Эти события, получившие название «арабские революции», не случайность, не стихийный протест «грезящих о демократии», а следствие реализации конкретных проектов по глобальному переустройству мира. Одним из способов и технологий осуществления таких проектов являются «цветные революции», подаваемые как «оранжевые», «тюльпановые», «жасминовые» и т. п.
«Цветные революции» являются высокотехнологичным продуктом эпохи глобализации, ставшим возможным благодаря достижениям цивилизации в развитии науки, экономики, средств коммуникации и др., реализующим комплекс процессов, имитирующих социально-политическую революцию, являясь симулякром революции истинной.
Классические революции XIX–XX веков «на своем начальном этапе не являются ни чисто политическим, ни экономико-политическим процессом, а представляют собой прежде всего идеологический и духовно-нравственный переворот, происходящий вначале в общественном сознании, в «системе ценностей» основной части общества и только затем — в его общественном бытии», то есть в перестройке его социально-политических и экономических институтов после захвата власти революционной партией или коалицией.
Ярко и болезненно духовно-нравственная, идейная сторона революции понималась и воспринималась в России. Уникальность культуры, мировосприятия и мировоззрения ее социума определила отношение к революции как к «феномену религиозного порядка» (Н.А. Бердяев), как к «духовному детищу интеллигенции» (С.Н. Булгаков), как к акту метафизическому и религиозному, «происходящему прежде всего в душе каждого человека» (Ф.М. Достоевский).
В традиционном понимании сущность революции состоит в ее особой идее, новой идеологической доктрине и историческом проекте, формирующих высшие ценности и смысл существования человека. «Цветные революции» не имеют и не предполагают не только никаких великих, но просто новых идей даже для стран, в которых эти события происходят. Это либо известные идеи западной либеральной мысли, либо радикальные проекты, религиозные доктрины.
«Цветная революция» — это государственный переворот, процесс смены правящих режимов под давлением массовых уличных акций протеста, осуществленный с преимущественным использованием методов ненасильственной политической борьбы силами «цветного движения», как правило, в интересах и при непосредственном доминирующем участии в планировании, организации и финансировании со стороны иностранных государств, неправительственных, общественных или коммерческих организаций. Наличие интересов внешних игроков не отрицает внутренних факторов и причин таких революций, в любой из которых присутствуют массовые уличные протесты и поддержка стремящихся к смене режима оппозиционных движений.
Революция возникает «лишь из такой ситуации, когда к перечисленным выше объективным переменам присоединяется субъективная, т. е. способность революционного класса на революционные массовые действия, достаточно сильные, чтобы сломить (или надломить) старое правительство, которое никогда, даже и в эпоху кризисов, не «упадет», если его не «уронят»».
Ни в одной из стран, где апробировались технологии «цветных революций», не было революционной ситуации и революционного класса, способного не просто смести правительство, а заменить его, представив новую программу действий, проект развития. Сравнивая уровень жизни в этих странах до и в результате революционных «завоеваний», можно сделать единственный вывод: произошедшие катастрофические социально-экономические и политические изменения являются инспирированными. Для успеха «цветной революции» в той или иной стране в ней необходимо длительное или резкое явное ухудшение экономического или политического положения (кризис, международные санкции, проигрыш в войне и т. д.).
Безыдейные «цветные революции» заточены лишь под смену политических режимов и не ставят важнейшую для классических революций цель — изменение политического строя и форм собственности, то есть всей социальной системы.
Развитие «цветных» революционных процессов происходит в условиях «ненасильственного» перехвата власти у тех правительств, которые не решаются ею воспользоваться или останавливаются перед употреблением легитимного, но относительно массового насилия (разгон несанкционированных митингов, протестных шествий и т. п.). Устойчивость законной власти в целом и национального лидера, в частности, заключается в наличии верных и преданных им силовых структур, которые нельзя запугать и перекупить. Значимой является уверенность в своей правоте и соблюдении законов.
П. Ильченков отмечал что, «отсутствие единого открытого руководства позволяет этим движениям обрести высокую степень неуязвимости, собрать под одним флагом не объединимое любым другим способом число сторонников. Эта партия-голем может быть разбужена в момент X при появлении необходимости вывести народ на улицы для проведения массовых акций гражданского неповиновения. А по достижении целей переворота может быть полностью ликвидирована посредством встроенного механизма самоуничтожения, мешающего этим массовым, но безголовым партиям превратиться в реального политического игрока. Механизм самоуничтожения хранится в постыдной и скрываемой до победы переворота тайне их возникновения и финансирования, а также в исключительной широте спектра участников, которые могут примириться лишь до момента победы над ненавистным диктатором, а вот «светлое будущее» представляют совершенно по-разному». Такими были движения: «Отпор» (Сербия), «Сксела», «Бекум» (Армения), «Кмара» (Грузия), «Движение 6 апреля» (Египет) и другие, и такими представляются: «Движение-31», «Стратегия-31», «Солидарность» или «Лига избирателей» в современной России.
