, раненых, больных. Единственным, но важным результатом стал срыв неприятельского наступления. После этого война в Заполярье надолго приняла позиционный характер. Боевые действия ограничивались артиллерийскими и авиационными налетами, поисками разведчиков и другими частными операциями.
Вся линия советско-германского фронта была в движении. Сперва ползла на восток, к Сталинграду, потом постепенно покатилась обратно. И только на Крайнем Севере она замерла на месте. В 1944 году исход борьбы стал вырисовываться однозначно. Дошел черед и до Финляндии. Красная армия взломала линию Маннергейма под Ленинградом. Овладела мощными финскими укреплениями в Карелии. А советские дипломаты забрасывали в Хельсинки предложения: не пора ли разорвать союз с Гитлером и выйти из войны? Начались тайные переговоры. Сталин выдвигал весьма мягкие условия — замириться на старых границах, а за безобразия, которые финны натворили на нашей территории, они выплачивают репарации в 600 млн долларов.
Финляндия упрямилась, тянула время. Не теряла надежды, что немцы снова сумеют переломить ход войны. Переговоры с Москвой несколько раз тормозились, финское правительство заводило переговоры с Берлином. Риббентроп уговаривал держаться, было подписано соглашение, что немцы пришлют союзникам еще 6 своих дивизий, средства ПВО, танки. Но Германия уже не смогла сделать этого. А в сентябре советские армии вступили в Эстонию, освободили Таллин. Отсюда можно было высадить десанты в любой точке финского побережья, и только теперь правительство Маннергейма взмолилось о выходе из войны. 19 сентября 1944 года было подписано перемирие. Сталин согласился на некоторые уступки. Вдвое снизил репарации — до 300 млн долларов. Разрешил финнам выплачивать их не сразу и не валютой, а в течение 6 лет погашать поставками различных товаров.
Но о замирении на старых границах речь больше не шла. Если финны упустили такое предложение — сами виноваты. К Советскому Союзу отходила область Печенги (Петсамо) с никелевыми месторождениями. Кроме того, он получал в аренду на 50 лет полуостров Порккала рядом с Хельсинки — великолепное место для морской базы, контролирующей вход в Финский залив. (Хрущев в 1956 году вернет столь завидный приз Финляндии. Просто так, ни за что.) В общем-то, финны больше не хорохорились. Хоть и с запозданием, до них все-таки дошло, что СССР имел полную возможность захватить их страну, но пощадил ее. К такому выводу пришли и аналитики Конгресса США: «Будь СССР жизненно заинтересован в этом, нет сомнения, что финская независимость была бы уничтожена. Финляндия вышла из войны с пониманием этого факта и намерением создавать новые конструктивные отношения с СССР».
В договоре, заключенном СССР и Финляндией, имелся еще один важный пункт. Правительство Маннергейма вынуждено было взять обязательство насчет немцев, находившихся на их территории. Должно было изгнать или интернировать германские воинские части. А ведь в Финляндии располагалась целая армия — та же самая армия «Норвегия», в ходе войны ее переименовали в армию «Лапландия», а потом она стала называться 20-й горной армией. Ею командовал генерал Рендулич. Финское правительство и командование отлично понимали, что немцы вряд ли захотят по-хорошему покинуть страну. А выгонять их или разоружать — дело совсем не легкое. И небезопасное. Крови может пролиться очень много.
Но германские войска стояли в основном на севере, на Кольском полуострове, как раз возле Печенги. В том самом районе, который все равно предстояло отдать русским! Вот пускай русские сами надрываются, выгоняют немцев! В общем, правительство Маннергейма подошло к выполнению обязательств довольно своеобразно. Еще шли переговоры, подписание соглашения только готовилось, а в это же время развернулась эвакуация финского населения из северных районов, где базируются части Рендулича. Их вывозили в другие города и области. Но при этом и от гитлеровцев не скрывали, подсказывали прозрачными намеками — скоро обстановка переменится.
Когда же наступил срок исполнять договор с СССР, с союзниками постарались «развестись» вежливо, без скандалов. Германским самолетам, находившимся на финских аэродромах, позволили беспрепятственно взлететь. Германским судам, очутившимся в финских портах, разрешили свободно отчалить. А германским частям, расположенным во внутренней Финляндии, предоставили возможность уйти на север, к своим. Финские части с севера выводились. Деликатненько и аккуратненько, всячески избегая столкновений с германскими. А для того, чтобы оправдать свое поведение перед Москвой, финны вдруг вспомнили, что у них непомерно большая армия! Самый высокий процент мобилизации из всех воюющих государств! Перед советскими дипломатами разводили руками и плакались, что такую армию содержать непомерно тяжело, Финляндия должна срочно начать мобилизацию, поэтому разоружать и интернировать немцев она никак не может.
