«Пьяные рейсы» пароходов с порочными гражданами САСШ на Кубу уже начались. Приходят суда из Майами, Хьюстона, Нового Орлеана, Джексонвилла, Саванны, Чарльстона и даже Вашингтона/Балтимора. Самим нам в этот бизнес лезть не с руки, но мы в полном праве в выборе партнёра, которому позволим швартоваться у своих причалов в нашей бухте.
— Нам не нужен честный и порядочный человек, Игорь Андреевич. Среди этих проходимцев вы такого точно не найдёте. Главное, чтобы этот мерзавец был предприимчивым, хорошим организатором и опасался с нами конфликтовать. Найти такого вполне реально.
— Такого реально, — согласился Игнатьев, — интересный у вас подход к выбору партнёров, Андрей Николаевич.
— Мой подход очень прост — отбросов нет, есть кадры. Каждый может принести пользу, будучи потраченным на своём месте. И этот подход на самом деле не мой, а древняя мудрость.
— В оригинале было «употреблённым», а не «потраченным», — улыбнулся капитан Игнатьев-второй.
— У Козьмы Пруткова не оригинал, Игорь Андреевич. Это действительно древняя мудрость.
— Даже так… И чья она? Римлян, или эллинов?
— Полагаю, что эта мудрость древнее Шумера и Аккада, так что имя её действительного автора мы скорее всего никогда не узнаем.
— Жаль. Умный был человек.
Листинг «Граналь Медиа» для нас организовал банк «Kuhn, Loeb Co.», а брокер Моргана только подстраховал нужный мне результат торгов. Его вмешательство не понадобилось, жульничать не пришлось. За одну торговую сессию, цена акций поднялась со стартовых шестидесяти центов до доллара пятнадцати, и капитализация холдинга составила двадцать три миллиона долларов, с лихвой перекрыв мой опцион. Что особенно приятно — это были действительно честные торги.
После мы с Жюлем это дело отпраздновали, а на следующий день сели обсуждать планы на будущее.
— Радио, Жюль. Наша ближайшая цель — продажа рекламы на радио. Причём основной рынок рекламы здесь, в САСШ, поэтому тебе придётся проводить в Нью-Йорке большую половину времени. Или нам нужно искать управляющего директора холдинга из местных.
— Я не против, Эндрю, Нью-Йорк отличное место. Но почему радио? Охват аудитории ведь меньше, чем у печатной прессы.
— Пока меньше, но скоро радиоприёмники начнут устанавливать в автомобили, а автомобилей только в Нью-Йорке и пригородах будет под миллион.
— Ты уверен? Радиоприёмник по размеру ведь больше мотора.
Я не просто уверен, а точно знаю. Своими глазами видел антикварный Graham-Paige 1931 года выпуска с радиоприёмником. Тоже солидный по объёму агрегат, но уже втрое меньше нынешних.
— Я внимательно отслеживаю развитие технологий в этой отрасли, Жюль, поэтому не сомневайся, через десять лет аудитория радиослушателей увеличится кратно, а к тому времени мы должны стать самой популярной вещающей корпорацией. Да и рекламное агентство нужно развивать заранее, нарабатывать клиентскую базу.
— Займусь. Ты уверен, что поездка в Россию для тебя безопасна? Большевики очень враждебно относятся к «Белым».
— Уверен. В этом смысле я не белый. Службу начинал вольноопределяющимся с нижних чинов, в Гражданской войне не участвовал. К тому же я гражданин Уругвая и Нобелевский лауреат. Не переживай.
Ещё я везу целый пароход подарков, но тебе об этом знать ни к чему.
— Постараюсь. Новую книгу то начал?
Начал конечно. В плаваниях я провожу много времени, а бухать, или играть в карты со случайными попутчиками мне неинтересно, вот и пишу. Перерабатываю идею «Властелина колец». Логово Саурона у меня на Западном острове и все плохие (орки, тролли, назгулы) на западе. Люди на востоке, а посредине эльфы, гномы и хоббиты. Начинается всё с Великой войны, в которую людей обманом втянули Саурон со своими подручными, околдовав их правителя, в котором легко узнаётся безвольный Николай Второй Романов. Во время этой войны один из хоббитов случайно овладевает кольцом Всевластия — сеттинг первого тома у меня таков.
— Начал, но скоро не жди. Текст планируется объёмный, на три-четыре тома, а у меня сейчас не так много времени на писанину.
Глава 10
Схема обхода санкций САСШ против Советской России проста как наковальня. В ней играют две дочерних компании моей «Genève-Service SA»: американская «Brooklyn Export Ltd» и финская «Turun Palvelu OY». Американцы продают финнам товар на условиях ФОБ порт Нью-Йорк /ссылка 19: FOB (англ. Free On Board, франко-борт: 'освобождение от ответственности поставщика на борту судна/ за сто восемьдесят тысяч долларов, включая десятипроцентную маржу, а финны в пути меняют коносамент с порта назначения Хельсинки на Петроград, якобы перепродав всё за двести тысяч одному из пассажиров на борту судна. Формально никто ничего не нарушает, все в полном праве.
