Отдельное направление «румынизации» Молдавии — предоставление ее жителям румынского гражданства. Правда, Европа не торопится внимать доводам Бухареста.
В западном дискурсе по-прежнему присутствует образ Молдавии как страны с индивидуальными особенностями. Французская Le Monde, британская Financial Times и другие солидные европейские издания пишут о молдавской идентичности и молдавском языке — возможно, чтобы отгородиться от миграции из этой республики. Ведь европейский рынок рабочей силы, на который стремится Молдавия, в значительной степени закрыт даже для поляков и румын, что уж тут говорить о молдаванах.
Но если большинство жителей Молдавии станут румынскими гражданами, то давняя мечта Бухареста о создании «Великой Румынии» значительно приблизится к осуществлению. Для полномасштабной же реализации этого проекта в новое государственное образование должны также влиться Северная Буковина и бывшие когда-то частью Бессарабии районы современной Одесской области, взамен которых Украине могут предложить Приднестровье.
В начале 1990-х годов проговаривались разные сценарии слияния Румынии и Молдавии. Но все эти сценарии пародийно копировали объединение Германии — как если бы не ФРГ вобрала в себя ГДР, а наоборот. Для Румынии, ослабленной диктатурой Чаушеску, такая миссия тогда оказалась не по зубам. К тому же в случае подобного «аншлюса», явно не вызывающего особого оптимизма на Западе, новоявленная «Великая Румыния» рисковала бы оказаться в зоне российского влияния.
Еще 18 июля 1917 года самостийный Киев заявил, что «Украина простирается от Карпат до Кавказа и Бессарабия является ее составной частью». 11 мая 1918 года Украинская Народная Республика разорвала дипломатические отношения с Румынией. Однако 26 июля 1919 года в обмен на обещанную поставку оружия и боеприпасов петлюровское правительство признало Бессарабию частью Румынии.
Украино-румынские отношения и сегодня являются весьма прохладными, причем в восприятии не только политиков, но и населения. По данным социологических опросов, после цыган и негров местные румыны являются на Украине самыми нелюбимыми гражданами, а официальный Киев вдобавок к этому всячески дезинтегрирует их, активно поддерживая идеи «молдовенизма».
Проект «Великая Украина» тормозится не только на румынском направлении. Киев считает незаконно отторгнутыми в ходе операции «Висла» и входящими ныне в состав Польши земли Холмщины.
Что до «великоукраинских» претензий к России, то здесь в первую очередь имеется в виду Кубань — регион РФ, большинство населения которого исторически составляют этнические украинцы.
Однако проект «Великая Украина» сегодня не более чем экзотика. А вот проекты «Великая Румыния», «Великая Польша» и «Великая Венгрия» — реальная угроза территориальной целостности Украины. На часть украинских земель Румыния претендует официально, а Польша и Венгрия — негласно. В случае сговора между этими европейскими соседями — кстати, членами ЕС и НАТО (в которых майданные власти видят истинных гарантов безопасности Украины) — каждый из них может получить желаемое.
В Черновицкой и Одесской областях наблюдается бурная деятельность спонсируемых Румынией неправительственных организаций (НПО), а также наезжающих из Бухареста дипломатов и чиновников, опекающих многочисленные культурно-просветительские общества местной румынской общины, насчитывающей несколько десятков тысяч человек. В этих регионах набирает силу Румынская православная церковь, переманивающая верующих Украинской православной церкви Московского Патриархата. Украинские румыны все чаще и громче требуют большей автономии и введения квот на свое представительство в местных органах власти. Румынское молодежное патриотическое движение «Железная гвардия» ведет борьбу за возвращение в состав их страны оккупированных Украиной территорий. Увеличивается и число жителей Украины нерумынского и немолдавского происхождения, нелегально принимающих гражданство Румынии.
Тоскуя по Речи Посполитой, Варшава целенаправленно занимается превращением в поляков (реполонизацией) жителей «восточных территорий» (kresow wschodnich), к которым она относит и принадлежавшие ей земли Западной Украины. Поляки расширяют ареал своего влияния до центральных регионов Украины и далее — на юг и восток. Стремительно растет количество финансируемых и курируемых Польшей НПО, в том числе непосредственно связанных с польской разведкой ABW.
Что касается венгров, то на Украине они проживают преимущественно в Закарпатской области. Там они сплочены и сохраняют мадьярскую идентичность — во многом в противовес агрессивной тотальной украинизации. Этнических венгров Закарпатья идеологически опекает и всячески поддерживает Венгрия. Традиционным союзником этой преимущественно католической страны является католическая Польша. Это обстоятельство позволяет им иметь совместные стратегические проекты в Восточной Европе.
В Кишиневе сейчас популярна «самоидентификационная» поговорка «Для русских мы — румыны, а для румын — русские». Идеология «молдовенизма», выражаемого формулой «Один народ — два государства», имеет в Молдавии сильные позиции, но конкурирует с другими политидентификационными течениями.
