Отчасти скрашивал положение тот факт, что все подразделения русской армии были не только военными, но и хозяйственными единицами. Солдатам и офицерам постоянно приходилось изыскивать возможность заработать для себя лишнюю копейку (ремесла, работа по найму т. п.). Как единодушно отмечали исследователи этого вопроса уже в 1900-х гг. (М.С. Галкин, Л.И. Третеский, Н.Д. Бутовский, Е.И. Мартынов), такая ситуация не могла положительно сказываться на боевой подготовке войск. Денежное содержание поддерживало существование военных, но отнюдь не престиж их профессии.
Продовольственное обеспечение дальневосточных войск осуществлялось вне зависимости от его денежного содержания. С началом войны структура питания в действующей армии, подобно ряду других бытовых аспектов, претерпевает существенные изменения. Если в первые военные месяцы наблюдались как некоторые сбои, так и наоборот, усиленные выдачи в пищевом рационе, то отправной точкой, с которой продовольственный вопрос однозначно начинает эволюционировать в сторону ухудшения, например для Порт-Артура, следует считать перерыв регулярного наземного сообщения с Маньчжурией. Установившаяся в конце апреля 1904 г. тесная блокада Квантунского укрепленного района уже в первых числах мая не замедлила отразиться на продовольственном снабжении солдат гарнизона крепости. В Маньчжурской армии всю войну ситуация с продовольственным снабжением выглядела не в пример отраднее.
Согласно заведенному в русской армии к началу XX в. порядку все провиантское довольствие делилось на две части. Первая выдавалась от казны натурой. В нее входили мука (либо печеный хлеб и сухари) и крупы. Вторая часть выплачивалась деньгами. Все хлебные изделия полагалось выпекать из ржаной муки. Деньги отпускались по заготовительным ценам каждого года. Причем, как и в Морском ведомстве, изменяться сообразно ценам местного рынка могла по официальным бумагам только стоимость мяса. Остальные продукты должны были приобретаться по указанному номиналу[276]. К провиантскому обеспечению следует добавить чайное и приварочное довольствие. Чайное довольствие производилось ежедневно по норме 48 золотников (206 г) чая и 6 фунтов 24 золотника сахара (2 кг 560 г) на 100 человек в день. Предметы приварочного довольствия, согласно ст. 117 °CВП, войска закупали сами. Если мясо, соль, сушеные овощи, чай, сахар и лимонную кислоту приобрести было затруднительно, то они выдавались натурой. Присутствие этих продуктов в солдатском рационе в мирное время было обязательным[277]. Деньги за чайное и приварочное довольствие выдавались на четыре месяца вперед. Например, с началом блокады Порт-Артура продовольственный вопрос попадал под действие ст. 1172 СВП, которая гласила: «В осажденных крепостях все продовольственные припасы отпускаются натурою из крепостных запасов»[278].
Согласно приказу по Военному ведомству за № 193 от 1878 г., солдат русской армии в мирное время получал 3 фунта хлеба, ½ фунта мяса, 1/40 ведра (300 г) капусты или картофеля, до 1/20 фунта муки на подболтку, до ½ фунта круп, 1/10 фунта масла, 1/10 фунта соли, а также лук, перец и лавровый лист по вкусу[279]. Это составляло суточную выдачу продовольствия. В военное время мяса полагалось выдавать 1 фунт на человека в день. Благодаря высокому приварочному окладу дальневосточные войска в мирное время могли питаться весьма разнообразно. Мясо покупалось в установленном количестве по контрактной цене у подрядчиков. Они доставляли его из Чифу и Маньчжурии. В самом Порт-Артуре убойного рогатого скота до начала войны не держали. Капусту доставляли в бочках из Владивостока. Туда она прибывала из Америки, отчего среди солдат на Дальнем Востоке именовалась «американской». Все остальные овощи и пряности приобретались на месте у китайцев[280]. Ввиду крайней дешевизны риса в Маньчжурии и на Квантуне, солдатам часто готовили рисовую кашу. Однако, как отмечал побывавший на восточных окраинах Российской империи в начале 1900-х гг. А.В. Верещагин, нижние чины предпочитали привычную гречку и пшенку. Особенно же тосковали по русской квашеной капусте. Вспоминая о довоенном периоде на Дальнем Востоке в целом, Верещагин писал: «Денег отпускается много, а провизия дешевая, в особенности мясо»[281]. По свидетельству врача В.В. Сиземского, еще в мирное время солдатам порт-артурского гарнизона выдавалось по 1 фунту мяса в день ввиду усиленных работ на Квантунском полуострове[282]. В постные дни мясо заменялось рыбой кетой. Она доставлялась с Амура в герметически закупоренных бочках в засоленном виде. Кроме того, в пищевую раскладку дальневосточных солдат входили консервы. Это были консервированные щи с кашей, мясо, сгущенное молоко. В усиленных количествах выдавался чай. Хлеб выпекался на гарнизонных и походных пекарнях. Мука для него выдавалась крепостными интендантствами и интендантствами соединений.
