоров – менее 24 %. Таким образом, на протяжении 1920 г. состав польского офицерского корпуса радикально изменился за счет ухода из него генералов и полковников русского происхождения, наплыва офицеров из австрийской армии и польских легионов.
Тем не менее в 1921 г. выходцы из русской армии составляли 44 % генералитета (41 человек)[746]. К 1921 г. общая численность польского офицерства достигла 145 генералов и 29 960 офицеров. По штатам мирного времени решено было оставить на службе 18 943 офицера, для чего была проведена переаттестация. Ее успешно прошли 18 172 генерала и офицера, в том числе 6426 офицеров из австро-венгерской армии, 5079 офицеров русской армии, 1449 офицеров немецкой армии. Неаттестованные были уволены в отставку или переведены в резерв. В период 1918–1921 гг. в Польше сложилась целая сеть военно-учебных заведений различного профиля. Подготовка и переподготовка польских офицеров в этот период осуществлялись при помощи инструкторов из французской военной миссии.