Георгий Семёнович, командир нашего «Русского Легиона Чести», единственным из нас, выживших в Верденской мясорубке, а потом и Гражданской войне, хлебнул горечи унижения за позор «Первой Японской», поэтому отказать ему в праве поучаствовать реванше не смог бы даже сам Создатель.
Да и не имелось у нас сейчас более важного участка. Последние события в Германии здорово потрясли Европу, прежде всего британцев с французами, поэтому на особые проблемы в Аравии мы не рассчитывали. К тому-же, там всё было готово, чтобы как минимум держать круговую оборону пару лет. В худшем случае круговую оборону, а так-то ведь у нас имелась собственная «линия жизни» через персидский Мешхед к русскому Баку.
Командующий нашим Аравийским корпусом, генерал-лейтенант Кутепов, после пары задушевных бесед с бывшим великим князем и адмиралом Александром Михайловичем Романовым, добровольно пошёл на сотрудничество со следствием комиссии по «Национальному примирению», и ему этот факт безусловно зачтётся.
Уже понятно, что «списать» придётся многое — и «Белым», и «Красным», иначе никакого примирения добиться не удастся. Кутепов — не ангел. Он действовал в определённых обстоятельствах и действовал жёстко, только ангелов на таком уровне не служило ни с одной из сторон. Но Александр Павлович точно не маньяк-садист, на фоне тех же атамана (генерал-лейтенанта) Семёнова, который, кстати, сейчас служит япошкам, или генерал-лейтенанта, барона Романа Фёдоровича фон Унгерн-Штернберга, ныне покойного.
Кутепов действовал по обстоятельствам, в которые не дай Создатель каждому из нас угодить, поэтому на амнистию может рассчитывать вполне обоснованно. Для показательных процессов хватает зверей гораздо более лютых, причём с обеих сторон.
В общем, на Кутепова полковник Готуа оставил Аравию с чистой совестью, он не подведёт, если доведётся воевать, а сам отправился на Дальний Восток, на одном из СИ-2б. Решил наш командир поучаствовать а исполнении главной мечты своей жизни. В этом он своего рода шахид-фаталист, так что Иншалла, как говорят сами шахиды.
Вспомогательный карательный корпус нелюдей-японцев, которые планировали загнать нас за Урал, мы допустили в Сыпин, последнюю крупную узловую станцию перед Чанчунем, а там их задержали уже не охламоны-маньчжуры, а четыре разведывательно-диверсионные батальонные группы Сил специальных операций Игнатьева-второго.
Специально подготовленные для работы в глубоком тылу противника Силы специальных операций, которые умели не только взрывать мосты и воровать рельсы с насыпей, они ещё умели оборонять участки своих диверсий заданное командованием время. От Сипиня к Чанчуню японцам пришлось отправлять маршевые группы, чтобы взять под контроль хотя бы насыпь железной дороги, чтобы попытаться восстановить путь и продвинуть вспомогательные силы второго карательного корпуса, по крайней мере, да Чанчуня, то есть до соединения с окружённым корпусом генерал-лейтенанта Сатори.
Комдива Тимошенко, как новичка на этом театре военных действий, назначили командовать позицией между Чанчунем и окружённым корпусом генерала Сатори, штурмующим последнюю линию обороны Харбина, под командованием самого китайского императора Пуи.
То есть подполковника Свиридова, но кто здесь Свиридов? Какой-то наёмник, «пёс войны». Тимошенко передали отлично оборудованные позиции с чёткой постановкой задачи, так что «затупить» там не сможет даже дальневосточный новичок. К тому-же ему оставили очень эффективный штаб. Вперемешку самых сообразительных «Белых» офицеров и «Красных» краскомов. Все они теперь наёмники «Save Service AG», все носят одинаковую полевую форму с погонами-хлястиками и петлицами (принятыми в РККА). Погоны-хлястики ведь под форменной «разгрузкой» не видно, а её у нас носили даже генералы, то есть комдивы, а вот петлицы видно, поэтому возник у нас в этой войне вот такой «красно-белый» гибрид военной формы. Пока общей полевой формы, но со временем обсудим и парадную.
Тимошенко — точно не гений наступательных операций, но в обороне, в рамках нарезанных задач, равных ему военачальников мало. Если хохол упрётся, то это уже наглухо. Всю японскую вспомогательную орду он в Сыпине заблокировал. Шестнадцать разъездных станционных путей — шестнадцать эшелонов. Четырнадцать с личным составом трёх карательных дивизий и два с боеприпасами.
Нам Сыпинь был не нужен. Вся главная железнодорожная инфраструктура, включая локомотивные и вагонные депо размещались в Чанчуне, а через «лунный кратер» Сыпиня рабочую ветку на юг мы восстановим всего за пару дней.
Поэтому, когда подразделения сотрудников частной охранной компании «Save Service AG» (усиленных дивизий Рокоссовского и Василевского) доложили а выходе нелюдям в тыл, южнее Сыпиня, и гарантированном удержании этих тварей-нелюдей уже в большом котле — и со стороны Кореи, и со стороны Китая, по Сыпиню начала работать наша штурмовая авиация.
Сорок восемь машин, сменяющих друг друга как на конвейере Форда, чтобы только пополнить запас топлива и боеприпасов, устроили япошкам даже не бойню, а натуральный Ад на земле. «Apocalypse Now», да-да-с.
