В октябре – ноябре 1904 г. практически во всех воспоминаниях прослеживается упоминание о том, что достать продукты даже по высоким ценам оказывается крайне затруднительно. Священник о. А. Холмогоров вспоминал, что в конце осады «часто на базаре ничего и не было, а если и было, то продавалось по баснословной цене»[442]. Н.М. Побилевский записывал 12 ноября: «Жира и овощей совсем нет <…> Скоро в городе совершенно не будет и признаков каких-либо масел»[443]. Житель Порт-Артура П.Н. Ларенко, характеризуя свое меню в конце октября, называл в нем чай и кофе без сахара, ржаной хлеб без масла. «Главное, что и за деньги не купишь необходимого», – сокрушался Ларенко. 28 октября он же записывал: «Сосед купил сегодня у какого-то служащего масло, наверное, украдено из складов Морского ведомства, но ныне не время обращать внимания на происхождение товара – лишь бы купить»[444].
Таким образом, можно констатировать, что в конце октября завершился этап, на котором большинство продуктов еще можно было достать за деньги. Наступил откровенный дефицит. Китайский привоз носил эпизодический характер. Рынок продолжал существовать на фоне огромного дефицита и стремительного роста цен. 28 ноября О.А. Баумгартен упоминает о следующих ценах, увиденных на базаре: свинина – 10 руб. за фунт, поросенок – 80 руб., литр молока пополам с водой – 2 руб. «Овощей нигде не достанешь», – пишет сестра милосердия[445]. По сведениям лейтенанта С.Н. Тимирева, в ноябре гусь в осажденном Порт-Артуре стоил 75 руб., яйца – до 2 руб. за штуку[446]. Ю.В. Васильев сообщает, что в середине декабря 1904 г. за фунт чеснока китайцы просили 5 руб., за 20 кочанов капусты при покупке было уплачено 103 руб.[447]. Лейтенант А.М. Косинский, прорвавшийся из Порт-Артура на миноносце «Статный» в Чифу, писал домой, что перед сдачей в крепости поросенок стоил 100 руб., фунт ослятины – 80 коп., мешок муки – 4 руб.[448]. В конце осады чеснок, пользовавшийся популярностью как противоцынготное средство, по словам о. А. Холмогорова, продавался по 300 руб. за пуд. Причем многие товары, особенно китайского происхождения, были крайне низкого качества[449].
Тем не менее, для простого обывателя именно рынок и магазины были единственным способом достать пропитание. В отличие от военных и морских чинов, гражданское население Порт-Артура не состояло на казенном довольствии. Питалось это население значительно хуже тех, кто защищал город с оружием в руках. Поэтому, говоря об экономических отношениях в блокированном Порт-Артуре, следует отметить актуальные для его жителей тенденции. Они сводятся к следующему. Деньги как таковые нисколько не утратили своего предназначения (чего опасались в условиях изоляции). За деньги можно было достать определенные товары (главным образом, продукты). Китайский привоз и теневые поступления обеспечивали работу артурского рынка практически до конца осады. Поставить этот рынок под контроль военному командованию не удалось. Впрочем, этот контроль означал бы ликвидацию собственно рыночных отношений. Разумеется, и на этом рынке возникал жуткий дефицит. Значение его не следует преувеличивать хотя бы ввиду невозможности обнаружить точные данные по товарообороту. Все же он был большим подспорьем в быту всех порт-артурцев – гражданских, военных и морских чинов.
Трудности второй половины осады сказались на настроениях в среде защитников Порт-Артура. Официальным органом, который выражал эти настроения, была местная газета «Новый край». Газета выходила в Порт-Артуре с одним небольшим перерывом на протяжении всей осады. Правда, из четырехполосной в мирное время она превратилась в двухполосную в военное время. Бумага со второй половины осады была весьма скверного качества. И, тем не менее, как замечали современники, в 1904 г. «Новый край» был не только для Порт-Артура, но и для всей южной Маньчжурии единственной связью с миром[450]. В ней ежедневно кратко излагались основные общероссийские и мировые новости. На страницах газеты приводился отчет о ходе военных действий на всех фронтах. В ней публиковались письма и статьи обывателей и защитников крепости. В середине июля военным властям даже пришлось запретить офицерам армии и флота писать статьи в газету и заводить полемику по вопросам обороноспособности крепости[451]. Дело в том, что «Новый край» доставали себе и японцы. Любопытно, что именно это стало причиной закрытия газеты в октябре 1904 г. Однако под давлением порт-артурской общественности с ноября газета стала выходить вновь. Получали ее в крепости вплоть до дня капитуляции. О популярности издания можно судить по следующей афере, которую устроили с газетой нижние чины гарнизона крепости. Идею подсказало само периодическое издание. 28 мая «Новый край» поместил объявление: «Идя навстречу поступившим в редакцию от нижних чинов заявлений о недоступности приобретения для них отдельных номеров газеты ввиду высокой платы (15 коп.), редакция нашла возможным предоставить право нижним чинам приобретать отдельные номера газеты по цене 8 коп.»[452].
