Русский реванш. Ледокол Сталина — страница 177 из 178


Рудольфа Гесса, Ялмара Шахта, Рейнхарда Гейдриха, Генриха Гиммлера, Эриха Редера, Герда фон Рундштедта и ещё сорок два фигуранта калибром помельче публично казнили в Берлине двенадцатого августа 1943 года. Повесили, под аплодисменты и приветственные выкрики бюргеров. Убийства Гитлера и Хофманна в вину обвиняемым не поставили, дела эти исключительно внутригерманские, но и их расследовали, а материалы следствия опубликовали.

Третий рейх распустили, но историческую Германию расчленять не стали, в её составе оставили даже земли бывшей западной Польши. Разумеется, Германию обязали выплатить очень солидные контрибуцию и репарации, но ведь за дело. Деньги огромные, но это всего лишь деньги. К тому же к выплатам приговорили все европейские страны, не входившие в коалицию победителей. Кого-то меньше, кого-то больше, но всех без исключения. Все они разжигатели Второй Великой войны, даже Люксембург.

Вооружённые силы всех пораженцев тоже распустили. Для поддержания порядка им разрешили создать аналоги Внутренних войск Советского Союза, или Национальной гвардии Соединённых Штатов — с лёгкой колёсной бронетехникой, вертолётами и стрелковым оружием. Стоит отметить, что большая часть населения на оккупированных территориях во всех странах этому только порадовалась. Их армии оказались несостоятельными дармоедами, хотя потребляли до десяти процентов валового национального продукта, а в итоге всё закончилось капитуляцией, оккупацией, контрибуцией и репарациями. Русские гарантируют мир всего за пять процентов, а им верить можно, в отличие от своих военных.

Военные в проигравшей Европе каким-либо уважением пользоваться перестали, что позволило «Save Service» вербовать опытные кадры со значительной скидкой. Нам эти «псы войны» были очень нужны в Африке, где колониальные гарнизоны поверженных европейцев не признавали никаких капитуляций своих метрополий.


Советскому Союзу было опять не до Африки, на него легла ответственность за огромную Евразию, но ведь и Африка огромна. Италия, Венгрия, Турция и Корсика уже получили мандаты на опеку таких территорий, что им бы своё как-нибудь переварить, без заворота кишок. Соединённые Штаты готовились инкорпорировать Австралию, Новую Зеландию и Тасманию в свой состав, отказавшись от каких-либо претензий на Африку, вот и достался тридцатилетний мандат на целый континент (южнее Сахары) трём Великим державам: Швейцарии, Русской Аравии и Треугольнику, с совокупным населением менее десяти миллионов человек.

Швейцария по итогам войны приросла Мальтой и Тулоном, в котором германцы успели построить новейшую верфь, круче, чем в самой Германии. Возможности судостроительного кластера Тулон-Фрежюс превысили совокупные итальянские. Остальную часть свой доли Швейцария взяла золотом из контрибуций и репараций с побеждённых европейцев — получилась очень существенная сумма, учитывая вклад в общую победу и минимальные территориальные приобретения.

Русская Аравия овладела берегом Оманского залива с Маскатом (и остатками Аравийской нефти), тоже прилично не добрала свой вклад новыми землями и тоже вышла в наличку.

Треугольник по итогам Второй Великой новыми владениями вообще не прирос, а его вклад в победу оценили значительно выше, чем вклады Швейцарии и Русской Аравии. «Лондонский Армагеддон» не только сломил сопротивление туземцев на «Проклятом острове», но и привёл к безропотной покорности остальную оккупированную Европу. Европейские страны лишили суверенитетов, а аборигенов серьёзно поразили в правах на тридцать лет, но никакой партизанщины при этом не возникло. Даже мирно никто публично не протестовал. Побеждённые смирились со своим горем.


Бухгалтерию Второй Великой посчитали очень аккуратно, так что Швейцария, Русская Аравия и Треугольник со товарищи (Парагваем и Уругваем) оказались государствами, весьма состоятельными финансово. Неплохо повоевали, прямо скажем, очень выгодно.

Нас мало, но мы богаты, а «псов войны» и «мясо» для Африки наймём. Контролировать этих упырей мы умели, а стоили они теперь совсем недорого.


На первую послевоенную Рождественскую неделю в Гаване Руса не прилетели патриархи Домов Рокфеллера и Форда, пробежала таки чёрная кошка между ними и Морганом. Джек свою личную долю из рублёвого контура забирать не стал, он решил разделить свой Великий Дом точно так же, как мы разделили Организацию — американские активы получил Генри, а зарубежные Джейн (за ней подразумевался Алекс Морган). Джейн и Генри жили как кошка с собакой, а для бизнеса такие взаимоотношения совладельцев — это гарантированная скоропостижная смерть. Как всегда мудро, снимаю шляпу.

Весь проект Организации в Пенжинской губе мы с Джеком вдвоём не вытянем, хватает у нас и других планов, так что «осетра» придётся прилично урезать, но приливную электростанцию и крупнейший в мире электрометаллургический комбинат мы точно осилим.

