пунктам прибавилось еще шесть: выплата жалованья два раза в месяц, отмена обысков и штрафов за опоздания, создание фонда помощи больным и нетрудоспособным рабочим, выборы старшин, которые представляли бы интересы рабочих, и установка котла – кипятить воду для чая[235].
Сытин и другие члены Правления сразу ответили, что рассмотрят эти предложения, но смогут предпринять что-либо только по договоренности с другими издателями. На очередном заседании Общества деятелей печатного дела подавляющее большинство решительно осудило забастовку как дело рук подстрекателей и отказалось улучшать условия и оплату труда сверх сентябрьского соглашения 1903 года[236].
Между тем недовольство народа все росло связи с военными поражениями. В феврале, как и предсказывал японский майор Краевского, русских разбили под Мукденом. В том же месяце «Русское слово» опубликовало статью, в которой говорилось о жизнях, напрасно загубленных при обороне Порт-Артура, павшего в декабре, и спрашивалось, зачем правительство своими руками бросило людей на смерть, а не отвело войска из этой обреченной морской крепости[237]. Штатные авторы газеты, хоть и вынуждены были осторожно выбирать слова, тем не менее достаточно остро критиковали власти. 17 мая в «Русском слове» появились первые отрывочные сообщения о разгроме, который за три предыдущих дня потерпел русский флот в Цусимском проливе. Спустя два дня газета дала почти пять колонок об этой трагедии, включая рассказы тех ее участников, что живыми добрались до Владивостока. В номере от 25 мая один из корреспондентов подробно описал сражение, и тут же была помещена схема расположения боевых кораблей, полученная от секретаря японского посольства в Вене.
На протяжении всей первой половины 1905 года сытинская газета рассказывала также о тревожных событиях внутри страны. В одной из статей некий урядник обвинялся в нападении на крестьян, и в начале апреля московский вице-губернатор обратился к Благову за разъяснениями по поводу личности полицейского, дабы привлечь его к ответственности. Когда Благов, опираясь на принцип свободы печати, ответил, что не имеет «права» предоставить эти сведения, вице-губернатор указал на то, что туманные сообщения о несправедливостях, не способствуя их устранению, лишь поощряют к насильственным действиям[238].
В середине мая газета поместила отчет о первом собрании «Союза союзов» – либеральной политической группы, созданной для координации реформаторской деятельности четырнадцати профессиональных союзов, которые по-прежнему были запрещены законом.«Русское слово» рассказало о демократических принципах этого объединения и его симпатиях к рабочим, поддерживающим организацию профсоюзов. В течение следующих десяти дней среди публикаций о рабочем движении в «Русском слове» появлялись два столбца, посвященные забастовкам, проходившим в разных концах страны, и этот обзор придал особый смысл разрозненным событиям, которые иначе не привлекли бы к себе общественного внимания[239]. К вящему неудовольствию властей Сытин оснастил редакцию техническими средствами для сбора сведений о волнениях по всей стране, что позволяло составить цельную, впечатляющую картину.
26 мая корреспонденция, озаглавленная «Сверх закона», сообщила, что духоборы и члены некоторых других сект провозгласили в России новый, свободный гражданский порядок; в тот же день Соколов, чиновник Комитета по делам печати, давно настроенный против «Русского слова», подал записку, где обвинил сытинскую газету в том, что ее неоднократные сообщения о противозаконных действиях бунтарей, «несомненно, более, чем сообщения других газет о них, содействовали распространению и развитию их». Далее он сетовал на то, что Сытин в течение уже двух лет публикует провокационные материалы, а правительство не принимает надлежащих мер[240].
На основании записки Соколова Московский комитет 9 июня довел до сведения редакторов, что в содержании «Русского слова» появились опасные тенденции. В качестве примера цитировались следующие строки: «Мы знаем, что страна не может подготовляться к избирательной кампании [газета выступала за выборы], когда печать скована цензурой, когда общество лишено права собраний, когда ежедневно люди подвергаются преследованиям за свои общественные воззрения»[241]. Спустя неделю из Главного управления по делам печати Благову прислали официальное предупреждение, обвинив редакцию в том, что она публикует «тенденциозные и неверные известия» и «систематически стремится подорвать… доверие к мероприятиям правительства». Газету снопа запретили продавать в розницу, однако распространители «Русского слова» в большинстве своем не обращали внимания на этот запрет[242]. После трех таких предупреждений власти должны были приостановить издание или вовсе закрыть газету[243]. Но Сытин и Дорошевич понимали, что одно дело для правительства – убрать с дороги мелкий листок и совсем другое расправиться с ежедневной газетой, имеющей тираж 150 тысяч экземпляров и почти миллионную читательскую аудиторию. Запрет на издание «Русского слова» был бы равносилен отключению воды в большом городе и наверняка вызвал бы взрыв негодования в обществе. В 1905 году авторитет правительства упал по всем статьям, поэтому только призывы к революции, пожалуй, могли вынудить его послать Сытину третье предупреждение.
