окажутся на Родине!).
А если контора отступится, узнав, каким сложным путём ей предлагают получить информацию?
Сергей нервно задышал, сжимая и разжимая кулаки. У «конторы» сотни вариантов получения необходимого, и задание Сергея лишь один из них. Посидят генералы в тиши московских кабинетов, отхлебнут коньячку из низких пузатых бокалов, покурят задумчиво сигареток с малым содержанием никотина, да и оставят всё, как есть — Сергея и Василия в американской тюрьме, а сами «поднажмут» на других агентов, чтобы рыли, как следует. Там ведь, в «высших конторских эшелонах», тоже свои интересы, интриги, личные амбиции. Зачастую, местные выгоды и карьерные настроения решают тот или иной политический вопрос так или эдак. Однозначного ответа, что важно для государства, никогда не существовало. Каждый начальник решал это, исходя из своих жизненных установок.
Откуда знать Сергею, что его задание действительно настолько важное для какого-то функционера в СВР, что тот пойдёт ва-банк, что коньюнктура не изменится в любое мгновенье?
Сергей хотел забыться сном и не мог. Он твёрдо решил действовать так, как придумал в эту беспокойную ночь…
Побудка прозвучала для мозга набатом — сон пришёл к Сергею ближе к времени подъёма. Латинос уже был на ногах, нервно прохаживаясь по камере, то и дело, поглядывая на лежавшего Сергея. Его разбитое лицо заплыло синяками. Неприятностей с тюремным начальством теперь Сергею было не избежать. Вот тебе и форсирование контакта. Упекут на пару недель в карцер, и ау! А что за это время произойдёт с Василием? Одному Богу известно.
Сергей потёр ноющие болью, разбитые костяшки своего кулака — давно он не бил чужие физиономии, а у подлеца латиноса рожа оказалась твёрдая, как деревянное полено. Идея! Будет называть соглядатая Буратино — в переводе на русский и английский языки — «деревянная рожа».
— У-у-у! — провыл Сергей, отрывая лицо от потной подушки — встать было неимоверно трудно. Ночь прошла нервно, а утро, и последующие несколько суток, обещали быть ещё более паскудными.
Посмотрел на латиноса.
Тот, ударив себя в грудь, склоняясь к сидящему на лежанке Сергею, заявил:
— Я не соглядатай!
Сергей не стал спорить.
Раздался зуммер сигнала к выходу из камер — сработали автоматические замки и, кованные из толстых прутьев решётчатые двери, откатились в сторону.
Сергей и латинос вышли в коридор и, как и остальные заключенные, встали перед своей камерой.
Началась утренняя перекличка.
Сергей, глядя перед собой, негодовал: как он смог позволить вовлечь себя в скандал с дракой? Соглядатай сделал своё дело — сорвал его план. Разборки из-за разбитой физиономии латиноса отнимут время, и всё может полететь в тартарары!
Перекличка прошла спокойно, но вспухшая физиономия латиноса всё равно привлекла внимание охранников. Подошедший цирик, уперев дубинку в подбородок латиноса, с ненавистью спросил:
— Кто тебя избил, скотина? Этот урод? — кивнул на Сергея.
Сергей ждал немедленно удара дубинкой, но латинос хрипло отозвался:
— Нет, не он.
— Кто же? — хмыкнул цирик. У него с утра было хорошее настроение.
— Я сам себя ударил.
— Как это? — цирик притворно растерялся. И тут же озлился, вскричав. — Не считай меня умалишенным! Как можно себя так отделать?
— Я бился лицом о стену.
— Зачем?
— Было плохое настроение.
— Я тебе его улучшу, идиот! — цирик, вкладывая свою ненависть к опостылевшей работе, врезал дубинкой латиносу по груди.
Тот согнулся от боли.
Цирик велел стоять ровно:
— Разогнись, скотина! Я тебя не бил, а только погладил!
Посмотрев на Сергея, цирик пригрозил дубинкой:
— Ещё раз он ударится рожей о стену, я этой штукой разделаю твою пачку, чтобы вы, соседи по камере, были как близнецы — на одно лицо!
После этого, умерив гнев, цирик зычно приказал всем повернуться налево и двигаться вереницей по коридору, вдоль раскрытых камер, в столовую на завтрак.
Поступок латиноса несколько озадачил Сергея: что это соглядатай не сдал его охране? Видимо, он не имел разрешения вмешиваться в процесс «контакта» Сергея с «объектом». ФБР всё держало под контролем!..
В огромном зале столовой заключённые двигались единой очередью к столам раздачи. Цирики внимательно следили за дисциплиной приёма пищи.
Стоя в очереди, Сергей увидел на раздачи Зимина — хозяйственный рабочий ловко орудовал черпаком, отмеряя пайки картофельного пюре.
Шлёпнув порцию Сергею в разнос, имевший специальные вдавленные углубления для пищи, Зимин сурово заявил ему:
— Быстрее, быстрее! Пошевеливайся!
И перевёл взгляд на следующего заключённого, зачерпывая черпаком новую порцию.
Всем было ясно, что раскладчик торопил Сергея в движении вдоль раздаточных столов, а Сергей понял, что ему передала «контора» — «контакт» с Василием должен быть форсирован. Как раз, то, что требовалось!
Выйдя на контакт, после общения с «объектом», когда он заинтересует Василия возможностью выхода из зоны, он за ужином даст знать Зимину, что требуется спланировать вызволение главных фигурантов операции — Сергея и Василия.
