Примерно в то время, когда начинается действие романа, старый ростовщик и хозяин кабака Федор Павлович Карамазов меняет 3000 рублей на сотенные кредитки и прячет их под кроватью (14: 111). Эти деньги призваны служить приманкой для Грушеньки, героини, которая сама не брезгует финансовыми махинациями и является предметом вожделения еще и сына Федора Павловича – Дмитрия. Хотя в день после убийства отца в руках Дмитрия оказываются только пятнадцать сторублевых банкнот, которые в романе называются «радужными», как минимум одному из свидетелей кажется, что Дмитрий держал двадцать или тридцать купюр (14: 359). Эта увеличенная силой воображения пачка банкнот становится на суде самой главной уликой против Дмитрия.
На самом деле рассказчик скрывает от нас до седьмой главы девятой книги романа, что сотни в руках Дмитрия принадлежали не его отцу, а невесте Дмитрия, Катерине Ивановне. Дмитрий украл эти 3000 рублей у невесты и потратил половину на пьяные гуляния с Грушенькой. Согласно показаниям лавочника, у которого Дмитрий покупал припасы до и после убийства, оба раза Дмитрий платил ему одинаковыми банкнотами. Сравнивая первый случай со вторым, лавочник вспомнил, что «в руках его торчала целая пачка радужных и он разбрасывал их зря, не торгуясь, не соображая и не желая соображать, на что ему столько товару, вина и проч.?» (14: 364). Как и в случае со второй суммой, первые 1500 неверно были восприняты свидетелями как куда большая сумма в 3000 рублей. Так, номинальная ценность этих банкнот в показаниях свидетелей и в романе значительно превышает их ценность по курсу обмена. Это фантазия, очень похожая на далекую от реальности воображаемую ценность российских кредитных билетов в целом.
Пропавшие 3000 рублей, принадлежавшие Федору Павловичу, в конце концов материализуются, когда его незаконнорожденный сын и настоящий убийца, Смердяков, вытаскивает «три пачки сторублевых радужных кредиток» из чулка и отдает их среднему законному сыну Федора Павловича, Ивану (15: 60). В этой сцене Смердяков внезапно обретает ценность – или примечательность, – в которой рассказчик отказывал ему прежде. Если рассказчик изначально пренебрегал им как одним из тех «обыкновенных лакеев», на описание которых «совестно столь долго отвлекать внимание моего читателя», в финале романа Смердяков оказывается убийцей – и владельцем денег, – которого искали остальные герои и читатели на протяжении всего романа (14: 93). Удивительным образом избежав наказания за убийство и кражу, Смердяков отказывается от новой жизни, которую он теперь может себе позволить: по неясным причинам он отдает деньги Ивану и совершает самоубийство. Иван, в свою очередь, демонстрирует деньги на суде, но безрезультатно: присяжные предпочитают признать уликой воображаемые 3000 рублей вместо реальных 3000, представленных им в доказательство невиновности Дмитрия. Снова и снова внимание читателя привлекается к ценности денег, которая ставится автором как проблема.
Таким образом, роман конструируется за счет особого типа «двойной повествовательной операции», по гарантии которой роман выплачивает попеременно то больше, то меньше обещанного. 3000 Федора Павловича, обещанные Грушеньке, хранятся в безопасности в его спальне, а 3000 Катерины Ивановны возвращаются в денежный оборот. Когда 3000 Катерины Ивановны оказываются большей частью растрачены, деньги Федора Павловича на мгновение снова входят в оборот, только чтобы окончательно утратить ценность и снова исчезнуть. Поддерживают эту двойную операцию пара сцен, в которых изображаются меньшие суммы денег в тех же банкнотах, похожим образом разделенных между Федором Павловичем и Катериной Ивановной. В обеих сценах ставится вопрос о том, как точно может быть «пересчитана» ценность слов, характеров, и денежных единиц.
Сначала мы узнаем, что Федор Павлович поделился секретом, где находятся его 3000 рублей, со Смердяковым, так как тот однажды вернул «радужные бумажки», которые Федор Павлович обронил во дворе (14: 116). Когда подтверждается, что именно Смердяков убил Федора Павловича, осведомленность об этом факте приводит к тому, что и Федор Павлович, и читатели романа доверяют Смердякову больше, чем следует. Чуть позже Катерина Ивановна посылает младшего сына Федора Павловича, Алешу, передать два «радужных кредитных билета», «новенькие», как отмечает рассказчик, человеку по имени Снегирев. Дмитрий ранее публично унизил Снегирева в отместку за то, что тот, по слухам, пытался продать Грушеньке несколько векселей, которые Федор Павлович обманом уговорил Дмитрия подписать (14: 176, 190). Как и Смердяков, Снегирев – деградировавший человек, личное достоинство которого тесно связано с тем, как он обходится с радужными билетами.
Снегирев сначала с радостью взял две банкноты у Катерины Ивановны, но потом, в приступе гордости, «он вдруг с каким-то остервенением схватил их, смял и крепко зажал в кулаке правой руки», затем бросил их на песок и «бросился их топтать каблуком», восклицая «Вот ваши деньги-с! Вот ваши деньги-с! Вот ваши деньги-с! Вот ваши деньги-с!». Как и огнеупорные купюры в «Идиоте», эти банкноты так же легко переживают издевательства: когда Алеша поднял их с пола, они были «совершенно целы и даже хрустели как новенькие» (14: 193). Как выясняется, гордости Снегирева не хватило, чтобы устоять против привлекательности этих почти что волшебных денег: позже он согласится принять от Екатерины Ивановны не только эти банкноты, но и ряд дополнительных выплат.
