19 апреля толпа взяла в осаду памятник Александру III в Феодосии. Он был обклеен полотнищами с надписями «Позор Феодосии». 21 июня у памятника «снова собралась громадная толпа матросов и солдат и потребовала снять памятник». Местный Совет согласился, попросив лишь подождать конца «подготовительных работ». «Но 22 июня матросы и солдаты… сами взялись за работу и сняли фигуру».
В Бахчисарае солдаты севастопольского гарнизона разрушили памятник 300-летию дома Романовых.
В Городском саду в Симферополе около скульптурного монумента Екатерине II состоялся большой митинг, после которого разгоряченная толпа попыталась опрокинуть «ненавистную императрицу», и только усилиями некоторых «благоразумных» ораторов акт вандализма удалось предотвратить.
Екатерине II удалось простоять ещё 4 года, её памятник был демонтирован в январе – мае 1921 г. А на освободившемся постаменте поставили пролетария, разбивающего молотом оковы.
Пройдет ещё 90 лет, и коммунисты вместе с русскими националистами будут ставить в Крыму памятники Екатерине II, а украинские либералы и националисты будут пытаться их разрушить.
В России крушить памятники в 1917 г. начали кадеты и либералы, а большевики занялись этим не ранее, чем через 9 месяцев.
Глава 2. Севастополь – анархисты и большевики
Уже в июне 1917 г. на кораблях Черноморского флота начались случаи открытого неповиновения командирам. Так, на эсминце «Жаркий» в начале июня команда отказалась выполнять приказы командира Г.М. Веселого. А комиссия ЦИК предложила миноносцу «Жаркий»… «прекратить кампанию», то есть встать на прикол в Севастополе и более не участвовать в боевых действиях.
5—6 июня в Севастополе революционные матросы произвели аресты нескольких десятков офицеров. А затем было решено обыскать и обезоружить всех офицеров Черноморского флота.
Желая избежать кровопролития, адмирал Колчак издал приказ, немедленно переданный по радиотелегрфау: «Считаю постановление делегатского собрания об отобрании оружия у офицеров позорящим команду, офицеров, флот и меня. Считаю, что ни я один, ни офицеры ничем не вызвали подозрений в своей искренности и существовании тех или иных интересов, помимо русской военной силы. Призываю офицеров во избежание возможных эксцессов, добровольно подчиниться требованиям команд и отдать им все оружие».
В 17 часов того же дня, 6 июня, члены судового комитета флагманского броненосца «Георгий Победоносец» пришли в адмиральскую каюту и потребовали от Колчака сдать оружие. Тот выставил депутатов из своей каюты, затем вышел на палубу и выбросил за борт свою георгиевскую саблю с надписью «За храбрость», полученную за оборону Порт-Артура.
Александр Васильевич поступил мудро. На следующий день господа офицеры наняли водолазов, и те достали саблю, которую офицеры и доставили адмиралу.
В тот же вечер начальник штаба Черноморского флота адмирал М.И. Смирнов телеграфировал в Петроград Временному правительству о произошедших событиях. Ночью он получил ответную телеграмму, подписанную премьером князем Львовым и военным министром Керенским. В телеграмме приказывалось Колчаку и Смирнову немедленно выехать в Петроград для личного доклада. Временное командование флотом возлагалось на адмирала В.К. Лукина. В телеграмме также содержался строжайший приказ возвратить оружие офицерам.
7 июня в Севастополь прибыла американская военно-морская миссия контр-адмирала Дж. Г. Гленнона. Целью миссии было изучение постановки минного дела и методов борьбы с подводными лодками на Черноморском флоте. Члены миссии посетили несколько кораблей, подводных лодок и береговых батарей. Кэптен А. Бернард позже писал: «Когда мы поднялись на флагманский корабль, в поле зрения не попало ни одного офицера, а шканцы были довольно плотно заполнены бездельничающими матросами в грязной белой форме, пялившими на нас глаза. Оказалось, что почти все офицеры съехали с корабля ещё прошлой ночью, а несколько офицеров заперты в своих каютах. Дверь в кают-компанию открыл с внешней стороны рядовой матрос. Арестованный же офицер сказал, что прощается с жизнью и готовится к смерти каждый раз, когда открывается дверь. Он был капитаном 3-го ранга, механиком»[56].
Черноморский флот практически стал небоеспособен. 7 июля команда крейсера «Память Меркурия» отказалась выполнять приказ командования, а 29 июля то же произошло на эсминце «Поспешный». Да и на кораблях, участвовавших в боевых действиях, дисциплина стала понятием относительным.
27 июля миноносец «Гневный» возвратился в Севастополь с захваченной турецкой лайбой, груженой маслинами, орехами и табаком. Команда отказалась сдать груз в распоряжение Севастопольского Совета и сама распродала его прямо на площади Нахимова. Такого отродясь не бывало в Российском флоте. Даже греческие корсары в 1769–1774 гг. отдавали половину добычи адмиралу Ушакову.