А вот жители Приднестровья консолидированы борьбой с румынизацией. Именно категорическое неприятие идеи объединения Молдавии в границах Молдавской ССР с Румынией стало причиной появления самой ПМР. Но проблема здесь не ограничивается одним лишь Приднестровьем: все этнические меньшинства Молдавии опасаются дальнейшего ущемления собственных прав в результате дальнейшей румынизации. В случае установления между Кишиневом и Тирасполем конфедеративных отношений тюркоязычная гагаузская автономия, которую в 1990-е годы удалось реинтегрировать в государственно-правовое пространство Молдавии, потребует для себя статуса, аналогичного приднестровскому.
Если во власти в Молдавии закрепятся радикалы, стремящиеся к объединению с Румынией, то они станут реализовывать своеобразный сценарий суверенизации ради десуверенизации: для восстановления целостности республики будут подогреваться националистические настроения, имеющие конечной целью отказ от самостоятельности и вхождение в состав другого государства.
Молдавские коммунисты хотя и подыгрывают националистам, но заинтересованы в сохранении Молдавии как самостоятельного государства. Находясь у власти, коммунисты вели двойную игру: говорили одновременно и об евроинтеграции, и о равнении на Россию. Кишинев всеми силами за партнерство с ЕС в максимально возможном формате, но без пугающего Запад перекраивания восточноевропейских границ.
Взвешенную и сбалансированную позицию занимала, прекратившая свое существование в 2013 году, политическая коалиция трех центристских и правоцентристских партий Молдавии «Альянс за европейскую интеграцию» (АЕИ). В ее декларации назывались две пары стратегических партнеров стремящейся в ЕС Молдавии: Россия и США, Румыния и Украина.
Москва и Бухарест рассчитывали, что после «апрельской революции» 2009 года в Молдавии Приднестровье отойдет — в той или иной форме — под протекторат России, а Бессарабия окажется под Румынией. Однако кишиневские беспорядки никак не повлияли на судьбу Приднестровья.
Для вхождения в Евросоюз Молдавия должна отказаться от притязаний на Буковину и Южную Бессарабию: непреложное требование ЕС — отсутствие территориальных споров государств-членов с их соседями. Поэтому Украине выгодно вступление Молдавии в ЕС — в результате этого Кишинев лишится возможности посягать на северные и южные территории, находящиеся ныне в составе Украины.
В свою очередь, румыно-молдавские отношения подогревают и сепаратистские настроения на Западной Украине, где бытует мнение, что, отделившись от Восточной Украины, можно скорее попасть в европейский рай.
Несмотря на членство Румынии в НАТО и ЕС, ей не удалось извлечь выгоды от принадлежности к этим организациям. Характерными чертами имиджа этой страны являются: коррупция, преступность, бедность, плохие отношения с соседями. Румыния сегодня переживает острейший экономический кризис и рискует утратить свои традиционные рынки на Среднем Востоке, в Азии и Северной Африке.
Вопросы территориальной принадлежности Северной Буковины и Южной Бессарабии, собирания «исторических» румынских земель в «унитарное румынское государство» занимают главное место в избирательных платформах всех политических партий Румынии. Сложную роль в стратегии Бухареста относительно Молдавии играет украинский фактор.
Между тем и независимая, и евроинтегрированная Молдавия обречена на консервацию своей нынешней аграрной экономики, обусловливающей соответствующий уровень общественного сознания. Привязанность к Европе может способствовать ментальным сдвигам, но не быстрому развитию промышленности. Наглядным примером европейской окраины является Турция, уже около полувека имеющая всесторонние и тесные связи с Европой, но остающаяся ее провинцией без надежды на изменение этого незавидного положения.
Если Молдавия войдет в Евросоюз (у которого масса правил и условий приема, среди них отсутствие территориальных проблем с соседями у претендентов на вступление), то объединение с Румынией ей станет ненужным. Административные права станут распространяться на молдаван не только в Румынии, но и в Европе. Да и молдавские граждане воспринимают ЕС спокойнее, чем Румынию, потому что вхождение в него не ведет к утрате независимости страны.
Самое интригующее в политическом раскладе Молдавии — перспективы Приднестровья. Непокорный регион может стать навязчивой идеей — как Южная Осетия и Абхазия для Михаила Саакашвили. В то же время ползущее вхождение Молдавии в Румынию способно отвлечь озабоченных этим процессом политиков от территории на левом берегу Днестра. О бывшем министре обороны Молдавии Виталии Маринуцэ говорили: «НАТО у него в душе». Однако печальный грузинский опыт 2008 года охлаждает буйные головы.
Приднестровскую проблему не удалось решить ни Мирче-кровавому, ни Петру-демократу, ни Владимиру-красному. Концентрация геополитического влияния мировых сил в регионе ведет к тому, что ситуация может иметь самые разные перспективы развития. Лидеры АЕИ заявляли, что их нейтральное государство не хочет терпеть российское военное присутствие на своей территории. Коммунисты же в своих законодательных инициативах предлагали предоставить Приднестровью статус республики в составе Молдавии и право на самоопределение в случае потери последней своего суверенитета.