– И пиво тоже, – отшутился пастор. Лишь на мгновенье на его лице появилась улыбка, но тут же он вновь стал печален.
– Наливай, Каспар! – с грустью сказал он.
Бургомистр Сперлинг разлил по бокалам белое вино двадцатилетней выдержки из Бургундии. Тем временем слуга принес на серебряном блюде ароматные ломтики заморской диковинки – ананаса. Это был столь дорогой плод, что даже Хенрик Дрейлинг крайне редко позволял себе в Риге купить его.
Гость не выдержал:
– Господа, чем вызван такой пир?
– Так ведь завтра нам пировать уже вряд ли придется, – констатировал бургомистр. Он пояснил свою мысль: – Час назад русский монарх в третий раз прислал в крепость парламентера, уговаривать шведов сдаться.
– И что же?
– Наш бравый комендант, разумеется, отказался. Думаю, русские больше не станут заниматься бесплодными переговорами, уже завтра пойдут на штурм!
Каспар Сперлинг поднял бокал и вздохнул:
– Прозит, господа!
И без того напуганный, рижанин, услышав о штурме, залпом выпил весь бокал (забыв, что такое вино следует смаковать), закусил ломтиком ананаса, не чувствуя его вкуса.
Пастор воспринял мрачный вид Хенрика Дрейлинга по-своему. Пожелал:
– Не считайте, что у нас Валтасаров пир. Да, мы уничтожаем самое дорогое, чтобы не досталось врагу – в этом нет ничего плохого.
Гость же думал теперь совсем о другом:
– Почему вы считаете, что крепость падет? Валы Кокенгаузена велики. Был ли хоть раз когда-либо взят штурмом древний замок в центре крепости?
Про себя Дрейлинг подумал, что, может быть, и переигрывает, изображая простачка. Но посчитал: «Для этой глуши сойдет!»
– Старинные хроники гласят, что много веков назад крестоносцы захватили здесь замок, который существовал еще до возникновения нынешнего, – вмешался в разговор образованный пастор.
– И кто же владел им в те давние времена, какой-нибудь местный вождь? – спросил несколько озадаченный ходом разговора Дрейлинг.
– Да вы ешьте, – напомнил гостям бургомистр. – Конечно, таких разносолов, как у вас в Риге, здесь немного, но чем плохи эти копченая оленина, соленые боровики, свежая малина, лососина, рыбья красная икра, вареные раки, медвежье сало и другие местные закуски? И горячее блюдо – отварная говядина, думается, совсем недурна!
Рижанин положил себе на тарелку кусок отварной говядины, но чувствовал, что аппетит у него пропал. На всякий случай он старался сохранять безмятежный вид и, конечно же, не стал жаловаться на исчезновение аппетита.
– Я не голоден. Недавно поел, – не подумав, брякнул он, слегка обидев гостеприимного хозяина дома.
Тактичный пастор тут же перевел разговор на другую тему. С аппетитом поглощая ложкой красную икру, он в то мгновенье, когда его рот оказался пустым, сообщил:
– Не местный вождь, а русские в древности владели замком. Они собирали здесь налоги, а правил ими какой-то православный герцог по имени Вячко.
– Да как он сюда попал?
– О, если верить старинным рукописям и легендам, это драматическая история. Как раз в то время в устье Даугавы высадились немецкие крестоносцы и основали Ригу. А через несколько лет эти немцы обманом захватили замок Вячко. Князь отомстил, убив двадцать крестоносцев, и бежал на Русь.
– Выходит, русские хотят лишь вернуть то, что когда-то им уже принадлежало? – сделал неожиданный вывод рижский купец.
– Но их нельзя пускать сюда, эти еретики могут обратить местных крестьян в свою веру, – озабоченно сказал лютеранский пастор и вздохнул. – Налей еще, Каспар!
Бургомистр щедро налил всем бургундского, посоветовал гостю из Риги угоститься местным сыром и говяжьими языками.
Хенрик, однако, ничего не ел. Крепкое вино, которое он пил на голодный желудок, ударило в голову, но купец не обращал на это внимания. Когда бокалы были опустошены, он предложил:
– Давайте лучше поговорим о дне сегодняшнем. Удастся ли шведам отстоять крепость? Они ведь лучшие воины в Европе.
Наивные вроде бы вопросы рижского коммерсанта помогали ему извлекать из собеседников всю известную им информацию о судьбе города.
– Знаешь, почему наши крестоносцы смогли выгнать отсюда князя Вячко? Крестоносцев было много, а русских – мало, – с намеком сказал пастор.
– Вы хотите сказать, что гарнизон малочислен и…
– Он мог бы отбить штурм двух-трех полков, но не всей неприятельской армии! Для этого у шведов попросту не хватает людей. Я сам слышал это от коменданта, – пояснил бургомистр.
– Выходит, уже завтра здесь будут русские? – Дрейлинг сделал вид, что наконец понял, что происходит.
– Именно потому мы не жалеем дорогих вин и лучших продуктов, – пояснил пастор, доедавший красную икру.
Да, не в добрый час приехали вы к нам, – пожалел рижанина бургомистр. – А главное, зачем взяли с собой вашу дочь Герду?
