ы, новый виток Гражданской вполне реален, а им это нужно меньше всего. Хоть и называет Ленин новую страну Антиимперией, одной большой и неделимой социалистической метрополией, но методы придётся применять самые что ни на есть империалистические. А что на это скажут товарищи коминтерновцы и иностранные коммунисты? Не будь Троцкого, увяз бы Ленин в этой полемике, а так — решение принято, и программа уже воплощается.
В Россию я еду освещать визит делегации Конгресса САСШ. Триумвират умеет работать быстро, решение об отправке делегации для изучения вопроса на месте продавили всего за три месяца, в которые вошли и Рождественские каникулы, это несмотря на активное противодействие славных еврейских парней, которых не могло не насторожить объединение усилий таких людей. Это они ещё не знают про совместный Аравийский актив. Не представляют — сколько там нефти и как сильно это сплотит триумвират общими интересами. Знали бы — плакали.
Кроме того, хочу построить в Петрограде кинотеатр, седьмую премьерную точку для «Мясорубки». Съёмки начнутся этим летом и растянутся до зимы. Потом от полугода до года на монтаж, озвучку, дублирование на шесть языков. Точнее спрогнозировать сроки сложно, дело это новое, но примерно так, плюс-минус лапоть, так что на строительство у меня есть от полутора до двух лет. Должен успеть. Не в стиле колониального барокко ведь строить будем, как в Гаване Руса, сообразим какой-нибудь симпатичный архитектурный модерн. Цемент и арматуру завезём по схеме через Финляндию, так что несущий каркас поставим быстро, ну а там надежда на ударный труд освобождённых от эксплуатации пролетариев. Энтузиазм — штука сильная, жаль, что слишком быстро исчерпаемая.
В крайнем случае, премьеру придержим, у нас ничего не горит. Мы на этот фильм не в долг брали и проценты не капают.
Команду американцев из Голливуда для съёмок во Франции Эйзенштейн уже подобрал и законтрактовал. Фактор «Граналь Медиа» сработал безотказно, приобщиться к такой компании никто не против, поэтому требования предъявлялись вполне умеренные. Да и участие в, по сути, первом проекте звукового кино им интересно. Не все в Голливуде ретрограды, многие понимают, что за звуком будущее кинематографа, поэтому Серёга собрал команду единомышленников, которая горит желанием себя проявить и всем доказать. В добрый путь.
Глава 17
Похоже, о моём прибытии чекисты доложили наверх ещё с погранперехода. На перроне Витебского вокзала Григорий Евсеевич Зиновьев собственной персоной. Хорошо хоть без оркестра и ковровой дорожки.
— Здравствуйте, Андрей Николаевич! Рад приветствовать вас в родном городе.
Всё больше и больше грузит мою карму этот большевик.
— Здравствуйте, Григорий Евсеевич! Вы случайно мимо проходили, или?
— Или, Андрей Николаевич, — усмехнулся Зиновьев, — подстраховался, чтобы вас сразу в Москву не похитили.
— Лютуют москвичи?
— Пока нет, но я теперь тоже пессимист и параноик.
— Поздравляю. Если найдём третьего, сможем организовать первичную ячейку. Куда вы меня поселите?
— Всё туда-же.
— А конгрессменов?
— И их. И Рыкова, он через четыре часа приедет на Московский.
— Хотите о чём-то переговорить до его приезда?
— Не то, чтобы до, просто после и он со своими разговорами к вам полезет.
— Может запросто, москвичи — они такие.
Рыков, конечно, полезет. Я хоть и передал ему «Контрабандную карусель» вместе с «Brooklyn Export Ltd», «Turun Palvelu OY» и финским жуликом-зицпокупателем Ильмари Виртаненом, но вопросов у Алексея Ивановича наверняка много. Рыков заика и зануда, но человек деловой, этого не отнять.
Да, Большевики теперь сами рулят всей схемой. Сами привозят на Кубу золото в оплату за поставки, сами ищут нужный товар и сами договариваются о цене. Быстро учатся и это очень хорошо. У меня нет столько доверенных людей, чтобы безболезненно отвлекать их на такую ерунду. Контролировать того же Кутепова сейчас намного важнее.
Везёт мне. Я ведь и сам хотел с Зиновьевым поговорить и вот… клиент готов.
Снова сидим в «Первом доме Петросовета», бывшей «Астории». Петроград готовится к приёму очень важной делегации конгрессменов из САСШ, и в столовой Петроградского Совета снова ресторанное меню, причём и стейки с гамбургерами в нём наличествуют, и пойло кукурузное. Сервис для быдло-джентльменов из Нового Света. Так и надо. Одобряю.
Зиновьев долго ходил вокруг да около, но я к таким танцам отношусь равнодушно. Нет, я и сам этим танцам неплохо обучен и танцую их, при необходимости, но с Зиновьевым мы приятели, так что все эти па здесь просто излишни. Наконец и до него это дошло. Или просто время начало поджимать. Рыков уже на Московском вокзале, или приближается к нему.
— Я знаю про организацию, Андрей Николаевич.
Пожимаю плечами. Что тут скажешь? Знаешь и знаешь. Уже многие знают про организацию, которой не существует. Зиновьеву мог и Ленин рассказать. Ильича в запале полемики нередко пробивает и несёт вслед за слишком шустрым языком. Могли слить через третьи руки Сталин и Дзержинский. У них свои методы и цели, мне всё это по барабану, поэтому просто пожимаю плечами.
