Мелочиться мы не стали. В рекламном ролике снялись сам Генри Форд и его единственный сын Эдсель, в эту пору уже управляющий всем американским бизнесом семейной компании.
Сюжет трёхминутного ролика был незамысловат: Форд-отец увлечённо крутит кубик (в этой истории он называется Кубик Форда) в своём роскошном кабинете, игнорируя звонящий на столе телефон. В кабинет заходит Форд-сын и сообщает — «в Англии и Канаде высадились Арахниды». Отец, не отрывая глаз от кубика, отвечает; «Ну и хрен с ними». Сын добавляет: «Они прибыли, чтобы организовать выпуск нашего кубика и уже договорились об этом с британцами. Договорились на выпуск ста миллионов штук, игнорируя наш патент». Форд-отец в бешенстве выскакивает из кабинета, а сын с улыбкой усаживается в отцовское кресло и начинает играть, что-то бормоча про себя. Беззвучно, только шевеля губами, но при этом достаточно эмоционально.
К октябрю, когда Форд начал принимать заказы от оптовых покупателей, этот ролик посмотрели больше ста миллионов зрителей по всему миру. Заказы принимались с условием, что старт продаж стартует одновременно по всему миру в Рождественскую неделю. Типа — это лучший подарок на Рождество и для детей, и для взрослых. К началу декабря пакет заказов превысил сто пятьдесят миллионов игрушек, при цене в девяносто девять центов за штуку. Это примерно сто пятьдесят долларов в двадцатых годах двадцать первого века той исторической реальности, между прочим. В общем, «наварились» мы все на этой одноразовой забаве славно. Все — это все. И производитель Форд, и владелец патента «Цюрих Технолоджис», и рекламное агентство «Граналь Медиа» и даже оптовые заказчики (они же розничные продавцы).
В Нью-Йорке, в рознице, кубики продавались по доллару и сорок девять центов за штуку и расхватывали их в очередь и даже драки за место в этой очереди случались. Примерно так же шла торговля в Европе, Британии и её Доминионах и Латинской Америке. Россию мы этой пустой забавой «обнесли». Рубль уже конвертируемая валюта, а она понадобится товарищу Сталину для другого. Сейчас не время тратиться на всякую фигню, которая через год будет стоить уже копейки.
Рождество мы с Джеком отпраздновали на Кубе. Как и подобает истинному ментальному мещанину, пусть и очень богатому, Морган отгрохал себе в Гаване Руса целый дворец
Закинулись «Талмор Дью», скурили по сигаре. Джон Пирпонт Морган о деньгах разговора не заводил, а мне это тем более не интересно. Для начала обсудили стартовавший в прокате фильм Пола Робертса по сценарию Маргарет Митчелл «Унесённые ветром».
Сценарий именно Марго, по мотивам ещё не дописанного ею романа. Своё имя в титрах я Робертсу упоминать запретил категорически. Из-за этого у Робертса возник скандал с Маргарет, и тут я ему сочувствую, но такая уж у него работа, принимать на себя предназначенные мне «плюхи». Пол заранее знал, на что подписался, поэтому подлецом я себя не чувствую.
Хватит мне славы киносценариста, два года подряд Ленинскую премию за это получил, оба раза в проектах Эйзенштейна — «Годе Верденской мясорубки» и «Гареме». Да, «Гарем» тоже собрал полный комплект «Статуэток Великого Вождя», хотя песню «Ваше благородие» мы с русского не переводили, а ведь именно она является самой крупной «изюминкой» во всей этой «булке». Хватило и крылатых фраз, теперь бессмертных «мемов», вроде — «Я мзду не беру, мне за Державу обидно» и «Если встретишь Джавжета — не трогай его, он мой», а также диалог Сухова и Саида: «Ты как здесь оказался, Саид?» — «Стреляли…» И всё это прошло как раз на фоне впечатлений присоединения Среднеазиатской Социалистической Республики к СССР и «Первой Афганской».
Ладно во всём мире, там сейчас готовы глотать любой продукт звукового кино, всё таки это всё ещё большой дефицит, а фильм получился действительно динамичным, но в СССР, где звуковым оборудованием оснастили уже двадцать восемь кинотеатров в двенадцати городах, его прокат оказался настоящей информационной «бомбой», растасканной по всей стране на цитаты. Ну а песня «Ваше благородие…» стала просто культовой даже в среде упоротых расовых пролетариев.
До «Унесённых ветром» Серёга ещё успел втиснуть «Пророка». Это уже суровая историческая драма, лишь с небольшими эпизодами «оживляжа» сюжета. История жизни человека, который на самом деле изменил весь наш мир и направил всю мировую историю на другой путь. Перевёл стрелки, да-с. Красивая получилась киноистория, про гения, но в то же время человека. И дрался он, и отстреливался, и между бабами путался, но это человеческое обыкновение не мешало этому гению Творить Саму Историю.
И вот «Унесённые ветром». Самый сложный наш проект, прославляющий «Конфедерацию» и ценности «Юга», в котором все «Янки», кроме откровенного циника Баттлера, представлены бездуховными стяжателями «саквояжниками», у которых один Бог — доллар. Джек Морган тоже расовый янки, а его отец на этом «саквояжничестве» неплохо заработал. Джек прекрасно знает, что хоть моего имени и не числится в титрах, но идея всё равно моя. Идея, которая взорвёт всю нынешнюю идиллию почующих на лаврах победителей «саквояжников», но претензий он не предъявил. Разговор у нас пошёл совсем о другом:
— Это твой бизнес, Эндрю, и я сам отказался в него вступить, хоть ты и предлагал. Но мы ведь друзья, не так ли?
