Только был тот подурней,
Имел сорок дочерей.
Все красивы, все пригожи,
Друг на друга не похожи.
И на всех как на беду
Не найдешь одну Балду.
Впрочем, за исключением этой ремарки, а также искаженной цитаты из пушкинского текста («Принц Никита жил когда-то, / Ни высоко, ни богато») содержательного сходства две «сказки» не имеют. Основная часть стихотворения о Хрущеве состоит в подробном изложении биографии и политической деятельности советского лидера, начиная с его работы на посту первого секретаря ЦК КП(б) Украины в конце 1930-х годов и в послевоенные годы. Впрочем, большинство описываемых в этом тексте событий происходит уже после смерти Сталина, именуемого здесь «Кащеем» («Вот пришел конец Кащею – / Смерть взяла к себе злодея») и ареста Берия («Засадили, расстреляли / И Никите власть отдали»). Дважды – сначала кратко, а затем подробно – описывается разгром «антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова» на июньском пленуме ЦК КПСС 1957 года; упоминается последующее падение Булганина, а также исключение маршала Жукова из состава Президиума ЦК и ЦК КПСС на октябрьском Пленуме ЦК КПСС 1957 года. Внешнеполитическая деятельность «царя Никиты» представлена в стихотворении визитами Иосипа Броз Тито в СССР в середине 1950-х годов («Вот однажды царь Никита / Пригласил в Россию Тита»), поездкой Хрущева и Булганина в Индию, Бирму и Афганистан в 1955 году («Спьяна влезли в ту страну, / Где хозяин был У-Ну)[183] и демонстративно бесцеремонным поведением советского лидера на заседании 15-й сессии Генеральной ассамблеи ООН 12 октября 1960 года. Что касается внутренней жизни страны, то здесь внимание анонимного автора привлекли печально памятная кампания по разведению кукурузы (рубеж 1950–1960-х годов), освоение целинных и залежных земель (1954–1956), отказ от обязательных государственных займов в 1956 году с одновременным замораживанием на 20 лет выплат по старым займам («В долг его с народа брал, / А обратно не отдал»), семилетний план развития народного хозяйства СССР (1959–1965), а также запуск первых автоматических станций для изучения Луны в 1959 году:
Сам придумал семилетку.
Приказал пустить ракетку
На далекую луну
Разбудить там Сотону.
Хотя очевидно, что «Сказка про царя Никиту» была написана уже после падения Хрущева, обстоятельства октябрьского Пленума ЦК КПСС 1964 года в ней подробно не оговариваются; сообщается лишь, что
…потом он заблудился
И с вершины покатился.
Ты скорби, народ-творец,
Тут и сказочки конец.
Но скажу вам по секрету,
Я продолжу сказку эту.
Другое стихотворение о Хрущеве – «В СССР Никита жил…»[184], – появившееся, по всей видимости, одновременно со «Сказкой», значительно короче и не подразумевает прямых литературных аллюзий. Здесь в вину Хрущеву ставятся несколько иные аспекты внутренней и внешней политики СССР рубежа 1950–1960-х годов: кредит на возведение промышленных объектов, предоставленный в 1960 году недавно обретшей независимость Гане, начатое в том же году строительство Асуанской плотины в Египте, предоставление режиму Патриса Лумумбы военных грузовиков и транспортных самолетов, карьерные и финансовые успехи А. И. Аджубея (1924–1993), в 1949 году женившегося на дочке Хрущева Раде, а с 1959-го по 1964-й работавшего главным редактором газеты «Известия». В отличие от «Сказки про царя Никиту», «В СССР Никита жил…» содержит более пространное описание октябрьского Пленума, включающее подробности, которые могли быть известны далеко не всем современникам этих событий. Сообщается, в частности, что Хрущева заставили подписать заявление об отставке (написанное не им, а Л. Ф. Ильичевым; см. об этом: Постников 2004) и что последним во время смещения «царя Никиты» выступал Л. И. Брежнев (Аджубей 1989: 307):
Он хотя сопротивлялся,
Но потом во всем сознался,
Заявленье написал,
На здоровье упирал.
Дескать слаб я стал мозгой,
Допустил промах большой.
Но прошу меня простить,
Зла на сердце не таить.
Вдруг тут Брежнев говорит:
«А народ-то не простит
Чем народ-то ты кормил,
Только речи говорил.
Так что вот давай нам дело
Поведем народ мы смело,
Скоро лучше будем жить».
