Засечный выбрался из машины и направился к дому напротив по утопающей в талой воде дорожке.
В просторной каптерке двое стражей покоя Серафима Мучника резались в замусоленные карты. Голые девицы на рубашках карт от этого выглядели немытыми, как бомжицы в санпропускнике.
Скиф перемахнул через забор и плюхнулся в осевший сугроб прямо под носом у серой поджарой овчарки. Пес рвался к нему, нервно обнажая клыки в злобном рыке, готовый вцепиться в горло нарушителю, но что-то его удерживало от последнего решительного рывка.
Скиф не стал делать резких движений, медленно выпрямился и спокойно сказал:
– Фьють, серый! Тебя здесь не кормят, чтобы злее был? Успокойся, зверь. – Он полез в карман, вытащил носовой платок, чтобы утереть кровь на руке, ободранной о колючую проволоку. Пес потянулся к нему мордой, принюхиваясь. Делал он это основательно: обнюхал всю землю под Скифом, его самого и платок в руке. Потом сел напротив и негромко тявкнул, словно поздоровался.
– Ах ты, шельма! – потрепал его по холке Скиф. – Узнал платок хозяйки. Ласки не видишь, серый разбойник.
Пес жмурил глаза и терпеливо сносил приставания человека со своей нежностью.
Потом Скиф еле слышно присвистнул и повел его к привратницкой сторожке.
Дверь в каптерку медленно отворилась, и сторожа увидели на пороге бородатого незнакомца с собакой.
– Ты откудова, мужик? – спросил тот, который плутовато сдавал карты.
– Оттудова… – Скиф ткнул рукой куда-то в сторону, потом повернул ладонь налево, затем направо.
Оба сторожа внимательно следили за замысловатыми движениями его правой руки, соображая маршрут.
– А чо там потерял? – спросил тот, которому сдавали карты.
В это время его напарник умудрился поменять местами слои карт на колоде.
– Что нашел, говорите? – Скиф пожал плечами. – Я сам не разобрался, что за штука. Глядите…
Он протянул им сжатый кулак, и подпитые охранники даже привстали с табуреток, чтобы увидеть, что же там интересного в кулаке.
Скиф разжал пальцы – на ладони лежала обыкновенная граната-"лимонка".
– Стволы на пол! – так громко заорал Скиф, что собака сначала прижала уши. Затем поддержала его громким лаем.
Первый сторож сразу выбросил пистолет, второй попытался выскочить через другую дверь, но пес вцепился ему в руку.
– Тихо, не орать! Нежный какой, собачка царапнула – он сразу в панику. Марш оба в кладовку, и сидеть там тише мышей.
Скиф припер оббитую жестью дверь железным ломом и свистнул собаке:
– Ко мне! Показывай, где твой хозяин обретается.
Мы его вмиг вычислим в его лабиринте.
Человек с собакой вышел из дежурки у ворот и направился к центральному подъезду, за стеклянными дверями которого брезжил далекий свет.
Пес повел Скифа в цокольный этаж, весь отделанный кафелем и отведенный под бани и бассейны.
В прекрасном бассейне с голубой водой, отделанном золотыми изразцами с купидонами, колыхалось необъятное брюхо, может быть, будущего отца нации.
Завидя Скифа с собакой, Сима пронзительно завизжал и чуть не захлебнулся, выкрикивая с бульканьем:
– Волк – чужой! Фас его!!!
– Волк сам чужой на твоей псарне, – сказал Скиф.
Сима все-таки выбрался к спасительной лесенке, тут-то его Скиф и схватил за волосы.
– Говори, тварь, ты Ольгу убрал? – Скиф с силой окунул его голову под воду и подержал там с полминуты.
– Я все ссскажу.., не топи, – отплевываясь, выдохнул, вынырнув из воды с выпученными глазами, Сима. – Костров это… Он, Костров…
– Генерал, что ли?..
– Он такой же генерал, как я фраер. Фармазон он гнойный, два года Тагильской зоны за ним. Кккосит под генерала. Вввыперли его в девяносто втором из Конторы… Ольгу он убрал, сссукой буду.
– За что? – Скиф снова накрутил его волосы на кулак.
– Не знаю.., отпусти… В натуре не знаю! – орал Мучник. – Она сама с ними повязана, с синими. На их бабки фирму открывала.
– Где моя девочка?.. Где Ника? – строго спросил Скиф.
– Я ни при чем!!!
– Спрашиваю в последний раз – кто?
– Тоже Костров, старший. Он для этого моих "быков" увел. Переманил, скотина, понимаешь, переманил.
– Как это переманил?
– Хряк и Бабахла ссучились за его баксы. Ой, не топи, я захлебываюсь!.. Они и меня завалить хотят, потому что я все знаю о костровском фармазонстве и его подельниках.
Сима уже захлебывался не от воды, а от страха.
– Кому ты на хрен сдался!..
Скиф брезгливо оттолкнул его от себя и вытер руки носовым платком.
– Чего тебя топить – дерьмо не тонет. Но если с девочки хоть один волос упадет, тебя, блядь Косоротая, с Костровым на одной шворке вздерну.
Наверху ему почудились чьи-то шаги и голоса.
– Пса я забираю с собой. Не место порядочной собаке в твоем борделе.
– Забирай что хочешь. Здесь все твое, – всхлипнул Сима. – Дом оформлен на Ольгу.
Волк ответил радостным повизгиваньем.