— Что ваша организация думает насчёт Коминтерна?
А вопрос то интересный, не ожидал.
— Ничего хорошего, Григорий Евсеевич. Проходимцы всех мастей, рвущиеся к власти под вашими красными флагами. Мне удивительно, что вы сами этого не замечаете.
Зиновьев примерно такой оценки, похоже, от меня и ожидал. На паузу-перезагрузку не ушёл.
— Не все ведь такие.
— Я и не говорю, что все, я про общий ход, на который отдельные положительные исключения оказывают очень слабое воздействие. Никакого Коминтерна мы не знаем и знать не хотим. Революция — не экспортный товар. Это сугубо внутренний продукт. Экспортёры революций — проходимцы и мошенники. Может лучше кинотеатр обсудим?
— Что в нём обсуждать? Здание и здание, построим, не сомневайтесь.
— Например архитектурный облик. Мне не хотелось бы уродовать родной город каким-нибудь кубизмом-постмодернизмом.
— За это не волнуйтесь. Уродования Петрограда не будет. Вы обозначили сроки, а мы подготовим несколько обликов, которые в эти сроки сможем построить, выберете сами. И что делать с Коминтерном?
— Я вас умоляю, Григорий Евсеевич. Не вмешивайте меня пожалуйста в этот мутный блудняк, я считаю себя порядочным человеком. Относительно, конечно, всё в этом мире относительно, но относительно к этому непотребству я считаю себя действительно порядочным. Хоть в этом от них польза. Посоветуйтесь с товарищами Лениным, Сталиным и Дзержинским. Вы ведь не сам по себе главарь этой банды, а в качестве члена Политбюро ЦК ВКП(б).
— Мировой революции правда не случится?
— Правда. Но случится ещё одна мировая война, на фоне которой, та Великая станет рядовой. Окно возможностей у нас будет.
— Интересная формулировка — окно возможностей.
Снова молча пожимаю плечами. Язык мой — враг мой. Хайнц меня быстро за этот самый язык поймал. Но Хайнц ладно, тогда он был, по сути, бездомным и нищим одноглазым бродягой, который просто рядом ходил, а Зиновьев — глава второй по численности организации большевиков — Петросовета. В числе клиентеллы его обходит только Каменев с Моссоветом.
А есть ещё Троцкий с армией. Голосов там намного меньше, зато пушек и пулемётов намного больше.
— Григорий Евсеевич, я литератор и моя профессия — играть словами. «Окно в Европу», «Окно возможностей». Вы ведь прекрасно всё поняли.
— Литератор, да-да. Только после случайной встречи этого литератора с некими джентльменами на Кубе, Конгресс САСШ вдруг отправляет делегацию в ненавидимую Советскую Россию. И я не сомневаюсь, что решение Конгрессом уже принято, делегация приехала исполнить положенные туры политического танца.
Умный парень, действительно умный, жаль будет такого потерять. И ведь до сих пор не Барин. Нет, привилегиями, конечно, пользуется, но только теми, что всем дают. Сам не просит и не крысит, в отличие от того-же Каменева.
— Я тоже в этом не сомневаюсь. Никуда эти твари не денутся. Готовьтесь к большому рывку, Григорий Евсеевич. Только сейчас начнётся познавание — кто на что на самом деле способен. И на Троцкого плюньте. Пусть другие занимаются изгнанием демонов-бесов, а вы лучше займитесь настоящим делом. Ладно, кинотеатр, допустим, всё действительно просто. Но неужели Петрограду больше ничего не нужно? Каких-нибудь библиотек, стадионов, плавательных бассейнов и так далее. Всё это я готов обсуждать с куда большим удовольствием, чем этот ваш похабный Коминтерн.
— Проиграть мне нельзя, Андрей.
Григорий Евсеевич произнёс это с таким чувством, что переход на фамильярное обращение был совершенно естественным. Отвечаю взаимностью.
— Ты обязательно хочешь выиграть?
— Теперь не хочу. Всё слишком сложно. Но и проиграть я не хочу. Сам знаешь — какие у нас ставки.
— Ставь на Сталина, Григорий Евсеевич. Только ставь действительно всё, сразу, от души, не крысь кусочки по углам. Тогда обещаю — ты ещё полюбуешься на фотографии Троцкого с альпенштоком в башке. И тогда я тебя поддержу. Всеми своими силами. Не от имени организации, там могут возникнуть всякие дипломатические сложности, но от себя лично я тебе это обещаю. Клянусь!
С конгрессменами мы прокатились по маршруту: Петроград — Москва — Нижний Новгород — Баку — Киев — Одесса. Основные инвестиции в Россию ещё не зашли, но и того, что уже удалось влить через Германию, хватило, чтобы запустить процесс модернизации железных дорог. А мы как раз по ним и путешествовали, поэтому картинку бурной деловой активности наблюдали по всему маршруту следования. Впечатлило даже меня. Умеют Большевики работать, этого не отнять. Разумеется, «Тайм» освещал весь вояж умных и деловых американцев практически в прямом эфире. Подавал я не столько для Америки, сколько для Европы. Дивитесь, дурачки, Америка уже готовит большую ложку для снятия сливок.
В Одессе конгрессменов забрал американский крейсер «Висконсин», зашедший в порт под торговым флагом, а я вернулся в Москву. На Первый Всесоюзный съезд Советов.