Товарищу Сталину хватает и ума, и воли. Приливно-отливная ГЭС мощностью под девяносто гигаватт его очень сильно заинтересовала. Пообещал немедленно организовать научную экспедицию для изучения вопроса на месте. Если действительно всё так — то городу в устье Пенжины быть. С такой-то прорвой энергии там можно построить локальный коммунизм — бананы и ананасы в оранжереях выращивать., да ещё и останется на переработку глинозёма со всего мира. Сейчас столько алюминия мир не потребляет, но это ведь не скоропортящийся продукт — скирдуй себе прямо под открытым небом до востребования, ничего с ним не сделается.
«Аэрофлот», рейс Москва — Харбин. Расстояние шесть тысяч километров, время в пути от двенадцати до пятнадцати часов, в зависимости от направления ветра. Времени хватает и поспать, и пописать. Пишу продолжение «Мясорубки», под рабочим названием «Три товарища». Первого класса на рейсах «Аэрофлота» нет, точнее, нет бизнес-класса. Бизнес здесь называется первым, а первый — салон для отдыха сменного экипажа. Да, экипажей теперь на длинных рейсах два. Один самолёт «Аэрофлот» потерял из-за ошибки уставшего пилота и регламент они сразу изменили. Из шести мест в бывшем первом классе, три теперь занимают пилоты отдыхающей смены, а ещё три — пассажиры по правительственной брони. Я в их числе. Описываю жизненные разочарования трёх друзей, переживших «Верденскую мясорубку», после Великой войны.
Всю неделю, проведённую в Париже, я только и занимался, что общением с такими людьми. И знакомых братьев по оружию у меня там хватало, и незнакомые не отказывались излить мне душу — я ведь знаменитость. К тому-же свой, из тех-же окопов вышел, так что на роль исповедника для этих парней годился вполне.
Историй наслушался — мама не горюй. Гранитный памятник можно до слёз разжалобить.
Объявление по салону — «пристегните ремни безопасности, наш самолёт совершает посадку в аэропорту города Харбин».
Ха! А ведь рейс-то исторический. Завтрашний будет совершать посадку уже в Сталинграде. Снова я влип в историю. В незначительной роли пассажира, но тем не менее. Поздравляю с этим оба экипажа, благодарю за доставку и раздаю автографы. Во время полёта ко мне никто с этим не приставал — ценю. Пожимаю руки мужчинам, целую девочек, салон покидаю последним.
Встречают меня сам президент Республики Маньчжурия Георгий Семёнович Готуа (он теперь ещё и председатель Кавалерственной Георгиевской Думы, и попечитель бывшего храма Христа-Спасителя, сейчас храма Доблести Русской Армии, где Георгиевская Дума и проводит свои заседания) и Виктор Васильевич Измайлов — наш человек в Китае. В обоих Китаях, и в Империи Цин, и в Республике Гоминдан.
Обнимаемся по-братски. Эти люди мне самые родные. Пятеро нас осталось, сослуживцев по «Русскому Легиону Чести». Ещё подполковник Игорь Сергеевич Свиридов (сейчас он управляющий директор «Save Service», то есть наш Военный министр) и капитан Сергей Юрьевич Лосев (президент Республики Триангуло).
Наши дела на Дальнем Востоке, прямо скажем, идут очень неплохо. Корпус Генерального штаба подполковника Замятина уже начал передислокацию в Аравию. В Китае для него задач больше нет. Японцы заняли Шанхай и Гонконг, а Гоминдан территории проклятых китайских коллаборационистов, британских лакеев, бандитов и наркоторговцев. Гоминдановцы с ними не церемонятся, пленные китайцам не нужны, хватает наёмной рабочей силы, готовой вкалывать за паёк — так зачем скармливать эти пайки пленным негодяям? В Китае народу много, а пайков мало. Вольнонаёмную рабочую силу и охранять не нужно — только задачи ставить. Гуманизм? Нет, не слыхали про такой «изм». А если кто и слыхал, то к врагам его не относил. Пленных британских прислужников даже не расстреливали — они сами себе копали могилы, а потом их закалывали штыками, чтобы ценные патроны не тратить.
Глава 68
Харбин, который завтра станет называться Сталинградом, здесь и сейчас один из самых дорогих городов мира. Это самый быстрорастущий город на планете.
В Маньчжурию стремятся эмигранты не только из Азии, но и из Европы и обеих Америк. Хорошо хоть Китайская империя Цин обеспечивает буферную зону от Республики Гоминдан. Она и сдерживает большую часть мигрантов, и нам есть куда высылать лишних «понаехов».
Гоминдан декларировал победу национально-освободительного движения во всем Южном Китае, но по мнению Измайлова — всё самое интересное там только начинается.
/ссылка 57: в 1933 году этой АИ Маньчжурия — независимая республика; Внутренняя Монголия, Синьцзян-Уйгурия — независимые развивающиеся территории под опекой СССР; Тибет — независимое государство под опекой Британской империи; в Китайскую империю Цин входят провинции: Хэбэй, Шаньдун, Шэньси, Ганьсу, Цинхай и Хэнань; на весь остальной Китай претендует Гоминдан/
— Британцы ведь не успокоятся, Андрей Николаевич. Они сто лет взращивали лояльную англофильскую элиту. Для Китая — это пять поколений. Сейчас их, конечно, здорово япошки унизили, но влияние у них всё равно огромное. А Чан Кайши даже для Гоминдана не безоговорочный авторитет. Он профессиональный военный, а в Китае это, мягко говоря, занятие не слишком уважаемое. При вступлении в Гоминдан он клялся бороться с Маньчжурской династией, но заключил союз с Пуи. В общем, у власти Чан продержится до ссоры с японцами.
