Я могу, конечно, продолжать, но боюсь, что меня обвинят в манипуляциях – так что попробуйте продолжить игру сами. Это ведь дважды интересное занятие: во-первых, так складывается портрет страны; во-вторых, можно соотнести с портретом страны свой собственный.
Вот вы как, тоже считаете, что мужчина в 60 лет – заслуживающий пенсионного покоя старик? Тоже не планируете свою жизнь вперед даже и на месяц? Потому что тоже полагаете, что к 60 годам старость для вас уже кончится?2010
НИ ПЯДИ РОДИМОЙ ЗЕМЛИ
Шесть соток, на алтарь которых любой хоть раз в жизни, да положил жизнь (пусть даже пущенного на шашлык барана), являются Россией в миниатюре. Хотите понять, что было, что есть и что будет с Родиной и с нами – отправляйтесь в садоводство. Я вот который год отправляюсь: к собственной теще под Выборг.
В этом году случилась беда.
Такая, что теща со своей сестрой устроили военсовет, и сестра (у которой свое садоводство и свои сотки) теперь днюет и ночует у тещи на правах Кутузова в Филях.
Дело в том, что наш сосед по садоводству бобыль Мишка в свои сорок три женится: он нашел спутницу жизни по интернету (об этом знает все садоводство), и они теперь воркуют голубками на грядках, и это такая любовь, ну такая любовь, что не передать словами, а если не словами, то у Мишки теперь вместо старой гнилой «Нивы» новенький «УАЗ Patriot». Это невеста ему купила.
Ужас, впрочем, не в том, что сосед сменил стиль жизни вкупе с маркой автомобиля, а в том, что параллельно с этим (но все садоводство уверено: вследствие этого) Мишка вдрызг разругался с собственной матерью. Так, что прогнал мать с дачи – а мать, в свою очередь, потребовала выплатить половину стоимости дачного домика, иначе обещала домик сжечь. И вот Мишаня теперь обносит участок забором, чтобы мать на бывшие общие шесть соток и сунуть нос не могла. И столбы для этого забора – внимание, здесь ужас и превращается в беду! – он ставит, то есть уже поставил на территории тещиного участка.
С заступом на десять, а местами и на целых двадцать сантиметров вглубь нашей территории. А это земля наша, и только наша, так что тут даже спорить смешно, и мы и пяди ее врагу не отдадим.
Почему, спрашивается, Мишка так поступил?
Да потому, что такой же нахал, как и его мать, с которой и правильно, что полсадоводства не здоровается: она вот своей черноплодкой нам специально навела на участок тень, и теперь в этой тени ничего не растет, а я ее по-хорошему просила (тут теща начинает всхлипывать в телефонную трубку) черноплодку спилить, а она нет, давно ей надо было керосином эту черноплодку извести, нахалке!
И теща в такие слезы, что на долю секунды ярость благородная и во мне вскипает, как волна, и я понимаю, что, когда не подлец, должен немедленно на дачу ехать и, вероятно, идти с дрекольем на гада Мишку.
Останавливает меня несколько соображений.
Первое – что соседка по садоводству с другой стороны, Галя, тоже вторглась некогда на наш участок своим парником на целых пятнадцать сантиментов, однако мы с Галей дружим, нахалкой не обзываем и никаких территориальных претензий не предъявляем.
Второе – что я всю эту историю с посягательствами на родимые пяди слышал с раннего детства. Поскольку провел это детство в городе Иваново в деревянном доме бабушки и дедушки, где, сколько себя помню, дед обзывал нахалками владелиц соседнего деревянного дома старых дев сестер Васильевых и судился с ними из-за того, что они оттяпали у нас своим забором десять сантиметров против честного межевания. В отместку дед строил сортир с выгребной ямой вплотную к погребу дев Васильевых; девы Васильевы же подавали в суд, требуя переноса сортира. Длилось это вечность, с Васильевыми никто из моей семьи никогда не здоровался, кроме меня, и то тайком – в друзьях же дома числили другого соседа, шофера дядю Ваню, державшего в своем гараже казенную «Волгу», причем дяде Ване прощали, что он наступал своим гаражом прямо на наши яблони.
Кончилась вражда деда с девами просто: деревянные дома снесли, жителей переселили в малогабаритные халупки, и дед вскоре умер – не скажу, что от огорчения, но оно явно послужило тому одной из причин.
И вот я думаю: любопытно, что страна, занимающая шестую часть суши и гордящаяся до кичливости своими действительно выдающимися просторами, отчего-то дозволяла своим гражданам иметь в условной собственности земли не более шести соток. И любопытно, что граждане, получившие в надел шесть соток (600 м2, между прочим) непременно начинали битву с соседями, случайно или намеренно оттяпывавшими у них сараем-забором какой-нибудь несчастный, в 0,17 % территории, метр, – и почти никогда не могли договориться об общем деле, о совместной канализации или об асфальтировании подъездного пути.
Государство ли воспитало таких граждан? Граждане ли такие воспроизводят такое государство?