В результате исследований, проведенных в конце XIX в. французским генералом Ж.Л. Левалем, был определен желательный состав полной продовольственной выдачи военного времени на одного человека в сутки[283] (см. Таблица 2).
Таблица 2
Ф.Ф. Макшеев сравнил суточные выдачи на одного человека в армиях Франции, Австро-Венгрии, Германии и России (см. Таблица 3).
Таблица 3
Кроме того, в русской армии выдавались мука на подболтку, коровье масло и чай. В европейских армиях чаще употреблялись сухие овощи, свиное сало или говяжий жир и кофе[284].
Как видно из приведенных цифр, русская продовольственная выдача по своему составу отличается от других очевидным преобладанием хлеба. По мнению Ф.Ф. Макшеева, эта выдача по составу входящих в нее продуктов является весьма громоздкой по сравнению с иностранными.
В ежедневный рацион солдата входили также спиртные напитки. В русской армии выдавалась 1 чарка водки (123 г). Ее могли заменять 4 ½ чарки виноградного вина, либо ⅔ чарки рома или коньяка, либо 2 бутылки пива[285]. Во французской армии с 1890 г. солдату в день выдавалось 250 г вина, либо 500 г пива, либо 62,5 г водки. В австро-венгерской армии с 1892 г. каждому военнослужащему полагалось 90 г водки, либо 400 г вина, либо 750 г пива, либо по 60 г рому или коньяка[286].
Приготовление пищи на походе осуществлялось в специальных ротных походных кухнях. В местах постоянной дислокации войск кухни располагались непосредственно в казармах. На кухне каждой казармы в большие очаги, как правило, были вмурованы два котла. Один предназначался для варки щей, другой – для варки каши. Путешествовавший по Китаю А.В. Верещагин сравнивал кухни казарм держав, чьи войска располагались в начале 1900-х гг. в Пекине. Лучше всех по части приготовления пищи были обставлены американцы. На их стандартной казарменной кухне располагалась огромная плита со всевозможными приспособлениями: конфорками, котлами, кранами, духовыми печами, вертелами. «Жаркие, супы, мусы, хлеба, хлебцы, разные булочки, – пишет Верещагин, – все это пеклось, жарилось, варилось в разных соусницах, противнях и других сосудах»[287]. В меню американских солдат помимо традиционных армейских составляющих входили ветчина, фрукты, варенье, мармелад, шоколад. Само меню, по свидетельству Верещагина, занимало несколько машинописных листов. Такая же картина наблюдалась в английских казармах, где в интендантском складе были «целые горы жестянок с мармеладом и разными другими сладостями». В немецкой кухне все было «просто и практично. На столах всюду лежали Kartoffeln und Kartoffeln. В большом котле варилась лапша из гороховой муки», – передает свои впечатления Верещагин[288]. Подобное сравнение оказывается далеко не в пользу кухонь в казармах русской армии.
Кроме того, следует заметить, что в армиях передовых держав мира не случайно большое внимание уделялось обеспечению солдат сладким. Казачий офицер А.В. Квитка писал в своем дневнике во время Русско-японской войны: «…почти все ощущали потребность сладкого… Вероятно, это было требованием организма»[289]. В русской продовольственной выдаче, как акцентировал на этом внимание Ф.Ф. Макшеев, сахару было меньше, чем во всех приводимых для сравнения иностранных выдачах[290]. Унтер-офицер 9-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Д.Г. Шепель вспоминал, как после начала войны дальневосточные солдаты во время одного из переходов «подобрали по дороге много шоколаду и других конфет, о которых раньше не имели и понятия»[291]. Можно утверждать, что недостаток сладкого в рационе русского солдата был серьезным упущением. Весь этот рацион, покрывая в целом затраты организма солдата, уступал по разнообразию продуктов рациону в иностранных армиях. Солдаты нашей армии на Дальнем Востоке перед началом японской войны ввиду их усиленного питания находились в лучшем положении, чем русские солдаты, проходившие службу в других регионах России.
Говоря о снабжении продовольствием русских дальневосточных войск, можно отметить, что в мирное время оно осуществлялось согласно уставным требованиям со всеми предусмотренными для этой местности усиленными выдачами. О количественных запасах продовольствия в наиболее крупных и постоянных местах концентрации войск к началу войны можно судить по ряду источников. Военно-историческая комиссия по описанию Русско-японской войны выявила ведомственные материалы о запасах основных продуктов питания, например, в крепостном интендантстве Порт-Артура. В трудах комиссии дается их помесячный расход в военное время в соответствии с наличным составом гарнизона (см.