Джейн (Алексу) достанется и доля в реорганизованном нефтяном бизнесе Русской Аравии (включая наши добывающие концессии в Шахиншахстве Иран и Исламской Республике Ирак и нефтепровод до Тартуса). Не контрольный пакет и даже не блокирующий, но всё равно очень весомый, с гарантированным креслом в совете директоров. Пока зарубежная доля Джека Моргана вдвое дешевле американской, но это пока. Я-то точно знаю, что месторождений сопоставимых региону Персидского залива так и не нашли, а потребление нефти в сатанинском мире к концу века увеличилось на порядок. К тому же самому всё идёт и здесь, и опять в лидерах потребления Америка. Опять у американцев в моде автомобильный гигантизм, да ещё и полноприводный, с сумасшедшим расходом топлива.


Двадцать пятого декабря я стал владетельным герцогом Лиона. Владетелем-сувереном независимого герцогства-государства, вроде Люксембурга. Его величество Отто Скорцени, король Корсики, Туниса, Алжира, Марокко и Гибралтара жаловал мне титул, герцогство и первым признал его независимость. Жаловал истинно по-королевски, ничего не скажешь. Двадцать шестого новое независимое государства признали: Швейцария (Анри Контесон), Русская Аравия (Виктор Измайлов) и Треугольник (Сергей Лосев) — три из шести членов Совета Безопасности ООЧ. Ещё Италия, Ватикан, Парагвай, Уругвай и Куба до кучи, так что независимое герцогство Лион обрело широкое мировое признание сразу. Так закончился военный сорок третий год. Обсуждали мы уже мирный сорок четвёртый.


В сорок четвёртом нам предстояло добиться заключения международных договоров о запрещении производства химического и ядерного оружия, с утилизацией накопленных в арсеналах запасов, и договориться о взаимном контроле за исполнением этого договора. Пришла пора договариваться насчёт ближнего космоса. Чтобы никакое оружие размещать там даже не планировали. Об этом тоже нужно договориться заранее, ещё на Земле. Договор непростой, а в космос Соединённые Штаты и Японская империя рванут уже скоро. Путь им указан, тупиковые направления исследовать не придётся, а это сильно ускорит процесс, даже если мы не поделимся технологиями. Поэтому лучше договориться о космосе и чем-нибудь поделиться. Для всех это лучше, всем так выгоднее.

Кроме того, сорок четвёртый — это год выборов президента Соединённых Штатов и ввода в эксплуатацию Пенжинской приливной электростанции (ПЭС). Ещё начнётся конкиста Африки и пройдут две олимпиады.

Ах да, лично мне предстояло блеснуть уже в роли государственного деятеля. Подарок Скорцени никого сильно не удивит, Отто не раз и даже не десять подчёркивал — насколько он мне признателен и почитает в качестве крёстного отца, а его величество парень эксцентричный и очень лихой, от него всего можно ожидать.

С одной стороны, у меня появились проблемы-обременения всякими протоколами и дипломатическими этикетами, заботами о подданных, законах и бюджетах, а с другой — люди (кадры) у меня имелись, а кадры решают всё. Статус обременит не сильно. Я ведь абсолютный монарх с безусловными законодательными полномочиями (по наследству от Скорцени), и сам приму удобные протоколы для своего статуса. Аз есьм князь.


К Нобелевской Премии Мира меня приговорили по представлению всех шести Великих держав, членов Совета Безопасности ООЧ. Меня, «Лондонского палача», дважды контуженного (оба раза с комой на несколько дней) окопника.


Поначалу у меня возникла мысль устроить протестный демарш, но это была такая себе идея. Во-первых, выдвинули меня не абы кто, а очень уважаемые мной люди, во-вторых, Нобелевская премия себя ещё ничем не опорочила и считается действительно престижной наградой, мировым признанием заслуг, а ведь и я сам дважды лауреат, и команда у меня сплошь и рядом «нобелевские отличники», а в-третьих, миру в мире я действительно поспособствовал, особенно в отношении Японской империи.

Хороший ведь мир получился. При Эрле Уоррене Соединённые Штаты сохранят дружеские отношения с Советским Союзом, а шестнадцатилетняя эпоха Митчелл-Уоррена обязательно станет легендарным «Бриллиантовым веком» Америки, я этому поспособствую всеми возможностями. Что будет после Уоррена пока непонятно, но гарантированные девять лет дружеских отношений — это уже шанс.

В той истории Холодная война началась сразу после общей победы. Стараниями Черчилля, кстати, так что и «Лондонский Армагеддон» мне можно зачесть в качестве вклада в мир.

За шестнадцать лет процветания «Бриллиантового века» вырастет целое поколение, так что политика конфронтации и после Эрла Уоррена поддержку получит не сразу, поборемся ещё за умы. Альтернативу «Граналь Медиа» Ротшильды создавать уже начали, а они парни ушлые, быстро сообразят, что «Граналь» — это фактическая монополия и переведут конкурентную борьбу в юридическое поле. Важность медиа они прекрасно понимали, посредством «Граналя» мы вместе громили сионизм, так что борьба за умы ожидается упорная на всех фронтах, в том числе и юридическом — по закону о монополиях.


В Лионе меня встретили восторженно. Я сообщил подданным, что над конституцией Лионского герцогства работать уже начал и представил им премьер-министра — Даниэля Латорре, лауреата премии Нобеля-Моргана за достижения в реальной экономике на посту председателя Национального банка Треугольника. Сам я в Лионе жить пока не планировал.