Хенрик Дрейлинг недовольно констатировал про себя: «Можно подумать, я сам не знаю, что сглупил». Впрочем, от такой оценки ситуации, озвученной другим человеком, рижанин и в самом деле совсем загрустил. Ох, как он жалел, что не послушался осторожных земляков, советовавших не покидать территорию за надежными рижскими укреплениями. Другие купцы сидели дома, а он же захотел сорвать куш, один встретить плоты с грузами здесь, недорого купить самый лучший товар. Что называется, жадность сгубила… Если бы купец не запустил дела после смерти жены, то никогда не пошел бы на такой риск.
– Я всего лишь хотел встретить тут плоты с товаром, – растерянно пояснил Дрейлинг. – Кто же знал, что война достигнет Кокенгаузена так быстро? Ну а Герда – не оставлять же ее было одну в Риге, для такой молодой девушки это просто опасно…
Бургомистр открыл вторую бутылку вина, разлил содержимое по бокалам, а про себя подумал: «Опасно… Да неужто этот рижанин не понимает, что случится завтра с его белокурой дочерью, когда сюда ворвется неприятель и начнет использовать женщин по праву победителя?»
– Супруга моя недавно умерла от непонятной болезни, – со вздохом пояснил торговец. – Герда осталась бы в Риге совсем одна. А я после смерти супруги запустил дела и решил поехать в Кокенгаузен, несмотря на военное время, для того чтобы спастись от разорения.
– За здоровье Герды! – несколько невпопад провозгласил тост чуть захмелевший пастор Кноблон.
Хенрик Дрейлинг, естественно, поддержал тост, но слова пастора вновь напомнили ему о грустном. Он с ужасом думал: «Что будет с моей Гердой, что ждет ее?!»
Когда купец вновь поставил на стол пустой бокал, бургомистр спросил его:
– Хенрик, вы вели с русскими дела, ездили даже в далекий Псков. Чего от них ждать? Похожи ли они хоть немного на нас?
Тут рижанин наконец понял, зачем его на самом деле зазвали в гости к бургомистру – тот хотел побольше разузнать о завтрашних хозяевах города.
– Лучше я расскажу, что говорил мне знакомый купец из Эстляндии Карл Коль, который вел дела прямо в Москве. Он рассказывал, что русские во всем непохожи на нас: Новый год они отмечают 1 сентября, на часах у них вертятся не стрелки, а сам цифирный круг. Органную музыку они считают бесовской, их священники запрещают ее. Деревянные дома они ценят даже больше каменных, считая, что в доме из толстых бревен лютой зимой теплее. Если нам нравятся стройные женщины, то московские дворяне предпочитают дородных…
Бургомистр взялся за третью бутылку крепкого бургундского вина и сам разлил благородный напиток гостям. Рижский купец не стал отказываться, хотя уже сильно захмелел. Он продолжал пить, подсознательно стремясь утопить свой страх в вине. Было непросто поверить, что в одночасье все переменится, привычная нормальная жизнь исчезнет. Но как маленький городок мог защититься от врагов? Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, рижанин продолжил свой рассказ:
– Кстати, о женщинах. У нас принято с усмешкой смотреть на грехи мужчин, но никто не простит прелюбодеяния замужней женщине, особенно если она согрешила с иностранцем, который к тому же придерживается иной веры.
– Согрешила, да еще с еретиком? – возмутился пастор. – Таких проверять надо, не ведьма ли. Проверять и сжигать.
Хоть и добр от природы был герр Кноблон, но искренне верил – для блага рода людского ведьм необходимо уничтожать беспощадно.
– Так вот, – пояснил рижский купец, – Карл говорил мне, что в России все наоборот. – Если мужчина согрешит с иноземкой, это считается у них страшным грехом, ведь та потом может родить иноверца и к тому же подданного иностранного государя. А вот если русская замужняя женщина добровольно отдастся иностранцу, то это меньший грех. Коли забеременеет после прелюбодеяния, так и государству прибыток, а главное – ребенок вырастет истинно православным.
Впрочем, женщин в этой стране воспитывают в почтении к супругу согласно правилу: «Жена да убоится мужа своего!» Если какая-нибудь жена убьет мужа, ее казнят страшной смертью: зароют в землю по шею и держат так, пока не околеет.
– Какие страшные люди! – вздохнул пастор. – Нет чтобы быстро сжечь на костре…
Рижский купец продолжил свой рассказ о России:
– Мужчина же, убивший жену, если он хитер и влиятелен, может рассчитывать на снисхождение. Карл поведал мне о том, как один богатый купец зверски расправился со своей супругой. Однажды он вернулся из поездки в другой город раньше, чем предполагал, и застал ее с соседским ремесленником в весьма пикантный момент: тот уже снял штаны и совсем было собрался сделать купца рогоносцем. Купец плетью выгнал его на улицу голым, а затем схватил платье своей обнаженной жены, вылил на него много водки и заставил женщину надеть это платье. После чего поджог платье. Неверная супруга сгорела в страшных мучениях, а купца оправдали. Суд решил, мол, от увиденного в собственном доме он был не в себе, не владел собой, а значит, и судить его нельзя.
Увлеченно рассказывая про Россию, нетрезвый Хенрик не замечал, что лица его собеседников все больше мрачнели.
– Что же нам ждать от этих русских? И как уживался среди них ваш Карл? Должно быть, в Москве эти варвары совсем затюкали его, – предположил бургомистр.