[576]. Как читатель поймет в самом скором времени, между страницами этой финансовой газеты прячутся 100 000 рублей бумажными купюрами, которые Рогожин приготовил, чтобы продемонстрировать Настасье Филипповне готовность пожертвовать любой суммой, лишь бы она согласилась выйти за него замуж.
Пачка денег в руках Рогожина – противоречивый объект. Верхний слой упаковки состоит из страниц газеты, которая являлась одним из главных источников финансовых новостей в России 1860‐х годов. Из «Биржевых ведомостей» петербургские читатели узнавали об экономических процессах, происходящих на территории всей Российской империи. В газете печатались последние новости с российских региональных торговых бирж, количество которых росло с каждым годом. Новости включали, например, информацию о ценах на товары, а также другие важные для инвесторов новости как российской, так и мировой экономики середины XIX века. В частности, читатель «Биржевых ведомостей» в 1868 году мог ознакомиться с перечнем выигрышных номеров лотерейных (выигрышных) облигаций от 2 января – государственных облигаций с номинальной стоимостью и регулярной нормой прибыли, которые разыгрывались в лотерею, чтобы поощрить инвестиции[577]. Счастливый обладатель выигрышной облигации с правильным серийным номером мог обрести сумму гораздо большую, чем изначальная стоимость этой же облигации – колоссальное количество денег, которые появлялись как бы из ниоткуда[578]. Однако репрезентацией этой огромной суммы денег служила просто цифра в списке. Пачка денег, которую Рогожин кладет на стол в доме Настасьи Филипповны, производит гораздо более явное и сильное впечатление на собравшихся гостей. В отличие от сумм, обсуждаемых на страницах «Биржевых ведомостей», эти деньги имеют эффект непосредственного присутствия и словно гипнотизируют публику, приглашенную на именины.
Гости смотрят на пачку денег как завороженные, особенно когда Настасья Филипповна приказывает бросить их в пылающий камин. Однако деньги эти не горят, словно настаивая на своей прочной материальности. Только верхний слой упаковки обугливается: «Вся почти наружная бумага обгорела и тлела, но тотчас же было видно, что внутренность была не тронута. Пачка была обернута в тройной газетный лист, и деньги были целы»[579]. Описание этой сцены растянуто во времени из‐за того, что автор приводит подробный отчет об эмоциональных реакциях присутствующих на вид горящей в камине пачки денег. Однако несмотря на то что деньги, казалось, лежали в камине очень долго, когда пачку в конце концов вытаскивают из огня, выясняется, что банкноты почти не пострадали: «Разве только тысчоночка какая-нибудь поиспортилась, а остальные все целы», – замечает Лебедев[580]. Только газета – и вместе с ней ассоциации с абстрактным капиталом и новостями о колебаниях цен – сгорает, открывая взгляду непосредственно присутствующую пачку денег с несколькими обожженными купюрами по краям. В этот момент зрелищная купеческая «наличность» начинает управлять развитием сюжета; ассоциации с невидимыми силами экономики сгорают в огне, и природа денег как сюжетного объекта, способного удерживать внимание читателя, выходит на первый план. Особое впечатление огнеупорные деньги производят на Ганю Иволгина. После того как пачка падает к его ногам, он теряет сознание, и 100 000 рублей внезапно исчезают из романа. Несколько сотен последующих страниц (до начала четвертой части) не содержат ни единого упоминания об этой сумме, однако ее присутствие ощущается на протяжении всего романа. Тем временем, пока герои и, скорее всего, читатели заворожены этим зрелищем, Тоцкий, стремясь избежать скандала, тихо уходит. Покинув именины, он покидает и главный сюжет романа.