«Русское слово» особенно разрослось благодаря тому, что газету читали представители разных классов[244], и с ее широкой популярностью считалось не только правительство, но и купечество в провинции. Тем самым сытинское детище обогнало все прочие русские газеты по объему рекламы и доходов от нее. В обычном номере на шести полосах – к примеру, от 3 мая 1905 года – реклама занимала всю первую и большую часть последней полосы. На первой полосе упомянутого номера вслед за стоимостью подписки на «Искры» и «Русское слово» и рекламой книжных изданий «Товарищества И.Д. Сытина» помешены платные объявления об аукционе крупного рогатого скота, художественной выставке, нескольких концертах и ежегодном заседании совета директоров 1-й Градской больницы. Частные школы и детские сады объявляют прием. Особо выделена реклама, предлагающая покупателям лошадей, шведские спички «по старой цене», кумыс, фотографическую аппаратуру, дачи под Москвой, папиросы «Соломка» (по утверждению рекламы, «оригинальные, удобные и гигиеничные»), американские «олдсмобили» и английскую водопроводную арматуру. В одном столбце клиника С.Ф. Майкова предлагает водное, электрическое и световое лечение, а также массаж по методу Заблудовского и рентген. Рядом фирма по чистке соблазняет клиентов химической обработкой ковров и штор и паровой обработкой пуховых перин.
На последней полосе пять из семи столбцов отведено под объявления, скомпонованные по рубрикам. Зубные врачи рекламируют золотые и фарфоровые пломбы и лечение без боли, а восемь различных аптек предлагают лекарства от сифилиса. Репетиторы перечисляют предметы, по которым они дают частные уроки. Сдаются и снимаются комнаты и квартиры, приглашаются на работу механики, обойщики, садовники, предлагают свои услуги горничные, гувернантки, лакеи и конюхи. Реклама встречается также на пятой и шестой полосах.
Всего за пять лет до выхода я свет этого майского номера Сытин жаловался Чехову на убыточность «Русского слова». Ныне же по завершении финансового года, как единоличный владелец газеты он получил от нее чистую прибыль, которая выразилась во внушительной сумме – 32 374 рубля. Хорошо закончило этот год и «Товарищество И.Д. Сытина»: доходы составили 188 300 рублей, то есть в два с лишним раза больше, чем в 1900 году, когда казна издательства пополнилась на 85 тысяч рублей. В том же мае на собрании пайщиков издательства, где он был главной фигурой, Сытин продал «Товариществу» 80 процентов акций «Русского слова», а также «Искры» и совсем иного толка газету «Русская правда», издававшуюся им с 1904 года[245], за 200 тысяч рублей. Эта операция была, вероятно, выгодна и ему и его фирме с точки зрения уплаты налогов и других финансовых преимуществ.
По договору о продаже[246], «Товарищество И.Д. Сытина» сделало эти приобретения даром. Условия договора гласили, что первую часть платежа Сытин получил в виде всех доходов от трех изданий за 1904 год, то есть тех доходов, которые и так принадлежали Сытину. В 1905 году и впредь до полного расчета с продавцом фирма обязывалась выплачивать ему половину доходов от этих изданий. (Несмотря на то, что «Русская правда» в 1906 году прекратила свое существование, «Товарищество» выполнило свои обязательства к 1910 году)[247]. Кроме того, в договоре 1905 года была вновь закреплена роль Сытина как председателя Правления «Товарищества» и высшего должностного лица «Русского слова». Последнее давало ему право нанимать редакторов, авторов, корреспондентов и других сотрудников редакции.
Летом неспокойного 1905 года, по мере того как развертывалась революция, у Сытина множились прибыли, росло и крепло все его дело. Время войн и гражданских волнений сослужило хорошую службу издательскому делу, и это, кстати, не ускользнуло от внимания печатников. После короткой январской забастовки сытинцы исправно работали, однако активисты не прекращали организационной деятельности, и результате которой был создан профсоюз. Дело шло к новой стачке, и на этот раз к сытинцам присоединятся печатники «Русского слова». Впрочем, так же поступят почти все рабо