Однако у гитлеровцев с понятиями деликатности обстояло туго. Благожелательность финнов они не оценили. Сепаратный мир объявили предательством, оскорбились и обозлились. На Балтике корабли германского флота попытались захватить остров Гогланд. Зачем — историки недоумевают до сих пор. В сложившейся обстановке остров был немцам совершенно не нужен. А подразделения, уходившие на север, принялись по пути разорять деревни. Тогда и финны обиделись, стали выпроваживать их войсками. Эти события назвали «Лапландской войной». Хотя она ограничивалась мелкими стычками. Обе стороны избегали боев. Только немцам слишком уж хотелось отомстить, они пожгли в северных районах все деревни и город Рованиеми. Впрочем, в Хельсинки только порадовались. Жителей отсюда успели эвакуировать, зато Финляндия приобрела полное право выставлять себя в числе государств… пострадавших от нацизма! Заявила претензии на международную помощь и впоследствии получила ее (от американцев).
Ну а 20-я горная армия Рендулича не слишком опасалась русских. Помнила, как захлебнулось их наступление в 1942 году. А после этого укрепления наращивались два с половиной года! В скалах были вырублены мощные убежища, понастроены линии железобетонных дотов и дзотов, тяжелых батарей. Подступы оплетали заросли колючей проволоки, устилали сплошные минные поля. Армия насчитывала 56 тыс. солдат и офицеров, в ее распоряжении было 770 орудий, ее прикрывали 160 самолетов и 200 боевых кораблей. Противостояла им все та же 14-я советская армия, в данное время ее возглавил генерал-лейтенант Владимир Иванович Щербаков.
Но по сравнению с 1941 годом армия значительно усилилась. Сюда шли подкрепления. После прорыва вражеской обороны в Карелии в 14-ю армию перебросили изрядное количество артиллерии. Ее численность составила 96 тыс. человек, 2212 орудий, 107 танков, ее поддерживала 7-я воздушная армия — 689 самолетов. Готовился к схватке и Северный флот — 276 кораблей, 276 самолетов, на сухопутный фронт он выделил две бригады морской пехоты. А для действий в тундре были специально сформированы два легкострелковых корпуса — они не имели никакого тяжелого вооружения и техники, состояли из лыжников.
7 октября заговорила вся масса советской артиллерии. Снаряды крушили противника три с половиной часа. К этому времени наши войска сумели досконально разведать неприятельскую оборону, поэтому артподготовка стала весьма эффективной. На участке 131-го стрелкового корпуса почти все огневые точки врага оказались разбиты. Корпус в первый же день преодолел линию германских позиций по Западной Лице. Преследуя немцев, вышел к речке Титовка и овладел вторым рубежом обороны — отступающие егеря даже не успели здесь закрепиться.
99-й корпус поначалу действовал менее удачно. В его полосе опорные пункты врага не были подавлены, поливали огнем. Их долбили повторными артподготовками. Но взять сумели только ночной атакой 8 октября. На этом участке наши войска также вышли к Титовке, а моряки высадили десант в губе Малая Волоковская, перевалили через хребет Муста-Тунтури, угрожая германскому флангу. Вторая линия вражеской обороны окончательно сломалась. Рендулич принялся стягивать все свои войска на третью линию, прикрывавшую Печенгу.
Но наши войска начали обкладывать этот город со всех сторон. С востока к нему выходил наступающий 131-й корпус. А с юга двинулись в обход два легкострелковых корпуса. Лыжные бригады мчались без дорог, через тундру, через полярные заледенелые горы. Прошли там, где сплошной неприятельской обороны вообще не было, вынырнули возле Луостари, захватив германский аэродром, перерезав дороги и угрожая Печенге с южной стороны.
А с северной стороны Печенгу прикрывал порт Лиинахамари с мощнейшими батареями. Прямо в гранитной толще мыса Крестовый немцы вырубили глубокие казематы, установили крупнокалиберные орудия. Их не взял бы никакой снаряд. Но через Мотовский залив дерзко подлетели вплотную советские катера, выскочили отряды разведчиков майора Барского-Емельянова и лейтенанта Леонова. Ворвались прямо в подземный форт, поливая ошеломленных немцев из автоматов и закидывая гранатами. Батареи были парализованы, а через залив уже спешили корабли с десантом, высадили его на причалы Лиинахамари.
Печенгу окружили с трех сторон, и путь для морской эвакуации оказался отрезан. Неприятели хлынули выбираться по единственной оставшейся дороге, на северо-запад. Их преследовали, вдоль побережья сопровождал флот. Когда враги пытались зацепиться на том или ином рубеже, корабли утюжили их огнем, высаживали в тылу десанты, вынуждая откатываться дальше. Тем не менее боевой дух егерей еще не был сломлен. Они заняли оборону возле города Никель и расположенных здесь шахт. Яростным огнем отбросили авангарды 31-го корпуса. Но продолжалось обходное движение лыжников, с юга Никель стал обтекать 127-й легкострелковый корпус, и враг попятился прочь.
После этого германские войска стали уходить в Норвегию. Если успевали, минировали и взрывали за собой шахты, рудники, дороги, тоннели. Самым чувствительным стал взрыв подвесного моста через Яр-фьорд. Отгородившись широким водным пространством, немцы надеялись привести свои части в порядок, восстановить оборону. Не тут-то было. Советские войска не позволили им оправиться и даже не остановились. С ходу ринулись форсировать фьорд на машинах-амфибиях и на рыбачьих лодках. Через другой фьорд, Эльвенес, навели переправу на плотах.