В Крыму началось мародерство. Военная комиссия Севастопольского Совета военных и рабочих депутатов вынуждена была выпустить воззвание: «В Военную комиссию поступают неоднократно мольбы от арендаторов имений, садов, виноградников и от целых селений о защите их от анархистских выступлений матросов и солдат, целыми толпами громящих сады, огороды и виноградники. Военная комиссия, негодуя на таковые выступления темных элементов армии и флота, требует прекращения подобного рода разгромов и расхищения народного достояние, и более сознательных товарищей просит удерживать эти элементы, т. к. все такие действия ведут только к контрреволюции».
18 июля Временное правительство назначило на должность командующего Черноморским флотом Александра Васильевича Немитца с производством его в контр-адмиралы. Замечу, что Немитц был масоном, и его назначению способствовали видные масоны морской министр адмирал Дмитрий Вердеревский и военный министр генерал-майор Александр Верховский.
Сам Немитц вспоминал: «Адмирал А.В. Колчак, уезжая с заданием Временного правительства в Америку, указал на меня, как своего заместителя в Чёрном море. Поставив меня в известность о таком предложении, А.Ф. Керенский пригласил проехать с ним в Ставку верховного главнокомандующего… Я в беседе с А.Ф. Керенским интересовался только одним вопросом, могут ли быть приняты правительственные меры для ограждения дисциплины в частях. Ответ на этот вопрос был равносилен ответу на вопрос, “существует или нет власть Временного правительства? ”»
В тот же день, 18 июля, Керенский назначил генерала Л.Г. Корнилова Верховным главнокомандующим вместо генерала А.А. Брусилова, а Б.В. Савинков стал управляющим Военным министерством, хотя Керенский продолжал формально оставаться военным министром.
Перед отъездом в Севастополь А.В. Немитц встретился с Корниловым, которые предложил Немитцу следующий план действий: «1. На австро-германском фронте оборона. 2. На Черноморском – наступление и занятие проливов и Константинополя. 3. Твердые меры по ограждению воинской дисциплины. 4. Решив константинопольскую задачу, немедленно – мир с Германией».
Однако через месяц произошел так называемый «корниловский мятеж». На самом же деле беспринципный проходимец Керенский «подставил» генерала. В Севастополь из Петрограда шли одна за другой взаимоисключающие телеграммы: «Не подчиняться Керенскому…», «Не подчиняться Корнилову». Командующий флотом Немитц был вынужден отдать приказ: «Черноморский флот был и остается верным Временном правительству – единственной верховной власти в России».
Севастопольский Совет поддержал Немитца и направил телеграмму ЦИК Совета и Керенскому, в которой заявил «о своей твердой готовности до конца стоять на страже завоеваний революции», а выступления Керенского назвал «предательством Родины и Революции».
В апреле 1917 г. в Киеве с попустительства Временного правительства было создано сепаратистское правительство Украины, так называемая Центральная рада. Приехавший в Киев в середине июля А.Ф. Керенский фактически признал власть Центральной рады над Киевской, Полтавской, Подольской, Волынской и Черниговской губерниями.
Как видим, Таврической губернии в этом списке не было, тем не менее украинские националисты поддержали Центральную раду и в Крыму. Собственно украинского населения на полуострове проживало немного, но среди части матросов и солдат, призванных из малороссийских губерний, распространялись националистические настроения.
8 августа в Севастополе было созвано собрание украинцев – солдат, матросов, офицеров и рабочих. На собрании было принято постановление, в которой говорилось, что «в случае какого-либо насилия над Центральной Радой они все, как один человек, с оружием в руках выступят на её защиту». Собрание также потребовало учредить при штабе командующего Черноморским флотом должность генерального комиссара по украинским делам.
В октябре 1917 г. в Севастополь прибыл «украинский» комиссар флота капитан 2-го ранга Е.Н. Акимов, вывесивший над своей резиденцией флаг Центральной рады.
«24 октября по согласованию с Украинским войсковым комитетом Центральной рады был официально аккредитован и поставлен на все виды довольствия в качестве комиссара ЦР капитан 2-го ранга Е.Н. Акимов. 1 ноября в Киеве была создана Морская Генеральная рада, и по согласованию Петрограда и Киева 16 ноября приказом командующего флотом была создана комиссия по передаче крейсера “Память Меркурия” комиссару Украинской рады. Самое любопытное и то, что Немитц вел через своего представителя лейтенанта Спаде переговоры с ЦР. Он предлагал организовать Черноморское правительство автономных областей, прилегающих к Черному морю, организовать коммерческий украинский флот, с этой целью используя процесс “реформирования” Черноморского флота, уволить матросов старших возрастов для последующего их “трудоустройства” на суда коммерческого флота Незалежной. Адмирал Немитц предлагал встретиться в Одессе с представителями Центральной рады. Этот вопрос был положительно рассмотрен 27 ноября на заседании Генерального секретариата ЦР, однако дальнейшие события в известной степени помешали этой встрече»