Кроме того, к числу антихрущевских стихотворений, появившихся после «октябрьского переворота» 1964 года, относится «Ответ царя Никиты зятю Аджубею», который в некоторых рукописях фигурирует как продолжение «Сказки о царе Никите», а также отличающееся в метрическом отношении стихотворение «Был король у нас такой…»[185]. В них, как и в текстах, процитированных выше, Хрущеву адресуются преимущественно «экономические» упреки. Вообще говоря, и внешняя, внутренняя политика страны интерпретируется во всех этих сатирических стихотворениях именно в терминах, так сказать, «национального благосостояния». Международная активность Хрущева репрезентируется здесь как постоянная раздача «подарков», приобретенных за счет собственного народа:
А Никита, словно птица,
Стал летать по заграницам.
И куда б он не летал.
Всем подарки раздавал:
Тем дворец, тому заводик.
Здесь пшеницы пароходик.
Так он грабил свой народ,
Чтоб другой кормился сброд.
Примечательно, что обвинения в торговле хлебом с другими странами, адресуемые «царю Никите» почти во всех этих стихотворениях, также сопровождаются рифмами царица – пшеница – заграница, которые, как мы помним, фигурируют в «Сне Горбачева» именно применительно к хрущевской эпохе:
Часто ездил за границу,
Продавал свою пшеницу.
Зря я только за границу слал им русскую пшеницу. <…>
Разве были за границей Царь с зятьями и царицей?
Скорее всего, обвинения в экспорте «пшеницы», которые, как мы помним, фигурируют и в «Сне Горбачева», были обусловлены продовольственным кризисом 1963 года, когда в связи с неурожаем и засухой сборы зерна в СССР сократились почти на 30 % и страна стояла на пороге голода (Зеленин 1999). Вероятно, нехватка продовольствия и в первую очередь хлеба, возникшая, несмотря на освоение целинных земель и высокие урожаи зерновых в конце 1950-х годов, вызывала у многих подозрение, что правительство отправляет хлеб на экспорт вместо того, чтобы кормить им собственных граждан. В действительности, однако, все обстояло противоположным образом: именно в 1963 году СССР начал массовые закупки зерна за рубежом (они составили около 10 % от валового сбора), а кризис с поставками хлеба, по мнению современных исследователей, можно объяснить интенсивной миграцией сельского населения в города в конце 1950-х – начале 1960-х годов, а также общим ростом потребления продуктов питания в эпоху Хрущева (Там же).
В известном смысле соотношение «Сказки о царе Никите» и стихотворения ««В СССР Никита жил…» сходны с «фольклорной» контекстуализацией «Сна Горбачева» в первые годы перестройки. «В СССР Никита жил…» отличается меньшей «литературностью», имело, как мы видим, не только письменное, но и устное распространение и отличается значительной вариативностью. Впрочем, история этого текста требует более специального анализа.
Как бы то ни было, очевидно, что «Сон Горбачева», а также неподцензурная сатирическая поэзия эпохи перестройки в целом наследуют уже сложившейся традиции рукописной политической сатиры, которая, возможно, восходит не только к 1960-м годам, но и к предшествующему времени. Здесь необходимо вспомнить стихотворные политические памфлеты начала XX века, в частности, сочинения народника С. А. Басина-Верхоянцева (1869–1952), также восходящие к «Коньку-горбунку» Ершова (см.: Спиридонова 1977: 35; а также вступительную статью к публикации Н. Г. Комелиной в настоящем сборнике). Среди соответствующих текстов послереволюционного периода и, соответственно, «антисоветского» содержания, стоит, например, иметь в виду опубликованное С. Н. Азбелевым восьмистишие о «красной жопе Ильича», появившееся, вероятнее всего, вскоре после смерти Ленина (Азбелев 1998: 279, № 15).
Понятно, что и в случае с отставкой Хрущева, и применительно к эпохе перестройки речь идет о текстах, написанных достаточно образованными авторами и имевших хождение преимущественно, если не исключительно, в городской среде. Вместе с тем, на наш взгляд, содержательные особенности этих сатирических стихотворений вполне отвечают стереотипам социально-политического воображения, характерным для массовой культуры советского времени. Впрочем, подробный анализ этих стереотипов – предмет для отдельного исследования.
Сон Горбачева[186]
Горбачеву снится сон,
Что на том уж свете он.
Видит длинный стол во сне
И решетку на окне.
На скамейке трое в ряд
Свесив головы, сидят.
Он, конечно, понял тут,
Что попал на страшный суд.
Вдруг затихло все и вот
Объявляют: «Суд идет!»
Преклоняют все колени,
Вместо Бога входит Ленин.
Грозно руку поднимает,
Суд загробный начинает:
Подойди, товарищ Сталин,
Чтить тебя хоть перестали,
Но заслуг минувших лет
Сохранился все же след.
Впрочем, речь пойдет о том,
Как испортился потом.