Через четыре часа, пылающий город захватила усиленная дивизия Рокоссовского, с задачей как можно скорее восстановить хоть одну нитку сообщения с Южной Маньчжурией. Паровозов и вагонов, захваченных в Чанчуне, нам хватало за глаза. Порт-Артур уже ждал нас голенький, раздвинувший ноги и сильно возбуждённый. Осталось только войти в него, да поглубже.
«Национально-освободительная Армия» «Маньчжурской Народной Республики» захватила Порт-Артур 26 июля 1929 года. Перед этим пришлось отбомбиться нашими СИ-2б по стационарным целям возле пирсов Даляня, Инкоу, Порт-Артура и Циндао, но неподвижные стационеры, нашим, управляемым по проводам корректируемым бомбам — цель уже учебная, гарантированно поражаемвя в палубу в девяноста с лишним процентов случаев.
Первым в город-крепость Порт-Артур (вот же позёр) вошёл полковник Георгий Семёнович Готуа, с одной своей обнажённой золотой Георгиевской шашкой в руке
Готуа не командовал взятием Порт-Артура. Командиром подразделения «красно-белой» усиленной дивизии (скорее почти корпуса) уже нашей общей русской армии, был «красный» комдив Константин Ксавьерьевич Рокоссовский, но запретить этого совершения такого глупого, позёрского, поступка, полковнику Готуа он не смог.
Конечно, Георгий Семёнович очень важный для нас человек. Он наш Военный министр. Слишком многое у нас от него лично зависимо и именно на нём лично держится. И убить ведь его могли, уж в тот-то момент запросто.
Всё это Рокоссовский понимал и даже был заранее проинструктирован пресечь глупость, но отказать такому человеку, который ради этого момента, можно сказать и жил всё это время, он попросту не смог. Не настолько ещё крут Рокоссовский, чтобы суметь остановить полковника Готуа в этом порыве.
И всё это вскоре оказалось в киножурналах (рекламных роликах перед демонстрацией фильмов) всего через неделю после события. Хемингуэй не только гениальный репортёр, он вообще по жизни гений. И в качестве руководства доверенных ему съёмочных групп, и в качестве монтажа-нужной подачи. Русские вернулись!
Готуа он очень романтично подал в образе почти сказочного русского витязя. Того самого легендарного, который сказал: «Иду на вы!», который это сказал и сделал. Пусть и в качестве наёмника.
И нет пред ними, перед такими людьми, преград в виде смерти, смерти такие люди не опасаются. Они точно знают, что на их место заступят другие, следующие поколения, не менее достойные.
Готуа — вошедший в Порт-Артур с обнажённой золотой «Георгиевской» шашкой — это уже считайте памятник. Пока этот памятник увековечился только на фото и киноплёнке, но и в граните мы его обязательно установим. На этом самом месте. Чтобы помнили!
Глава 35
Договора о взаимном признании СССР и Японской империи так до сих пор и не было подписано, а кроме того, Советский Союз не признал и Лигу Наций, установившую границы после окончания Великой войны, и разделившую мир на подмандатные территории для победителей, поэтому возможностей для политического манёвра у правительства Сталина оказалось достаточно.
Применение дальней авиации с корректируемыми авиабомбами, сбрасываемыми с недосягаемой для средств ПВО высоты, сделало слишком уязвимым военно-морской флот — главный козырь японцев, а штурмовая авиация поля боя теперь обязательно изменит саму доктрину войны сухопутной.
Появление этих боевых единиц вызовут в военном деле настоящую революцию, как, например, появление пороха. Причём сразу бездымного пороха в унитарных патронах и с многозарядными винтовками.
Понятно, что это технологическое преимущество не навсегда, и промышленно развитые страны (в том числе и Япония, конечно) и свои аналоги создадут, и средства противодействия разработают, но что делать той-же Японии прямо сейчас?
Одна из оккупационных континентальных армий наполовину уничтожена, а второй половиной сидит в котле под Чанчунем, без малейших шансов на прорыв. Южная Маньчжурия потеряна, Циндао на очереди, одними моряками такую огромную колонию не удержишь. Армия в Корее не в силах подавить вспыхнувшее восстание. Нужно срочно проводить мобилизацию и завозить на континент ещё пару-тройку армий, численностью от полумиллиона до миллиона штыков, но ведь это мешают сделать чёртовы самолёты, над которыми всё по началу потешались.
СИ-2б дотягиваются до самой метрополии, и хоть пока не бомбят порты на юго-западе, наблюдают за ними внимательно. Стоит только объявить мобилизацию и начать переброску войск — начнутся и бомбёжки, в этом сомнений у руководства Японского императорского флота не имелось.
Да, самолётов дальней авиации у большевиков пока мало, но ведь они производят их сами. Причём производят достаточно, чтобы продавать гражданские версии этих машин авиакомпаниям из Нью-Йорка и Гаваны, помимо своего собственного «Аэрофлота», а значит в случае необходимости смогут довольно быстро нарастить и Военно-воздушные силы. Хотя бы за счёт того самого собственного «Аэрофлота». Договоры с иностранными заказчиками Советы стараются исполнять очень пунктуально, зарабатывая репутацию надёжного поставщика маш