— Я считаю тебя настоящим другом, Джек. Если у тебя и возникли какие-то сомнения во мне — то это только картинка твоих внутренних ощущений. Давай, выкладывай карты на стол, если считаешь меня другом. Если что-то утаишь — для меня это станет очень тревожным знаком. Я сочту это недружественной игрой.
— Ты чёртов радикал, Эндрю. Ты спишь со шлюхами в отелях, не заводишь семью и не строишь собственного дома.
— Ты решил взять на себя функцию моего духовного наставника, Джек? Извини за грубость — но это не твоё дело — с кем и где я сплю. Когда такие претензии вмешиваются в бизнес — бизнес очень сильно страдает. А ведь у нас с тобой слишком обширный бизнес, и почти весь он основан на полном доверии и поэтому скрыт от общего внимания. Хочешь нарушить наши договорённости, а с ними и всю систему?
— Нет. Бизнес — есть бизнес. Наши договорённости я нарушать ни в коем случае не собираюсь. Хочу задать тебе пару вопросов именно как друг.
— Как друг, ты мог спросить меня и без этих замысловатых заходов, Джек. Спрашивай. Но учти, что мои ответы тебе вряд ли понравятся. Так что лучше не торопись, скури сигару и выпей ещё виски, авось попустит.
— Я уже знаю, что такое «Авось», меня он точно не попустит, это только ваш Русский Бог. Почему ты не женишься?
— Не на ком пока. Не нашёл себе суженую.
— Чем тебе не угодила Маргарет?
— Это уже слишком нескромный вопрос, даже для друга, Джек, ибо он вообще не про меня. Так мы не договаривались
— Извини. Тебе скоро двадцать семь, Эндрю, ты очень состоятельный человек, но живёшь как бродяга. Почему?
— Ты начинаешь очень плохой разговор, Джек. Ты опять возвращаешься к тому нашему оставленному разговору. Всё происходит так, потому что я и есть самый настоящий бродяга-шаман. Бродяга даже не по этой жизни, а вообще «за Кромкой», между измерениями и реальностями. Потому я тебя тогда и отговаривал от попытки даже взглянуть на этот путь проклятого, если помнишь. Так уж получилось, что ты слишком похож на меня ментально, и я очень боюсь, что всё это закончится для тебя очень плохо. Станешь таким же неприкаянным бродягой, как я. Ладно, как другу отвечу: Маргарет я по-своему люблю, но только здешней своей сущностью, а ведь здешняя у меня не главная. Твоя дочь мне тоже очень нравится, Джек, если ты хотел спросить об этом. И я не соблазняю её не только из уважения к тебе, просто я не хочу делать этих милых девочек несчастными. Мой удел — отели и шлюхи. Путь шамана — это и есть путь бездомного бродяги, таков наш «дзен». Если хочешь для своей дочери счастья — найди ей нормального мужа. Кстати, жениха я тебе могу посоветовать. Отличный будет у тебя зять. Он с Великой войны вернулся без одного глаза, но это отчётливый знак счастливой судьбы. Он тот ещё зверь, тебе точно понравится. Он, на своём пути, всех поганцев будет рвать вклочья. Кстати, он отлично образован, филолог с семью языками. По твоим меркам — нищий, конечно, но ты же не денег для дочери в браке ищешь.
Глава 24
Джек не тот человек, который заводит всякие разговоры ради «потрепаться». Когда я понял главную цель его «захода», он уже развёл меня на обещание показать путь «за Кромкой». Умнейший человек. Как и Рокфеллер с Фордом. И как эти люди «слили» свою страну, а с ней и весь мир откровенным пидорам? Извините мой нетолерантный французский. Вопрос риторический, даже, скорее, философский, поэтому задаю я его только сам себе.
Джеку для посвящения я назначил конец января — начало февраля 1930 года в Уругвае. Это будет уже после нашего главного «концерта» с игрой «Чёрного четверга», к которой мы с ним тщательно готовимся. Очень тщательно и скрупулезно, ведь это уже не «игра на деньги», а самая настоящая война. Наше «шортирование» на обвале Уолл-Стрита станет лишь её первой битвой, а дальше нам предстоит выжить, чтобы воспользоваться плодами этой победы. Игнатьев-второй уже собирает в Нью-Йорке для нас целый батальон охраны, легендируя наших не только под таксистов-официантов-курьеров, но и в полицию влезает своими щупальцами Спрута.
Про Игоря Андреевича мы когда-нибудь снимем фильм, на фоне которого «Крёстный отец», дон Корлеоне, в моём восприятии будет смотреться «наивным Буратиной», которому просто везло. Игнатьев-второй уже самый настоящий «капо-дель-капи» и для евреев, и для ирландцев, и для сицилийцев, и для прочих отморозков-итальяшек. Никто из жуликов-бандитов не рискует игнорировать мнение русского капитана контрразведчика. То есть рискуют, конечно, но очень быстро после этого сводят счёты с жизнью. Никаких абсурдных сцен с отрезанной головой любимого коня в изголовье кровати Игорь не устраивает. «Невменяшки» разбиваются пьяными на автомобилях об опоры мостов, стреляются, топятся, вешаются, причём оставляя посмертные послания. Это уже не «Дон Корлеоне», а самый натуральный «Страх Божий», самый мстительный из Архангелов во плоти. Кто там из них самый мстительный? Азраил? Вот про него и снимем когда-нибудь кино.