Момент X связан либо с выборами, либо с требованиями их досрочного проведения. Он являются именно тем событием, которое позволяет оппозиции вывести на улицу максимально возможное количество недовольных. Подготовка к этому начинается задолго до самих выборов и осуществляется, как правило, по двум сценариям.
Первый состоит в том, чтобы еще до назначения выборов объявить существующий режим диктаторским и нелегитимным. В случае проявления им слабости, выдвигается требование отставки руководства страны, происходят формирование переходного правительства и объявление внеочередных выборов (Тунис, Египет). Если же поддерживаемый большинством населения режим не сдается, то в дело вступают активно стимулируемые из-за рубежа, вооруженные бандформирования (Ливия, Сирия).
Второй сценарий используется в ходе очередной предвыборной кампании. Еще до выборов «революционеры» заранее обвиняют власти в фальсификации ее итогов и заявляют о своей победе. При таком сценарии возможны не менее двух способов смены режима: мирный и относительно мирный. Первый — это отмена Конституционным судом итогов выборов и переголосование (Украина). Второй — это переход на сторону протестующих сил полиции в ситуации, когда армия и другие силовые структуры занимают нейтрально-выжидательную позицию. Далее следуют захват и даже поджог зданий государственных органов власти, изоляция или арест прежних руководителей страны (Сербия, Грузия, Киргизия).
Участие внешних сил проявляется не только в финансировании организаторов революции в течение нескольких лет до их осуществления (России начала XX века, страны Латинской Америки и Ближнего Востока в 1960-1970-е годы), айв открытом и публичном задействовании концепции «мягкой силы»: США, страны НАТО, ЛАГ присваивают себе и активно используют статус верховного арбитра, определяющего легитимность того или иного режима. Например, объявляют законными действия оппозиции, даже если они таковыми не являются, соответственно, решения власти по своей защите оказываются нелегитимными.
Проявляется и открытое вмешательство во внутренние дела страны-мишени сначала на экономическом и политическом уровне, включая, если необходимо, военные средства. Внешняя сторона организует переговоры власти и оппозиции, участвуя в них не в качестве нейтрального посредника, а на стороне последней. Предъявляя действующей власти ультиматумы, базирующиеся на зависимости правящей элиты от этих иностранных сил, в частности, наличием за рубежом вкладов в банках, недвижимости…
Внешние игроки пестуют ту часть элиты, которая, после своей отставки из власти, стала оппозицией. У нее, в лице бывших министров, есть союзники среди министров действующих, которые могут повторить тот же путь. Финансирующие и легитимирующие «цветные революции» внешние силы следят за тем, чтобы в случае победы «революционеров» геополитическая и геоэкономическая ориентация была в их пользу.
Особую роль в «цветных революциях» играют цвет и символы. В отличие от содержательной вербальной коммуникации, знаковые системы воздействуют на предсознание и подсознание. Поэтому политтехнологи выбирают символами революции «красные розы», «красные тюльпаны».
Знаковые системы продуцируют простые (архаичные) генеральные (ярость, отвращение, блаженство, страх…) эмоции, подавляющие или возбуждающие волевые действия. Но главное — они не стимулируют целенаправленную деятельность. В войне, социальной или религиозной революции роль формирующих эмоциональный настрой масс, знаков не определяющая, но значительная. В отдельных случаях стратегической психической атаки от них может зависеть исход всей операции. Знаковые системы актуализируют социальный опыт (личный, родовой, этнический, конфессиональный, сословный, национальный), вызывая отзвук, побуждающий к самоидентификации, выбору, поступку. Символ становится опознавательным знаком, обозначающим соратников и выявляющим противников, как бы физически консолидирующим сообщество в конкретном пространстве и времени.
Если сообщество под воздействием внешнего игрока манипулируется к консолидации, то управление этим процессом может быть прямым, опосредованным или косвенным. В последних случаях субъект манипуляции не заинтересован в своей идентификации.
В мыслящее пространство объекта революции ее субъектом целенаправленно вносится дискурс о «подлинности революции», индикатором которой может быть наличие в ее арсенале клятвы, присяги.