Центром восстания стала Алушта, где власть захватил мусульманский комитет.
21 апреля руководство Республики Тавриды (Антон (Нафталий) Слуцкий, Я.Ю. Тарвацкий, С.П. Новосельский и др.) решили доехать на автомобиле по побережью до Феодосии, но у деревни Биюк-Ламбат (ныне поселок Малый Маяк) попали в засаду. Татары отправили их в Алушту, во время допросов пытали, всячески издевались и 24 апреля расстреляли в балке близ Алушты.
Татарские националисты захватили власть в Корбеклы (Корбеке), Кучук-Узене, Шуме (Верхняя и Нижняя Кутузовки), Демерджи (Лучистое), Биюк-Ламбате (все – Алуштинского горсовета), Алуште, где были организованы их штабы во главе с Селимом Муфти-заде, мусульманский комитет, председателем которого избрали М. Хайретдинова.
Татары вместе с проникшими на побережье украинскими подразделениями двинулись в сторону Ялты, занимая расположенные здесь населенные пункты (вплоть до Никиты и Массандры). Они также контролировали деревни Коуш (Шелковичное), Улу-Сала (Синапное), Шуру (Кудрино; все – Бахчисарайского района) и др. Им удалось захвтить Судак, Старый Крым, Карасубазар (Белогорск).
Полностью была сожжена греческая деревня Актузой, а её население, включая детей, вырезано. Это стало сигналом, по которому началась резня греков, русских, армян и в других деревнях на территории восстания. В деревнях Кучук-Узень, Алушта, Корбек, Б. Ламбат, Коуш, Улу-Сала и многих других были уничтожены сотни русских, греков и т. д. В эти дни в алуштинской больнице была собрана целая коллекция отрезанных ушей, грудей, пальцев и пр. Заместитель председателя Таврического ЦИК левый эсер Иван Семёнов, чудом избежавший смерти во время расстрела руководителей Республики Тавриды, позже писал: «Ночью с 23 на 24 апреля русские, жившие в окрестностях Алушты, подверглись нападению со стороны татар; было вырезано несколько семейств, всего около 70 человек. Русские жители, пережившие ужасную ночь, к следующей ночи стали собираться группами и вооружаться, чтобы защититься в случае повторного нападения»[64].
По данным Бориса Яроцкого, биографа Д.И. Ульянова, Дмитрий Ильич бежал из Симферополя в Евпаторию на двуконной бричке с проводником. Но вскоре их попытались задержать пять конных татар. Проводник кинул гранату, а Дмитрий Ильич открыл огонь из маузера. Татары ретировались. Далее Дмитрий Ильич несколько месяцев скрывался в Евпатории.
В ряде мест красногвардейцы и греки давали отпор татарским националистам. Так, они захватили деревню Кизилташ (Краснокаменку), расстреляли 13 националистов и сожгли 20 домов. Вместе с красногвардейцами и греками в бою участвовали и немцы. Так, активный участник боёв П. Байере утверждал, что татары в Коше убили его отца, а 18 апреля в Кизилташе убили его мать.
К порту Алушта 2 апреля подошел присланный на помощь жителям города эсминец «Гаджибей». Несколько выстрелов из 102-мм орудий обратили татарских националистов в паническое бегство. В тот же день десант матросов занял город. Местные русские и греки присоединились к десантникам и взяли Алушту в ночь с 23 на 24 апреля.
«В Феодосии части красногвардейцев и матросов с помощью миноносцев “Фидониси”, “Звонкий” и “Пронзительный” легко подавили татарское выступление. Отсюда два красногвардейских отряда были отправлены в Судак. П. Новикову, командиру одного из них, удалось убедить восставших сложить оружие (пожалуй, единственный случай мирного разрешения ситуации во время этих кровавых событий) … Большевики вновь завладели Старым Крымом и Карасубазаром. Матросы и балаклавские греки вошли в д. Скелю, расправившись с занявшими её татарами. Из Бахчисарая на подавление повстанцев в окрестных селах 29 апреля также брошены красные части. В отдельных районах полуострова восстание продолжалось до 30 апреля, до окончательного падения Республики Тавриды»[65].
Тут стоит заметить, что геноцид греческого населения, учиненный татарами в апреле 1918 г., тщательно скрывался властями белых и красных, хотя и по разным причинам. Точного числа убитых греков мы не знаем до сих пор.
Но вернёмся к германскому вторжению в Крым. Севастопольская крепость к 1918 г. была второй по мощи в России. Даже без флота она могла несколько месяцев противостоять германским войскам. А при наличии флота, господствовавшего на Чёрном море, взятие Севастополя немцами исключилось полностью. Но на дворе был не 1916-й, а 1918 г. Революционные «братишки» с большим удовольствием грабили и резали буржуев, но драться с немцами принципиально не хотели. Главный вопрос у одних состоял в том, куда и как драпать, а у других – как договориться с немцами.
Большевики хотели увести корабли в Новороссийск и по такому случаю выпустили из тюрьмы контр-адмирала Саблина[66] и немедленно назначили его командующим Черноморским флотом.