Судно тоже финское, грузопассажирский пароход «Марьятта» и пассажир-фиктивный-покупатель на его борту действительно присутствует, опять же гражданин Финляндии Ильмари Виртанен, он на этом рейсе зарабатывает двести пятьдесят долларов и не задаёт лишних вопросов. Ещё двести пятьдесят капитану-судовладельцу плюсом к оплате фрахта и вуаля.
Единственная сложность в том, что в Петрограде нас никто не ждёт. Нас, в смысле, меня и пароход с товаром. Меня-то ладно, визы сейчас открываются по прибытию в страну назначения, а посетить родной город и навестить родных — вполне естественное желание Андрея Малетина, уроженца Санкт-Петербурга, теперь гражданина Уругвая и Нобелевского лауреата, то пароходик могут и арестовать, причём вместе с моим зиц-покупателем и капитаном. Вполне могут.
НЭП уже провозглашён большевиками, но пока декларативно, «в законе» пока по-прежнему Военный коммунизм, и подвести моих исполнителей под статью о, например, контрабанде могут легко. Всё это придётся разруливать на месте, причём так, чтобы не засветиться соучастником. В смысле, широко не засветиться среди исполнителей низового уровня, от большевистских вождей я ничего скрывать не собираюсь.
На моё счастье, «Год Верденской мясорубки» и «Звёздный десант» в России уже читали и моё имя было знакомо уполномоченному ВЧК, начальнику пограничной службы в порту Петрограда так что весть о моём прибытии очень быстро дошла до председателя Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов товарища Зиновьева. Позднее, Григорий Евсеевич Зиновьев (он-же расовый революционер Овсей-Гершон Аронович Радомысльский) будет расстрелян товарищем Сталиным во время Великой чистки, но сейчас он один из верных ленинцев, доверенный подельник вождя мирового пролетариата и коллега Сталина по опасному бизнесу. Это потом у них начнутся разногласия, уже после смерти Ленина все члены политбюро ВКП(б) не смогут мирно поделить власть (что вполне естественно), но пока большевики сплочённая команда, поэтому говорить с Зиновьевым можно, тем более что настроен он вполне доброжелательно, даже автомобиль за мной прислал.
Бывший Смольный институт благородных девиц, одна из аудиторий на втором этаже, теперь кабинет начальника Петрограда. Пока обстановка довольно скромная, в духе революционного аскетизма. Пожимаем друг другу руки и знакомимся, точнее представляемся.
— О цели визита не спрашиваю, с вашей биографией знаком. С прибытием в родной город, Андрей Николаевич!
— Спасибо, но целей у меня на самом деле несколько, Григорий Евсеевич. Начнём с самой актуальной — груз на борту финского парохода «Марьятта» принадлежит мне. Указанный в коносаменте владелец фиктивный. Не могли бы вы распорядиться, чтобы его не обижали? Равно как и капитана с остальной командой.
— Интересный заход… А что делать с грузом?
— Поместите пока на таможенный склад, им распорядится председатель СНК, товарищ Ленин. Во всяком случае, я планировал именно так. А пароход пусть уходит, он нам ещё пригодится. Мало желающих, знаете ли, заниматься такими опасными перевозками
— Нам… Всё интереснее и интереснее, Андрей Николаевич. Да будет так. Товарищу Ленину я доложу немедленно.
— Прошу вас доложить, что Андрей Малетин, представитель издательского дома «Граналь», прибыл для продолжения интервью с товарищем Лениным. Про груз и обстоятельства прошу по телеграфу не упоминать. Не доверяю я телеграфной связи, её только ленивый не читает. Вы ведь и сами это знаете.
— Это у вас там только ленивый не читает, — усмехается Зиновьев, — а у нас всё под контролем.
Мели Емеля, ага.
— И тем не менее, Григорий Евсеевич, убедительно прошу вас эту просьбу уважить. Даже если у меня паранойя — это ещё не значит, что за мной не следят.
— Ха-ха. Мне нравится ваш юмор, Андрей Николаевич. Доложу, как вы просите. Мне придётся отлучиться на узел связи самому. Чаю?
— Газет, пожалуйста, если можно. От чая зубы темнеют.
Зиновьев вернулся через час.
— Я доложил товарищу Ленину всё, в том числе про груз и обстоятельства, — не дождавшись моей реакции, после паузы начальник Петрограда продолжил, — естественно шифрограммой, поэтому утечки можете не опасаться. Мы обучены конспирации ещё со времён подпольной работы.
— Благодарю, Григорий Евсеевич. Какие распоряжения отдал товарищ Ленин?
— Груз принять на склад, склад опечатать, пароход отпустить, а вас отправить в Москву, как только закончите свои дела в Петрограде.
— Других дел в Петрограде у меня нет, готов отправиться первым же поездом.
— Не будете встречаться с родными?
— Планирую на обратном пути навестить могилу матери на Лазаревском кладбище. Может быть, и с родными встречусь. У отца другая семья и мы с ним давно не близки.
Про кладбище упоминаю не случайно. Наверняка Зиновьев распорядится привести могилу в порядок, Андрюхе Малетину это было бы приятно, а я ему теперь по жизни должен.
— Тогда завтра. В три часа по полудни, скорым.
«Скорые» пока не очень-то скорые, от Петрограда до Москвы идут шестнадцать часов. В Москву прибуду утром, в семь, если без опозданий.
— Отлично. Где я могу обменять франки на рубли, Григорий Евсеевич?
— Зачем вам р