Японцы вояки серьёзные, этого у них не отнять, но за последние десять лет в их армии тоже прошёл отрицательный карьерный отбор. Большинство ветеранов, поучаствовавших в серьёзных сражениях, демобилизовали, а послевоенные призывы привыкли разгонять толпы взбунтовавшихся китайских унтерменшей если и не плевками, то максимум пинками. На эту войну с дикими маньчжурами они шли именно с таким настроем. Они никуда не торопились, маньчжуры ведь никуда не сбегут, так зачем торопиться?
Нужно было дать время политикам решить вопрос принадлежности КВЖД, которой по какому-то недоразумению до сих пор управляла русская администрация. Причём не та русская, которая сейчас называет себя Советской, а та, которая «Белая», потерпевшая поражение в Гражданской войне.
Дипломатических отношений между СССР и Японской империей не имелось, поэтому общались дипломаты (с нашей стороны граф Алексей Алексеевич Игнатьев) в британском Шанхае. Его сиятельству графу Игнатьеву было поручено эти дурацкие переговоры максимально затянуть, чтобы успеть достроить в Харбине аэродром с бетонными полосами для работы уже СИ-2б. Это уже действительно тяжёлые машины и с наспех подготовленных грунтовых полос они работать не способны, а ведь нам нужно будет чем-то напугать японский флот, кораблей то своих у нас нет, а по мобилизации япошки могут притащить на континент и миллион, и полтора. Против наших-то ста пятидесяти тысяч, включая «колхозников» маньчжуров, которые способны только экспроприировать экспроприаторов, а винтовки чистить им уже лень.
Глава 34
Великая война на Дальнем востоке до такого накала как Европе не дошла. Нет, опыт её японское командование, конечно, изучало, но это такой себе книжный опыт. Вот например — попробуй изучить битву при Гавгамелах, или осаду Алезии, а потом повторить достижения Александра Великого и Юлия Цезаря.
Окопной стадии Великой войны, а особенно Верденской мясорубки японцы практически не познали. Последняя их серьёзная война с настоящим противником случилась ещё в 1905-м, четверть века тому назад, а после они просто на этой войне кайфовали, заслуживая чины и награды. Никого из тех, кто сражался с русскими в той войне в строю уже не осталось.
Японцы шли карать обнаглевших лапотников-маньчжуров, а наёмников в качестве серьёзного противника они не воспринимали. Наёмники же не умирать нанимались, а деньги зарабатывать, так что разбегутся при свисте первых же снарядов, даже раньше их подрывов.
Наши позиции были оборудована по дуге с северо-востока до северо-запада от Чанчуня, с концентрацией основных сил именно на флангах. Эту орду нелюдей планировалось взять в котёл и уже никого из него не выпустить с оружием в руках.
Позицию в центре, на острие главного удара держал подполковник Свиридов всего с шестью полками своих «псов войны». Формально, центральным фронтом командовал сам китайский император Пуи, но Игорь Сергеевич ведь в эту войну пришёл не за славой, или орденами. Формально пусть командуют хоть инопланетные арахниды, если это в наших политических интересах лишь бы дело делать не мешали.
Свиридов подготовил три линии обороны — две для заманухи, а третью уже непрогрызаемой для этих крыс клеткой., а на флангах, Василевский и Рокоссовский готовились к удару в обход группировки главных сил японцев, с намерением захватить всю эту шестидесятитысячную орду в плен. Поэтому до начала сражения над продвигающейся на север колонной военных эшелонов даже самолёты не летали, хватало нам разведданных от организованной на месте сети. Те ещё твари, конечно, эти китайские информаторы, информацией с удовольствием торговали в обе стороны, но это нам помешать уже не могло.
В Чанчунь мы впустили всех и даже дали япошкам возможность совершить акт агрессии против нашей центральной позиции, прикрывающей путь на Харбин, а дальше «закрутило-понесло».
Свиридов оставлял линию обороны, как только японцы подтаскивали свою артиллерию, выманивая их из Чанчуня на север, на этот транспортный узел у русских были отдельные планы. Наконец на третьей линии, Свиридов упёрся. Это была уже не бутафорская линия траншей, а самая настоящая долговременная линия обороны, с пулемётными ДЗОТами, в том числе и с флангов, блиндажами штабов, узлов связи и полевых лазаретов. Прикрывалось всё артиллерией на закрытых позициях, с заранее пристрелянными квадратами, но работали наши артиллеристы редко, только в контрбатарейных пострелушках, когда япошки начинали слишком сильно наглеть и заслуживали возмездия нашего 'Бога войны, поэтому на третьей линии обороны японцам казалось, что не хватает им совсем чуть-чуть, всего-то ещё одного батальона, роты, или даже взвода (на некоторых направлениях), и они вскроют прямой железнодорожный путь на сам Харбин, никем уже не защищённый. Так, за сутки, в бой втянулись все шесть дивизий карательного корпуса японцев и даже их комендантский полк из Чанчуня привлекли до кучи. Важнейший железнодорожный узел ЮМЖД оставили охранять местным силам поддержания правопорядка. Китайцам, конечно.
