нца двадцатых годов двадцать первого века, и это пока только Франция. Граналь рвётся на иноязычные рынки, но с этим спешить не стоит. В 1918-м Нобелевская премия по литературе не вручалась, а вот в девятнадцатом у меня отличный шанс. Дискуссия не утихает, критики принялись критиковать чужую критику и уже додумались, что главный посыл в тексте антивоенный, только некоторые тупицы этого не поняли. В общем, люди заняты делом, ищут смыслы в подтекстах и конечно их находят. Будет очень странно, если Нобелевский комитет не отдаст мне победу, а вот уже после этого мы и начнём культурную экспансию
— Он меня слышит. — говорю совершенно серьёзно и даже торжественно, — Скоро вы в этом убедитесь.
Мистифицирую, а куда деваться. Граф Игнатьев занимает важное место в моих планах. Алексей Алексеевич долго и пристально смотрит мне в глаза, потом кивает.
— Скоро. Через год — это скоро.
— Постараюсь к тому времени вернуться.
— Удачи вам, Андрей.
— Сохраните Сикорского для России, Алексей Алексеевич.
— Полно вам, — улыбается «Красный граф», — третий раз напоминаете. Что смогу — сделаю, в этом не сомневайтесь, однако я не волшебник.
Игоря Ивановича Сикорского я встретил случайно. Точнее — он меня встретил. Пришёл на очередную мою встречу с читателями и автограф сессию. Сикорский пришёл ко мне за автографом! Хорошо хоть разговор завязался, я ведь его не признал. Я и понятия не имел, что он сначала искал работу во Франции и только потом переехал в САСШ, а оказывается так. Сикорский здесь и теперь его будет опекать Игнатьев, так что шанс не упустить этого гения у нас есть, как и шанс получить вертолёты гораздо раньше, чем в той исторической реальности.
Мсье Анри Контесон со своей работой пока справляется отлично. Пенсию мне назначили как лейтенанту французской армии, девяносто шесть франков в месяц, плюс сто двадцать франков в год на мундир. Гроши, конечно, но дело здесь не в деньгах, а в статусе, который выше обычного гражданского. Теперь я имею право требовать аудиенцию у военного министра, например. Не знаю, пригодится ли, но пусть будет. В Швейцарии мой адвокат проявил инициативу и учредил сразу две компании, причём не в Лозанне, которая его в итоге чем-то не устроила, а в Женеве и Цюрихе. Он же подобрал мне секретаря. Удивился, что в секретари мне нужен подданый Германии, причём комиссованный по ранению офицер, но отыскал устроившую меня кандидатуру — двадцатипятилетнего бывшего обер-лейтенанта Хайнца Хофманна, до войны студента-филолога. У Хайнца в совершенстве: английский, французский, датский, шведский и норвежский; на разговорном-бытовом: испанский, итальянский и португальский. Плюс он неплохо рисует, очень талантливый парень. А ещё герр обер-лейтенант Хоффман не сломлен, не смотря на отсутствие левого глаза, правым он на всех смотрит как через прицел.
В Германии сейчас очень плохо, пожалуй, даже похуже, чем в России, так что своё место Хайнц ценит. А что? Отличная по нынешним временам работа с отличным жалованием — шестьдесят франков в месяц на полном пансионе, в всех забот — переводить потихоньку «Мясорубку» и организовывать наш быт.
Пароход испанский «Санта Люсия», примерно восьмитысячник с грузом люксовых автомобилей «Испано-Суиза». Латинская Америка сейчас шикует в полный рост, основной рынок сбыта для всякой производимой Европой роскоши. В САСШ народ тоже не бедствует, мягко говоря, но там своих производителей хватает, автомобилей то точно. Пассажиров мало, Рождество народ предпочитает праздновать дома, а не в море, да ещё и «Испанка», из-за которой все американцы ввели карантинные меры. Нам с Хайнцем тоже предстоит провести сорок дней в карантине, но это время мы не потеряем. Мы и сейчас его не теряем. Общаемся по-английски. Мой из далёкого будущего, да ещё и американский, требует совершенствования. Хайнц на меня косится, он филолог и не может не чувствовать иновремённость моего английского, слишком много я использую слов, значения которых приходится пояснять. Так и задумано. Мне этот обер-лейтенант Хофманн не в секретарях нужен, а в высшем руководстве Третьего Рейха, вот я его и мистифицирую, так же как графа Игнатьева.
Глава 3
Я точно знал, что хочу купить в собственность в Уругвае — ту самую эстансию, где в двадцать первом веке разливали минеральную воду Salus, а сейчас выпасают говядину с бараниной. Не знаю, доживу ли я здесь до момента продажи обычной воды в супермаркетах, но пусть такая возможность будет. Какая-то недвижимость мне здесь всё равно нужна, для облегчения процедуры получения гражданства, так почему бы сразу не купить тот самый Salus? Или лучше термальные источники в Сальто? Тоже хороший вариант, пусть будет запасной.
Карантин в Уругвае — полнейшая профанация. Никакой изоляции не подразумевалось, при том, что нас даже врач не осмотрел. Привези мы с Хайнцем какую-нибудь эболу и привет монтевидяне. Нас даже в гостинице жить не обязали — оплати за сорок дней и катись куда хочешь. Такой вот бизнес по уругвайски. Оплатили, конечно, прямо «жерминалями» и оплатили — ещё одна уругвайская фишка — валюту принимают все и с удовольствием, тем более серебром.