Сидя за длинным столом, Сергей ел, не ощущая вкуса пищи, комбинируя, как вести разговор с Василием. Вообще Сергей обратил внимание, что в Штатах пища не обладала ярко выраженным вкусом. Была какая-то пресная, однообразная, чтобы ты не ел — мясо, картошку, хлеб или сладости. То же самое он испытывал во время пребывания в Германии. Про Израиль говорить нечего — там иногда приходилось есть кошерное, чтобы поддерживать легенду праведного иудея. А вот в Южной Америке, как и дома, в России, пища была вкусной. Почему так?
Сергей посмотрел на сидящего рядом, жующего латиноса, хмурого и задумчивого. Тот заметил взгляд Сергея, хмыкнул, не то улыбаясь, не то щерясь зло, подмигнул.
Ещё Сергею забота — этот приставленный соглядатай будет не отставать от него ни на шаг. Надо придумать, как избавиться от негодяя на время общения с Василием. В прошлый раз латиноса отвлекла игра. Может, сегодня тоже какой-нибудь казус (во дворе случается всякое ежедневно) поможет Сергею…
После завтрака, все вышли во двор — транжирить время до обеда.
Латинос не отставал от Сергея, следуя по пятам.
Сергей демонстративно не отвечал на его попытки завязать беседу, показывая, что теперь латинос для него пустое место. Одновременно, Сергей держал в поле зрения Василия. Тот, как всегда, сторонился компаний заключенных, одиноко передвигаясь вдоль высокой стены из металлической сетки, ограждавшей двор для прогулок, от просторного пустыря, тянувшегося до самой каменной ограды. Сергею было больно видеть, во что превратился, стараниями спецагентов, некогда мощный, здоровый мужчина. Его подавили не только морально и психологически, но и физически: он стал развалиной. Видимо, препараты, используемые для «вскрытия» мозга, обладали гранитодробильными побочными эффектами. Такая же перспектива ожидала и Сергея, если «контора» решит не вытаскивать его из ловушки, в которую сама же и определила.
— Чем он тебе интересен? — Латинос, забегая вперёд, заглядывал прямо в глаза Сергею.
Тот возмутился.
— Что ты лезешь ко мне? Что тебе надо?! Отстань! Отстань от меня совсем!
— Нет!
— Отстань!
— Нет, не отстану!
— Почему?! — Сергей перешёл на крик.
— Ты меня оскорбил! Ты причислил меня к стукачам! А я честный преступник. Честный! Преступник, но честный. Так бывает!
— Всё? — Сергей не верил, и не собирался верить, ни единому слову латиноса.
Толкнув латиноса плечом в плечо, Сергей пошёл прочь.
Латинос торопливо последовал следом.
— Я правду тебе говорю. Я честный человек. Пойми это, Насильник.
— А я — не насильник. Представь себе такое! Всё туфта! Меня зря сюда засадили!
— Я представляю! Я верю! Просто, здесь тебя все так зовут. Насильник. Скажи, как хочешь, чтобы я тебя звал? Я тебя будут звать, как ты хочешь!
Сергей отмахнулся, желая, всё-таки, отвязаться от соглядатая.
— Ты можешь понять, что человеку, иногда, требуется побыть одному? А?
— Одному быть никак нельзя, Насильник, особенно в тюрьме, — глядя в сторону, заявил латинос. — Сойдёшь с ума. Я не впервые отбываю срок. Уж поверь мне. Я знаю.
— Отстань! — исчерпав все средства убеждения словами, Сергей зло пихнул латиноса в грудь, чуть не опрокинув на землю и быстро зашагал к толпившимся в углу двора амбалам-неграм. Амбалы громко чему-то восторгались — внутри толпы что-то происходило. Но уличные цирики спокойно взирали на такое веселье — видимо, все было в норме.
Сергей оглянулся на латиноса — тот, растерянный, оскорбленный, смотрел ему вслед, как побитая собака. Вдруг, что-то решив, он резко развернулся и устремился прочь. Сергей увидел, что он двигается туда, где бессмысленно глядя перед собой, стоял Василий, отрешённо взирая на пустырь, сквозь сетку ограждения.
Сергей, подойдя к толпе амбалов, попытался, толкая плечом, пробиться к центру, где происходило какое-то действие, но его попытку мгновенно пресекли — три чернокожих амбала, в тёплой робе, пихая в грудь, грубо велели убираться:
— Куда попёр, белый?! Двигай отсюда, снежок! Проваливай!
Опешивший Сергей не нашёлся, что ответить на такой ярый негритянский расизм.
— Урод! Скотина! Шагай отсюда! — это уже орал, надрываясь, чтобы все слышали, латинос, толкая в грудь Василия.
Сергей опешил. Зачем это соглядатаю? Для чего ему нужен конфликт с Василием? Для каких целей?
— Урод! Дебил!
От нового, мощного толчка латиноса, Василий опрокинулся на спину, на мёрзлую с наледью землю, стукнулся затылком. Звук глухого удара в морозном воздухе разнёсся далеко. Он неловко поднял руку, пытаясь загородиться от возможных ударов сверху, и завыл, словно раненный детёныш антилопы.
— И-э-э-и-э!!!
Совсем уничтоженный, раздавленный человек…
Первым порывом Сергея, было броситься к Василию, отбить наскоки латиноса, помочь подняться.