И что, скажите, мне теперь в тещином садоводстве делать? Объявлять Мишке войну и переносить забор на землю врага? Грозить бандитами? Насылать ментов? Нанимать юриста и подавать в суд? Уговорить тещу продать участок и купить где-нибудь в другом месте, где уж никаких Мишек точно не будет – например, в Провансе, книгами о котором Питера Мейла зачитываются сегодня все мои друзья?
Алё, Русь, дай ответ!
Не дает ответа.2010
ВСЯ РОССИЯ – НАШЕ САДОВОДСТВО
Садоводство, где, невзирая на жару, моя теща самоотверженно удобряет грядки смесью спитого чая и заплесневелого хлеба, намереваясь за один сезон, если я правильно считаю, обеспечить себя луком на 5 лет вперед, – идеальный полигон для социальных наблюдений.
В нашем садоводстве, построенном 30 лет назад, ровно 100 домов. Моя безлошадная теща, живущая на пенсию плюс нашу с женой помощь – это один 1 %, но всего тут таких тещ примерно 10 %. У нас есть свой архитектор – 1 %, моряк заграничных рейсов – еще 1 %, рыбак-предприниматель, предпринимающий при своем мелком бизнесе отчаянные попытки свести концы с концами – еще 1 %. А остальные 85 % – это бывший советский полуинтеллигентский класс: бывшие служащие бывших учреждений, за 30 лет переплавившиеся кто во что. Иногда они свои дачи перепродают, и это нам – в смысле статистики – много о чем говорит.
Например, сын начальника строительного участка попал в аварию, разбил чужую машину, и, чтобы отдать долг, свою дачу продал. Новый владелец, которого никто в глаза не видел, тут же возвел бетонный двухметровый забор, двор заасфальтировал, а на окна навесил железные ставни – подозреваю, из танковой брони. Ставни все время закрыты, но из трубы периодически идет дым. Его соседи зовут «силовик», – силовиков у нас 1 %.
Еще 10 % – дачи, стоящие поближе к лесу, они побогаче. Там первыми отказались от ковровых посадок картошки и разбили газоны. Сейчас дач, где лишь газоны, цветы, качели-карусели, и никакой сельхозпродукции, в нашем садоводстве уже примерно 20 % – это наш средний класс. Но у большинства – смешанный тип хозяйствования: то есть, допустим, газон, мангал, плюс грядка с картошкой, плюс еще две с клубникой. У моей тещи примерно так, и таких нас процентов 70 %. На самом деле это бедный класс, который считает себя средним.
Идем дальше: если раньше машины были в 20 % домов (мы гордо выделялись старенькой «девяткой», остальные топали в пыли 5 км до электрички), то за последние годы автомобилями обзавелись 80 %. И в этом году – я не поленился объехать на велике весь поселок! – на все садоводство осталось три «жигуля». Остальные – иномарки, включая парочку нехилых внедорожников BMW.
Другие новости: архитектор дом продал. Новый владелец – милиционер, который к старому зданию (единственному, если честно, красивому – цоколь выложен диким камнем, второй этаж из бревна) пристроил жуткий газобетонный терем.
Так что мы все – и милиционер, и владельцы BMW, и моя теща, и таинственный силовик, и средний класс с газонами – понемножку богатеем.
Но продолжаем по нужде бегать в будку с дыркой в огороде и гробить наши машины на и без того разбитых дорогах.
Это и есть садоводство «Россия».2010
ПРАВА И ДОРОГИ
У троих моих знакомых одновременно отобрали водительские права. Они бегают по адвокатам, судятся и подают апелляции, их дела чуть-чуть отличаются деталями, но суть одна. Права у них отобрали якобы за выезд на встречную полосу через сплошную линию разметки.
Я не прокурор, не адвокат и не судья, но истории мне интересны. Выезд на встречную полосу – крайне опасный маневр. В ДТП в России каждый год гибнет почти 30 тысяч человек, и когда я езжу по дорогам Ленинградской области, то еду по кладбищу – обочины увешаны венками на месте катастроф. Лобовое столкновение за городом – безусловно, одна из основных причин этих смертей. Однако у этих причин есть свои причины.
Первое – это дороги. Если мы едем по четырехрядному шоссе с разделительным отбойником или газоном (как, например, в Финляндии), – то выезд на «встречку» попросту невозможен.
Второе – это дорожно-постовая служба. Если она следит за состоянием дорог, если патрульная машина – с включенным маячком – курсирует по самым опасным участкам трассы, вероятность ДТП уменьшается.
И третье – это поведение самого водителя. Он не должен правила нарушать.
Повторяю, я не судья, и не могу решать, насколько мои друзья были законопослушны. Но я могу судить о первых двух факторах. На севере Ленинградской области – где отобрали права у моих друзей – нет ни одной дороги с четырехрядным движением. Только двухрядные, включая международную трассу «Скандинавия», в названии которой сквозит даже не издевка, а глумление. И других дорог не будет: как только что сообщило агентство «Финмаркет», в следующем году на ремонт и строительство дорог в России будет потрачено в 5 раз меньше средств, чем в этом. А что касается дорожной полиции, патрулирующей опасные участки – такое я встречал исключительно за границей. Наши сидят в кустах в засаде, и тут у меня нет никаких надежд на перемены.