Стоит отметить, что в сцене изначального отказа Снегирева от денег акцент, сделанный Достоевским на физическом облике кредитных билетов (они удивительно стойкие на вид и на ощупь), кажется противоположным прежней фиксации рассказчика и персонажей на абстрактной финансовой ценности купюр, которая очевидна в других сценах романа. В самом деле, номинальная сумма в 3000 рублей часто повторяется, как припев, по ходу романа. Именно в эту абстрактную форму, или сумму, герои романа вкладывают свои желания: Дмитрий отчаянно хочет вернуть Катерине Ивановне украденные у нее 3000, и не важно, будет этот «долг чести» выплачен «радужными» сотенными купюрами или какими-то другими банкнотами (14: 422). Одержимость Дмитрия именно этой суммой также кажется абсолютно логичной, учитывая, что именно нематериальный характер денег, их способность придавать абстрактную, числовую ценность любому объекту и составляет природу денег как феномена.
И тем не менее в «Братьях Карамазовых» сумма в 3000 рублей, вне всякой логики, словно живет собственной жизнью. Отрываясь от физической реальности и выходя за рамки рационального расчета, она становится силой, движущей как воображением автора, так и развитием сюжета[652]. В сцене, особым образом подчеркивающей интерес Достоевского к современному финансовому кризису, наряду с растущей значимостью золота на мировых финансовых рынках, 3000 рублей, которые Дмитрий должен Катерине Ивановне, как будто посредством алхимии, превращаются в три миллиона золотом. Это происходит, когда Дмитрий просит богатую заезжую гостью города, мадам Хохлакову, одолжить ему 3000 рублей. Она соглашается ему помочь, однако не давая, как он ожидает, денег в долг, а предложив ему стать золотоискателем. Таким образом, утверждает Хохлакова, он сможет получить «не три тысячи, а три миллиона ‹…› в самое короткое время!» (14: 348). По мнению Хохлаковой, этот план принесет пользу не только Дмитрию, но и отечеству: «Вы станете известны и необходимы министерству финансов, которое теперь так нуждается. Падение нашего кредитного рубля не дает мне спать, Дмитрий Федорович, с этой стороны меня мало знают…» (14: 349). Это замечание касается непосредственно романа Достоевского столько же, сколько самой мадам Хохлаковой: финансовый кризис не дает покоя обоим. В этой и других сценах романа, абстрактная идея денег – по аналогии с гарантией конвертируемости кредитных билетов в металлические деньги – заменяет их осязаемую ценность, и «обещанные» выплаты оказываются предметом фантазии (14: 350).
В биографии Достоевского может содержаться ключ к ответу на вопрос, почему гарантия именно 3000 рублей порождает так много фантазий в «Братьях Карамазовых». После смерти брата в 1865 году Достоевский стал единоличным владельцем журнала «Эпоха», который братья издавали вдвоем. Как показывает личная переписка Достоевского, писатель считал, что причиной банкротства журнала в конце этого же года стал именно финансовый кризис[653]. Столкнувшись с реальной перспективой оказаться в долгу на десятки тысяч рублей, Достоевский взял рисковый заем в 3000 рублей у книгопродавца Ф. Т. Стелловского. Взамен Достоевский обещал Стелловскому новый роман к 1 ноября 1866 года. В случае, если роман не был бы написан, Стелловский получил бы права на публикацию всех произведений Достоевского в течение девяти лет без выплаты авторских отчислений[654]. Более того, по свидетельству биографа Константина Мочульского, Стелловский выплатил Достоевскому только небольшую часть из 3000 рублей наличными. Большая часть займа была выдана векселями, подписанными редактором все того же разорившегося журнала «Эпоха», который Стелловский смог купить «за бесценок»[655]. В научной литературе часто обсуждалась сделка со Стелловским в связи с романом «Игрок», который Достоевскому удалось написать в поставленный срок. Тем не менее текст «Братьев Карамазовых» подтверждает, что этот долг в 3000 рублей 1866 года прочно и на долгие годы врезался в память Достоевского, что структурировало сюжет его последнего романа.
Достоевский постоянно подчеркивает разницу между обещанием выплаты 3000 рублей и их осязаемой реальностью в «Братьях Карамазовых». Как один из адвокатов Дмитрия объясняет присяжным в сцене суда, обвинение прокурора против Дмитрия основывается на недоказанной теории о том, что он убил своего отца из‐за 3000 рублей, которые старик обещал Грушеньке: «Ограблены, дескать, деньги, именно три тысячи – а существовали ли они в самом деле – этого никто не знает» (15: 156). На самом деле 3000, которые доказывали бы, что у Федора Павловича действительно была в наличии эта сумма в ночь убийства, так еще и не найдены: банкноты, составляющие лишь половину от этой суммы, обнаружены у Дмитрия, или, как известно, потрачены им на следующий день. Пытаясь отвлечь внимание присяжных от мысли о том, что 3000 рублей могут служить материальной уликой в деле, или, другими словами, вывести их за рамки того, что он называет «областью романов», адвокат защиты рассказывает анекдот об убийстве хозяина меняльной лавки в Санкт-Петербурге (15: 157).