Глава 29
От респектабельного вида генерала Кострова, вышедшего из подъезда своего престижного дома на Сухаревке, Кобидзе оторопел поначалу и, спохватившись, распахнул перед ним дверцу иномарки. Под наброшенным на плечи длинным, до пят, замшевым пальто Кострова был парадный смокинг и галстук-бабочка, а на пальце левой руки сверкал украшенный алмазами платиновый перстень.
"Целое состояние в цапке! – пронеслось в голове Кобидзе. – Эх, удалось бы Романову раскрутить плешивого!.."
Кобидзе ухмыльнулся и, скосив на пассажира нахальный глаз, увидел, как он барабанит пальцами по подлокотнику. "Что стряслось у плешивого? – подумал Кобидзе. – Нервничает…"
Кострову было от чего нервничать.
На днях из одного высокого кабинета ему сообщили по секрету, что какой-то настырный полковник с Лубянки, проигнорировав постановление прокуратуры о прекращении дела по факту гибели Ольги Коробовой, продолжает собственное расследование. Есть веские основания считать, что под прикрытием расследования дела о покушении на Коробову полковник выявляет круг лиц, причастных к нелегальным поставкам оружия из в Чечню.
– Хозяина кабинета особенно напугал этот полковник тем, что основательно сунул нос в отчетность посреднической фирмы "СКИФЪ" и в договоры, заключенные ею в последние годы. На многих договорах красовалась звонкая фамилия его сына, бывшего офицера штаба ЗГВ, а ныне преуспевающего коммерсанта. Кроме того, он сообщил Кострову, что на днях Инквизитор вроде бы просил у своего начальства санкцию на его арест, но пока получил отказ.
Костров высказал сомнение в достоверности информации, чем успокоил перепуганного "радетеля" за Отечество, на имя которого сам не раз переводил солидные суммы в швейцарский банк. Но сегодня утром, просматривая содержимое личного домашнего сейфа, он неожиданно опытным глазом обнаружил вместо оригинала предсмертного письма Ольги Коробовой Скифу невесть откуда взявшийся ксерокс с него. Само письмо бесследно исчезло. На сейфе не было следов вскрытия. Костров знал, что так чисто умеет работать только одно ведомство… Именно то, где служат Инквизитор и настырный полковник… "Несмотря на отказ в санкции на мой арест, продолжают копать под меня, – понял он. – Письмо Ольги – улика косвенная, но серьезная. Может, найдется еще письмо, зря так переживаю", – вздохнул Костров и покосился на сотовый телефон, лежащий на сиденье.
"Чертов Инквизитор! – вздохнул Костров. – Опередил я тебя. Инквизитор, опередил! – потер ледяные руки Костров. – Коробова с того света показаний тебе не даст. Ух и взбеленился, видно, ты!.. Медвежатников на мой сейф напустил, надо же!.. Знаешь, старая сволочь, что Костров к прокурору не побежит… Не побегу. У Кострова другая метода – око за око, зуб за зуб".
Заверещал сотовый телефон. Костров послушал и сердито спросил:
– Хорошо искал, оболтус?.. Тогда покрутись у метро, тебя найдут…
"Что-то сорвалось у плешивого", – подумал Кобидзе, провожая взглядом обогнавшую их "Ауди" с милицейскими мигалками на крыше.
– Чертов полковник, как бельмо в глазу! – бросив телефон на сиденье, чертыхнулся Костров. "Нейтрализуй его своими людьми", – вспомнил он приказ хозяина высокого кабинета. "Вот, племя интендантское воровское!.. На халяву баксы – тут как тут. А потянуло паленым – пожар туши Костров. Дерьмо вы дерьмом без Кострова, господа, а гонору-то, гонору…
Но тот прыщ прав – полковника пора нейтрализовать. Может, тогда и Инквизитор поймет наконец, что все мы под богом ходим…"
– Инструмент тот, для работы, с собой? – покосившись на Кобидзе, спросил он.
– Ну-у, – ответил тот.
– Притормози, милок, разговор есть.
Кобидзе прижал машину к тротуару.
– Адрес этого клиента знаешь? – Костров показал ему фотографию.
Кобидзе скривился.
– Знаешь, – усмехнулся Костров. – Знать еще должен: все ниточки в его руках. Ниточки-удавочки на твою шею…
– Сколко "зелеными"? – сглотнул слюну Кобидзе.
– Больше, чем за самолет, пожалуй, раза в два.
– Мы работаем с гарантией – двое… Каждому – в два раза…
– Грабители с большой дороги! – скорбно затряс розовыми щечками Костров. – Но интересы государства вынуждают меня согласиться с вашими условиями.
– Когда?..
– В твоих интересах сделать работу сегодня, пока я буду на презентации. А потом домой меня отвезешь.
Там всю заработанную "зелень", милок, и получишь сполна.
– Пачему в моих интересах – сэгодня?..
– Завтра он будет шерстить аэродромную обслугу.
Показаний на твой словесный портрет наберет выше крыши…
– Вопрос снят.
– Мою машину оставишь на стоянке перед отелем, чтоб на виду у милиции. А сам на метро. Учти, у клиента жена в больнице…
– При чем жена?
– Ребеночка-то из садика сам забирает… Садик во дворе. Я своего Тотошу в него водил. Хороший садик, показательный.
– Понял, не дурак.
– Дурак, еще какой дурак! Наследил, милок, с блядьми-то?..
– Романов заложил? – вскипел Кобидзе.