Первого августа усиленные дивизии Василевского и Рокоссовского замкнули котёл в почти правильный круг и отрезали японцев от Чанчуня. Всё без спешки, с расписанным буквально по минутам планом оборудования позиций и дальнейшего продвижения. Так расчётливо и пунктуально до этого не воевали даже немцы.
Кольцо замкнулось, причём сразу с артиллерийскими позициями по фронту атаки и в тылу, со стороны Чанчуня, но стоит отдать должное японцам, веру в победу они в этом котле не потеряли.
Впрочем, их и никто и не старался заставить потерять эту веру, даже наоборот. Мы не допускали прорывов по железной дороге на север и юг, наша артиллерия работала только точечно в контрбатарейном режиме, а авиация до сих пор так себя и не продемонстрировала. Не мешали мы и связи штаба корпуса генерала Итиро Саточи со своим командованием.
И генерал-лейтенант Саточи нас не подвёл. Нет, конечно, он не трус и подкрепления вызывал не для спасения своей жизни. Ведь жизнь самурая тяжелее горы, а смерть легче пёрышка. Итиро Саточи действительно казалось, что для победы не хватает совсем немного. Уж пары-то дивизий, оставленных на Ляодуне, точно хватит, чтобы погнать всю эту погань до самого Урала.
Конечно, в Южной Маньчжурии возникнут проблемы, всякая сволочь и там беспредельничает, но ведь проблемы нужно решать по степени их важности, а самое важное сейчас — это Харбин и поганец Пуи, организовавший всё это безобразие. Главное сейчас — добить поганца, отобрать Харбин и КВЖД, а остальное разрулим после.
Стоит отметить, что в отличие от Российской империи, армия в Японии не находилась вне политики. Армия была одной из двух главных, влиятельнейших сил политики своей страны — Ямато. Второй такой главной силой был флот (но причём здесь и сейчас какой-то где-то там флот). А всякие дипломаты и промышленники-дзайбацу вообще в большой политике обычная прислуга, они должны только обеспечивать армию и флот всем необходимым, обладая, в лучшем случае, консультативным голосом, но конкретно здесь и сейчас их консультации вообще никому не требовались. Как и консультации флота. Оставалось всего чуть-чуть, всего пара дивизий, и мы навсегда вышвырнем русских из Маньчжурии, а то и вообще из всей Азии до самого до Урала.
В помощь генерал-лейтенанту Сатори, японское командование направило ещё две дивизии с Ляодуна и одну из Кореи. На Ляодунском полуострове это были последние армейские подразделения, поэтому под японским контролем там теперь оставались только порты Далянь (Дальний), Инкоу и Порт-Артур, где размещались стационеры Японского императорского флота, всю остальную Южную Маньчжурию охватила национально-освободительная война. Маньчжуры в этой войне были в явном меньшинстве, но они получили подкрепление отрядов, уже прошедших боевое слаживание на севере, и к тому же выступали силой, подчинённой единому командованию штаба императора Айсиньгьоро Пуи. Подчинялись эти засранцы весьма условно, но от них крупных военных побед никто и не ожидал. От них ожидали геноцида с насилием и грабежами, чтобы продемонстрировать местному населению полную импотентность японской колониальной администрации, которая чёртовы налоги собирает, а защитить никого не может. Нам нужен был хаос и этот хаос мы выпустили на просторы Маньчжурии, поэтому подкрепление к генерал-лейтенанту Сатори подходило крайне медленно, восстанавливая перед собой разобранные железнодорожные пути.
За это время подполковник Свиридов (то есть Национально-освободительная армия Маньчжурской Народной Республики, конечно) получила ещё две эскадрилии (шестнадцать самолётов) СИ-1ш и четыре машины СИ-2б (первых в этом мире бомбардировщиков дальней авиации). Это ещё не стратеги, но «рука» действительно длинная, дотянется и до Пусана, и до Порт-Артура, и до Циндао. А если и этого не хватит для принуждения к миру, до и до Фукуоки, или Кобе уже в японской метрополии.
СИ-2б поднимался до пяти с половиной тысяч метров и никакими современными средствами ПВО его не достанешь.
Конечно, это ненадолго. До зенитной артиллерии крупного калибра и заградительного огня все додумаются очень быстро, как и истребительную авиацию быстро поднимут на нужную высоту, но сейчас у нас есть возможность красиво разыграть свои карты технологического превосходства. Сейчас нам очень нужен Порт-Артур. Точнее, нам нужно смыть позор поражения в Первой Японской, и на фоне этой победы провести акт национального примирения. А технологии? Мы ведь тоже на месте не стоим. СИ-1 и СИ-2 — это ведь даже не военные самолёты. Они проектировались как гражданские машины и в качестве боевых единиц не слишком-то эффективны, всё можно сделать гораздо лучше, и мы обязательно это сделаем.
К моменту объединения двух «Ляодунских» и одной «Корейской» дивизий в Шаньяне, к нам тоже подошло подкрепление. С подразделением новых сотрудников частной охранной компании «Save Service AG» (ещё одной дивизии интернационалистов-добровольцев, под командованием комдива Семёна Константиновича Тимошенко, ещё одного легендарного маршала Победы), прибыл сам полковник Готуа.