Немецкие войска вплотную подошли к Севастополю, и Саблин повел часть кораблей в Новороссийск. Среди них были линкоры-дредноуты «Воля», «Свободная Россия», эсминцы «Керчь», «Калиакрия», «Пронзительный», «Пылкий», «Громкий», «Поспешный», «Живой», «Лейтенант Шестаков», «Капитан-лейтенант Баранов», «Гаджибей», «Жаркий», «Строгий», Сметливый» и «Стремительный», вспомогательный крейсер «Троян», 65 моторных катеров, 8 транспортов и 11 буксиров.
С высот Северной стороны германские полевые пушки открыли по ним огонь. «Воля», «Свободная Россия» и три шедших впереди эсминца прорвались в открытое море. Эсминец «Гневный» был подбит артиллерийским огнём противника и выбросился на берег в районе Ушаковой балки, эсминец «Заветный» был затоплен своей командой в порту. Подводные лодки и малые корабли возвратились в Южную бухту. В Севастополе остались шесть броненосцев, два крейсера и ряд других кораблей, многие их которых не были укомплектованы личным составом.
Русские корабли ушли вовремя. В ночь на 1 мая перед Севастополем заняли позицию линейный крейсер «Гебен» и лёгкий крейсер «Гамидие». В 1916 г. оба они стали бы лёгкой добычей одного русского дредноута, но сейчас, когда на русской эскадре почти не осталось офицеров, а «братишки» привели суда в небоеспособное состояние, исход боя был непредсказуем. 1 мая в 15 часов германские войска церемониальным маршем вступили в Севастополь.
2 мая «Гебен» и «Гамидие» вошли в Севастополь. 3–4 мая немцы подняли германские флаги на русских кораблях, оставшихся в Севастополе. Немцы назначили капитана 1-го ранга Остроградского «морским представителем Украинской Державы». Но никакой власти ни Остроградский, ни сама «держава» в Севастополе не имели. Всем распоряжался германский адмирал Гопман. Казенное, равно как и частное, имущество в Севастополе бессовестно разграблялось немцами.
13 мая на крейсере «Прут» (бывший «Меджидие») был торжественно поднят турецкий флаг. Затем крейсер «Гамидие» взял «Прут» на буксир и отвел его в Стамбул.
1 июня последний отряд кораблей прибыл в Новороссийск. Тут перед русскими моряками возник вопрос – что делать дальше?
24 мая, ещё до ухода кораблей в Новороссийск, начальник Морского Генерального штаба Е.А. Беренс представил председателю Совнаркома доклад, где говорилось: «Германия желает во что бы то ни стало завладеть нашим флотом. Дальнейшие с нашей стороны попытки разрешить вопрос переговорами при вышеизложенных условиях дают только Германии возможность выиграть время и явно ни к чему не приведут. Наши суда в Новороссийске попадут в руки даже не Украине, а Германии и Турции и создадут этим в будущем господство их на Чёрном море… Все эти условия показывают, что уничтожение судов в Новороссийске надо произвести теперь же, иначе они несомненно и наверное полностью или в части попадут в руки Германии и Турции».
На докладе Морского Генерального штаба В.И. Ленин написал: «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно».
На имя командующего и главного комиссара Черноморского флота 28 мая была направлена секретная директива за подписью Ленина с приказанием «утопить все суда Черноморского флота и коммерческие пароходы, находящиеся в Новороссийске».
Таким образом, болтовня нынешних СМИ о том, что Ленин-де по злому умыслу решил утопить флот, не имеет никаких оснований. Ленин просто доверился специалистам, причем не большевикам, а офицерам царского флота. Между тем 3 июня перед Новороссийском заняла позицию подводная лодка UС-23. А 52-й германский корпус начал продвижение с целью занятия Новороссийска.
Однако вопрос о судьбе флота решила не ленинская телеграмма, а матросский референдум, проведенный 16 июля в Новороссийске. Референдум дал 939 голосов за возвращение в Севастополь, 640 – за затопление флота в Новороссийске и около 1000 воздержалось от голосования. По дредноутам распределение голосов было таково: на «Воле» за возвращение – 360, за потопление – 140; на «Свободной России» за возвращение – 350, за потопление – 340. В результате 17 июля вечером «Воля», эсминцы «Пылкий», «Поспешный», «Дерзкий», «Беспокойный», «Жаркий» и «Жуткий» (на которых было всего состава 730 человек) и транспорт «Троян» ушли из Новороссийска в Севастополь. Остальные корабли 18 июня были затоплены на внешнем рейде Новороссийска.
Дредноут «Свободная Россия» был потоплен четырьмя торпедами с эсминца «Керчь». Вместе с ним у Новороссийска были затоплены эсминцы «Фидониси», «Пронзительный», «Гаджибей», «Калиакрия», «Капитан-лейтенант Баранов», «Лейтенант Шестаков», «Сметливый» и «Стремительный». Эсминец «Керчь» ушел в Туапсе, где был затоплен своей командой.
19 июня «Воля» и сопровождавшие её корабли пришли в Севастополь. По требованию немцев эти корабли были поставлены в Стрелецкой бухте Севастополя. Экипажи свезены на берег. Корабли были частично разоружены – сняты замки и ударники с орудий, выпущен воздух из торпед и т. п.
10 мая в Симферополе был созван курултай, на котором в качестве почетного гостя присутствовал германский генерал Кош. Германское правительство и военное командование не знали, как управл