До того как разразился этот скандал, Тоцкий пытался соблазнить Настасью Филипповну своим собственным щедрым предложением: 75 000 рублей за то, чтобы она согласилась выйти замуж за Ганю. Однако эти деньги, описываемые как «капитал», открыто предлагаются для того, чтобы «обеспечить ее участь в будущем», то есть в качестве просчитанной компенсации будущих расходов, а не как безумная спонтанная «жертва»[581]. Более того, этот капитал невидим: его существование обусловлено финансовыми институциями, и, учитывая принципы их обычного функционирования, он существует исключительно виртуально и не может быть брошен в камин[582]. По контрасту, пачка денег Рогожина, переходящая от одного персонажа, далекого от утилитарных расчетов, к другому, определенно не «капитал», и в романе не предлагаются никакие пути инвестиций этих денег во что бы то ни было. Спасенная из огня пачка денег оказывается в руках Гани, который, наперекор своей расчетливой натуре, возвращает ее Мышкину. Подразумевается, что князь потом возвращает ее Настасье Филипповне, а она, как свидетельствует сцена на именинах, не собирается никак использовать деньги, которые готова была уничтожить. Выжив в огне, они продолжают циркулировать вне коммерческого обмена, потому что, после того как в них оказываются инвестированы гордость Рогожина, Настасьи Филипповны и Гани, их ценность становится ни с чем не сопоставима. Потеряв меновую стоимость, эти деньги также несут на себе отпечаток безумия: деньги, «брошенные ему [Гане] тогда сумасшедшею женщиной, которой принес их тоже сумасшедший человек», продолжают переходить от героя к герою, потому что никто не хочет их присвоить[583]. Их невозможно рассматривать вне контекста, в котором они впервые появляются в романе, когда Настасья Филипповна бросает их в огонь, сопротивляясь попыткам превратить в товар ее самое. Вполне возможно, что эти деньги вернулись бы потом обратно к Рогожину, учитывая то, как резко Настасья Филипповна отказалась их тратить. Где бы в итоге эти деньги ни оказались, они сохраняют свою эмоционально заряженную ценность и связь со своим источником – состоянием патологически страстного Рогожина, что придает им неисчислимую эмоциональную ценность.
Деньги Рогожина, которые невозможно ни уничтожить, ни потратить, метонимически отсылают и к самому персонажу, и ко всему купеческому сословию. Рогожинские деньги, которые не могут послужить посредником в обмене товаров, лишь подчеркивают его природную скупость, которая унаследована им по семейной линии. Однако в описании характера Рогожина есть некое противоречие, которое хорошо иллюстрирует напряженные отношения между системой персонажей и сюжетом в «Идиоте». С точки зрения типологии литературных героев Рогожин – скупец, принадлежащий к группе персонажей типа купца Кузьмы Кузьмича Самсонова в «Братьях Карамазовых» и других скупых аскетов из ранней прозы Достоевского[584]. Однако для того чтобы он мог фигурировать в сюжете как поклонник Настасьи Филипповны, его яркая, чрезмерно бурная внутренняя жизнь должна выйти за рамки узкой конвенциональности типа скупого купца. Рогожин демонстрирует свою готовность необдуманно тратить порученные ему отцом деньги на бриллиантовые подвески для Настасьи Филипповны[585]. Вместе с тем как представитель сословия, к которому принадлежали и его предки, он должен, как и поколения купцов до него, быть одержим деньгами. Как наиболее яркий представитель купеческого сословия в романе, Рогожин наделен характерными для героев-купцов чертами, такими как нелюбовь к переменам и эмоциональная привязанность к деньгам. Описывая семейный дом Рогожина, рассказчик отмечает, что хозяйство Рогожина не затронули изменения, которые произошли в петербургском городском пейзаже в последнее время: из старых домов типа того, в котором долгие годы жила семья Рогожина, немногие «выстроенн[ые] в конце прошлого столетия, уцелели именно в этих улицах Петербурга (в котором все так скоро меняется) почти без перемены»[586]. С улицы кажется, что дом стоит как бы вне исторического времени, тогда как его интерьер, с характерной сумрачностью и беспорядочным, но вековым убранством, служит как бы метонимией купеческой жизни. Мышкин говорит Рогожину: «Твой дом имеет физиономию всего вашего семейства и всей вашей рогожинской жизни»[587]. В комнате, где Мышкин встречается с Рогожиным, почетное место занимает потускневший портрет отца Рогожина. В ответ на вопрос Мышкина Рогожин поясняет, что, хотя его отец не был старообрядцем, он «говорил, что по старой вере правильнее»[588]. Религиозной общине старообрядцев в российской культуре XIX века часто приписывались особая предприимчивость и успех в деловых начинаниях[589]. Аскетичную сдержанность отца Рогожина подчеркивает его гневная реакция на то, что Рогожин тратит огромную сумму денег на подарок Настасье Филипповне. Портрет, с его «с подозрительным, скрытным и скорбным взглядом», еще более усиливает впечатление о враждебном отношении отца Рогожина, его семьи и всего купеческого сословия к внешнему миру и новым экономическим условиям[590]. Семантические коннотации фамилии «Рогожин» подчеркивают связи между понятиями «купечество», «скопидомство» и «безжизненность». Фамилия «Рогожин», согласно комментариям к академическому изданию собрания сочинений Достоевского, происходит от названия традиционного старообрядческого кладбища в Москве[591]. Она также вызывает в памяти Рогожское, пригород Москвы, который, согласно городскому физиологическому комментарию одного из современников Достоевского, служил воротами в таинственный мир купеческой части города, «темною и мало кому знакомою кузнею для выковки московских капиталов»