С Хайнцем мы давно перешли на ты, а с английского на испанский. У него классический castellano, у меня опять специфика. Я говорю как раз на уругвайском /ссылка 7: español platense диалект Аргентины и Уругвая/, да ещё и не удивляюсь происходящему, для Хайнца же это культурный шок. Карантин — это ведь святое! А эти странные туземцы бизнес из него сделали.
— Че! — подзываю пацана с газетами, кошу под аргентинца, причём портеньоса /ссылка 8: так называют жителей столицы Аргентины, а Буэнос-Айрес просто Порт — Эль Пуэрто/.
— Да, сеньор.
— Ты выглядишь знающим человеком, Че. Не поделишься с нами информацией? Не бесплатно, конечно.
— С удовольствием, сеньор.
Пацану лет тринадцать, и он сто процентов ворюга.
— Как тебя зовут, Че?
— Даниэль, сеньор.
Скорее всего итальяшка.
— Мы приглашаем тебя пообедать, Даниэль. Выбери лучший ресторан в Меркадо дель пуэрто, только обязательно итальянский. Лучший из итальянских.
Даниэль действительно оказался информированным человеком и сориентировал меня на местности очень качественно. Всё-таки город сейчас и сто лет тому вперёд — это совсем разные города. В смысле застройки разные, люди то те же. Отель-казино Карраско уже работает, значит туда мы и направимся. Сейчас это пригород, причём не ближний, но нам пешком не ходить, где нанять приличную машину с водителем за вменяемые деньги Даниэль тоже знал. Свой первый «жерминаль» мой информатор заработал и побежал нанимать нам какой-то почти новый Форд.
— Ты здесь уже бывал. — констатировал очевидное Хайнц, — Когда успел?
— Это пока секрет, геноссе.
— И английский у тебя очень странный. Тоже секрет?
— Конечно. Как тебе Даниэль?
— Мошенник и плут, но паренёк неглупый. Зачем нам селиться за городом?
— В Карраско отличный пляж. Да и казино меня интересует, а оно там самое современное.
— Ты не похож на игрока.
— А на владельца казино похож?
Хайнц задумался. Вот и думай. Рассказывать свои секреты я тебе не буду, выдумывай версию сам. Сам придумаешь, сам и уверуешь.
— Ты вообще ни на кого не похож. И дело не в странных знаниях, люди в таком темпе не живут.
Сейчас не живут. Действительно, у меня постоянный сенсорный голод. Вот и сейчас одновременно общаюсь с Хайнцем и листаю газеты Даниэля.
— Лентяи, Хайнц. Люди слишком ленивы и не любопытны.
— Причём здесь лень? Невозможно с такой скоростью газеты читать!
— Я всё и не читаю. Ненужную информацию просматриваю по диагонали.
— Как можно понять не читая, что информация ненужная, Эндрю? — улыбнулся довольный Хайнц.
Типа подловил. Оправдывайся.
— Нужная нам сейчас информация — только объявления с ценами. И эта информация меня очень радует, амиго. Начнём с банка, хорошо, что я в доллары ещё во Франции перешёл, здесь курс хуже.
— И это ты успел посчитать… — типа острит
Чего тут считать? Это без счёта сразу видно.
— Успел, конечно. Два простых арифметических действия и мне не нужен результат до пятого знака. Для тебя это проблема?
— Посчитать — нет. А вот одновременно разговаривать, отсеивать ненужную информацию, пить кофе и считать — проблема. И не только у меня, уверяю тебя, Эндрю, такая проблема у всех людей. Людям это просто не нужно, а ты жить без этого не можешь. Я же видел, как ты мучился без свежих газет на пароходе.
— Не нужно говорить за всех людей, Хайнц. Ты ленив и не любопытен, завидуй молча.
Форд действительно оказался почти новым фаэтоном, а водитель-владелец итальяшкой, кто бы сомневался.
— Даниэль, — подкидываю с ногтя ещё одного «жерминаля», — мне нужен главный перуанец в городе, самый авторитетный. Мы съездим в банк и вернёмся.
Все перуанцы работают в порту, и кто ими рулит Даниэлю наверняка известно. Ну, или выяснит быстро. Мне нужна лиана для аяуаски, не самому же за ней ехать.
Банко Републико одновременно и коммерческий, и эмиссионный, исполняет функции центрального. Других банков этого времени в двадцать первом веке уже не было. Надёжность — это именно то, что мне нужно. Аккредитив на тридцать тысяч долларов вызвал уважение и обслужили нас как в лучших домах. Умеют в банки уругвайцы, недаром и в двадцать первом веке аргентинцы и бразильцы хранят сбережения именно в Уругвае. «Швейцария Латинской Америки».
Курс песо к доллару 1/7,5, а к франку 1/1, я менял доллары к франкам по ⅙,4. Что тут вообще считать, чтобы понять, что это удачная сделка? Странные люди.
Пласа Индепенденсия. Президентский дворец, мавзолей Артигаса и театр Солис на месте, а вот главную достопримечательность — Паласио Сальво ещё не построили. Будет самое высокое здание в Латинской Америке в течении полувека. Самый центр, самые солидные конторы. Ищу инмобилярию (агентство недвижимости).
— Чем интересуются сеньоры?