— Зачем ему ссориться с японцами, Виктор Васильевич?
— Незачем. Больше того — ему это категорически противопоказано, но у Чана уже начинается головокружение от успехов. Мания величия быстро прогрессирует. Этот недуг обязательно себя проявит дерзостью-строптивостью и сильно не понравится япошкам. Мне последнее общение с ним очень не понравилось.
— То есть, Чану конец?
— Гарантии не дам, но всё идёт именно к этому. Год… максимум — два.
— И тогда национально-освободительная война продолжится гражданской?
— Она уже продолжается. Шесть провинций юго-запада гоминдановских комиссаров уже закопали. В остальных провинциях, власть Чана держится только на штыках, а их у него хоть и много, на весь Китай точно не хватит. Китай тлеет и полыхнёт уже скоро. В каждой провинции теперь крепнет свой национализм. «Разделяй и властвуй» — в эти игры британцы умеют играть лучше всех.
— Англичанка гадила, гадит и будет гадить — это нормально. Пусть гадит. Чан Кайши нам не друг. Было нам с ним по пути, а теперь дорожки расходятся. Проблемы индейцев шерифа больше не волнуют. Пуи сидит крепко?
— Крепко. У него и армия из маньчжуров, и Советы в любой момент поддержат, и немцы в Циндао всем довольны, тоже при необходимости помощь окажут. Да и нет на севере такого влияния британцев, нет опоры для организации масштабных безобразий. Конституция Пуи подавляющее большинство северян устраивает, и порядок они очень ценят. Живут ведь теперь лучше, чем южане. Все это знают, все видят беженцев с юга, все с ними общаются.
— Что-ж, Виктор Васильевич, свою миссию в Китае вы исполнили выше всяких похвал. Пора вам возвращаться в Аравию.
— Там вроде всё успокоилось. Или я чего-то не знаю?
— Успокоилось. Именно поэтому вам и пора возвращаться. Пора нам создавать ещё одну независимую республику.
— Признают её британцы?
— А куда им деваться? Поторгуются, конечно, но запредельных требований не выставят. Не в той они сейчас позиции, чтобы ещё и в Аравии гадить. Россия, Германия и Япония нас сразу поддержат, а это теперь половина Великих держав. С корпусом Замятина у нас там будет тринадцать дивизий и железная дорога от Басры до Джелалабада. До Пешавара всего неделя пути, включая пешие марши. Так что поторгуемся, аргументы у нас весомые.
— Да уж… кто бы мог подумать, что мы с британцами будем с позиции силы переговоры вести.
— С позиции силы не нужно — это точно лишнее. Мы предложим позиции взаимной выгоды. Великий князь линию переговоров уже прорабатывает, вы ему поможете. А потом смените во главе Республики. Александру Михайловичу уже шестьдесят семь, так что входите там в курс дел побыстрее Виктор Васильевич.
— Мне тоже уже шестьдесят три, Андрей, — напомнил Готуа.
— В январе исполнится, Георгий Семёнович. И шестьдесят три — это далеко не шестьдесят семь.
— Не так уж и далеко.
— Менять вас некем, Георгий Семёнович. Договаривайтесь со Сталиным. Мы ведь Маньчжурию не для себя создавали, а для России.
— Он уже один раз отказал.
— Ситуация изменилась. Пора делать вторую попытку. Я постараюсь через Зиновьева организовать обсуждение этого вопроса Верховным Советом, а вы, на всякий случай, проведите повторный плебисцит. Думаю, его результат будет близок к ста процентам.
Сталинград — Токио. Человеком 1933 года «Тайм» признает Хирохито Сёва, императора Японии-Ямато, и я получил его согласие на интервью для итогового выпуска. До конца года ещё больше четырёх месяцев, но уже понятно, что значимее события, чем победа Японии над Британией и Голландией, в этом году не произойдёт.
Да, объединение Третьим рейхом германских земель и аннексия Польши — тоже очень крутое достижение, но, во-первых, Адольф Гитлер уже был у нас человеком года в 1930 году, когда отказался выполнять условия Версальского мирного договора и победители в Великой войне с этим демаршем безропотно смирились, а во-вторых, Британия и Голландия — это не Польша. К тому же войну объявили именно они, Японская империя стала жертвой агрессии.
Эта война уже закончилась. Мирный договор ещё не подписан и даже не обсуждался, но перемирие уже заключено. Произошло это в Москве, шестнадцатого августа 1933 года (на следующий день, после переименования Харбина в Сталинград). При посредничестве народного комиссара Иностранных дел, графа Алексея Алексеевича Игнатьева, соглашение о заключении перемирия на три месяца подписали уполномоченные на это послы. Граф Игнатьев принимал их верительные грамоты от МИДов воюющих держав по каналам НКИД и выступал гарантом их подлинности.
На посредничестве именно Советского Союза настояла Япония. Это задержало заключение перемирия примерно на две недели, но вышедшие на британские торговые пути в Индийском океане японские рейдеры, и налёт палубных бомбардировщиков с «Сёкаку» и «Дзуйкаку» на Калькутту, стали серьёзным аргументом в скорейшем выборе посредника. Ну, а кто посредничал при заключении перемирия, тот и принимает у себя мирную конференцию — такова сложившаяся практика.