Реакция благодарных читателей из числа нижних чинов не замедлила себя ждать. «Эти нижние чины, – вспоминал Ю.В. Васильев, – купив номер за 8 коп., продавали его за 15 коп., и устроили целую торговлю, довольно выгодную»[453]. Льготную продажу пришлось вскоре ограничить. Впрочем, на позициях номера «Нового края» продолжали зачитывать до дыр.
Эволюция настроений осажденных порт-артурцев наиболее ярко выразилась в отношении к флоту. В первый период войны моряки продолжали оставаться всеобщими любимцами. Публика всячески пыталась оправдать неготовность эскадры в ночь на 27 января. Отдельные злословия в адрес моряков тогда не отражали общей картины. Эскадра воспринималась как сторона, пострадавшая от коварного нападения. Это вызывало сочувствие. К тому же силен был довоенный стереотип восторженного отношения к флоту. Он некоторое время еще действовал как бы по инерции. От моряков ждали славных свершений. В дальнейшем ход военных действий на море и пассивность флота вызывали все больше нареканий. Сотрудник Красного Креста Ю.В. Васильев писал о мнении одного из своих знакомых: «[некто] 3. усердно защищает флот, но он, кажется, единственный человек, который еще восторгается моряками»[454]. Эта запись об обывательских разговорах относится ко 2 июня 1904 г. К этому времени уже сформировалось разочарование в эскадре. С течением осады недовольство флотом становилось все сильнее. В августе Васильев констатировал: «Публика негодует, говоря, что матросы заслуживают награды, но не офицеры. Есть, конечно, исключения»[455]. Военный корреспондент Е.К. Ножин отмечал летом 1904 г. усиление розни между армией и флотом и практически ежедневные столкновения между морскими и сухопутными офицерами в городе[456]. Ситуация обострялась сообразно неудачам флота. Если поначалу среди большей части нижних чинов армии, по свидетельству Ножина, «не было намека на какое бы то ни было недовольство на моряков и их офицеров», то уже к началу лета 1904 г. «даже портовые рабочие позволяли себе издеваться над [морскими] офицерами»[457].
В свете данной проблемы любопытной представляется полемика на страницах «Нового края». 19 мая был опубликован фельетон под названием «Знаменательный сон», в котором русские солдаты и матросы забивают огромного быка. «Это участь врага, грозящего Порт-Артуру!» – провозглашал автор фельетона[458]. В июне в газете появилось продолжение «Сна…», принадлежавшее перу другого автора: «Бык наседает <…> Собаки [армия. – А.Л.] до изнеможения сил грызутся. А в это время в лесу по горкам зайцы чистенькие да беленькие со златокудрыми сиренами под ручку спокойно разгуливают и приятные разговоры разговаривают. Вдруг видят – уже бык показался. Тут зайцы не выдержали и в кильватерной колонне засверкали пятками, взяв направление на норд-ост»[459].
«Под зайцами, – комментировал Ю.В. Васильев, – подразумеваются моряки, которые все больше возбуждают против себя публику. Редко услышишь слово в защиту моряков»[460]. После этой статьи рознь между армией и флотом увеличилась, отмечал Е.К. Ножин[461]. Часто вызывало всеобщее раздражение поведение моряков на берегу. Так, полковник Н.А. Третьяков приводил в пример случаи разгуливания матросов в пьяном виде, их грубые ответы сухопутным офицерам на сделанные замечания[462]. Происходили стычки между чинами морского и сухопутного ведомств. Во второй половине осады М.И. Костенко записывал: «Начались взаимные оскорбления между стрелками и матросами. Я был свидетелем на улице такой сцены: [стрелковый] унтер-офицер разносил матроса за неотдание ему чести. Не видя меня, он вошел в азарт, и до моего слуха донеслась такая фраза: «Вы, моряки, не только пр… ваш флот, но даже воинской дисциплины не знаете»[463]