К середине сентября 1920 г. партизаны объединились в Повстанческую армию Крыма (ПАК), которая насчитывала около 800 человек. Была проведена реорганизация и созданы полки: 1-й Феодосийский, 2-й Карасубазарский, 3-й Симферопольский под командованием Макарова, базировавшийся в урочище Суат, 4-й Баксанский, 5-й крымскотатарский под командованием Османа Деренайырлы и 1-й конный. Командующим армией стал 28-летний секретарь подпольного большевистского обкома Сергей Бабахан.
А теперь пора рассказать и об ещё одном знаменитом партизане. В 1969 г. на экранах СССР вышел пятисерийный художественный фильм «Адъютант его превосходительства», посвященный первым чекистам. В фильме один из высших руководителей ВЧК Лацис весной 1919 г. направляет чекиста Павла Кольцова (актер Юрий Соломин) в штаб Добровольческой армии. Там разведчик становится адъютантом командующего Добровольческой армией генерал-лейтенанта Владимира Зеноновича Ковалевского.
Кольцов имел надежную связь с Центром и оперативно передавал красным наисекретнейшую информацию. Разумеется, что пятисерийный фильм не может обойтись без любовной интриги. В Павла безумно влюбляется Таня Щукина, дочь начальника контрразведки. В конце фильма Кольцов жертвует собой, пуская под откос следовавший на фронт литерный поезд с английскими танками. В финале фильма Павел оказывается в тюрьме и ожидает казни.
Следует заметить, что в фильме и чекист, и два его главных противника – командующий Ковалевский и контрразведчик Щукин – представлены умнейшими людьми, их без преувеличения можно назвать военными аналитиками. Кольцов и Ковалевский – рыцари без страха и упрека, а Щукин – «черный кардинал». Это, а также обаяние Юрия Соломина, обеспечили фильму потрясающий успех.
Военные историки без труда узнали в Ковалевском генерал-лейтенанта Владимира Зеноновича (Зиновьевича) Май-Маевского, а в контрразведчике Щукине – реального полковника Щучкина. Но в 1969 г. мало кто знал, что и «адъютант его превосходительства» был вполне реальная личность – Павел Васильевич Макаров.
Павел не был дворянином. Его отец – кондуктор товарных поездов Сызрань-Вяземской железной дороги – погиб в 1903 г. при крушении поезда. Павел был вынужден рано начать работать, сначала – в типографии, затем – в малярно-кровельной мастерской. Позже, переехав в Крым, торговал газетами и был арестован за торговлю печатной продукцией, не прошедшей цензуру. Павел окончил 4 класса училища.
В Первую мировую войну Макаров воевал на Румынском фронте в чине прапорщика. Октябрь 1917 г. застал его в Крыму, где он лечился от полученного на фронте ранения.
В январе 1918 г. Павел вместе с братом Владимиром принимает активное участие в формировании первых красногвардейских отрядов в Крыму. В конце весны 1918 г., во время одной из поездок в район боевых действий по заданию Севастопольского ревкома, Павел Макаров оказался в Мелитополе, когда город внезапно захватили части Добровольческой армии. Макаров попытался выбраться из Мелитополя, но был задержан белогвардейским патрулем. Офицер-дроздовец грубо спросил, кто он такой и куда следует. Деваться было некуда, и Макаров по-военному доложил, что он штабс-капитан, представленный в капитаны по Румынскому фронту.
– Какой полк? Кто командир? – спросил дроздовец.
– 134-й Феодосийский полк. Командир полка Шевардин. Полк стоял на реке Сереет.
– Правильно! – улыбнулся офицер. – Зачисляю тебя в третью роту.
Итак, Макаров не был чекистом и даже не знал, кто такой Лацис. Случайно попав к белым, Павел менее всего хотел служить в их строевых частях. Дело решил случай. В разговоре с офицером штаба Макаров вроде бы случайно обмолвился, что одно время на Румынском фронте он служил шифровальщиком.
Эта информация была доведена до сведения генерала Дроздовского, который вскоре вызвал Макарова к себе для ознакомительной беседы. «Кастинг» прошел удачно, и командующий приказал прикомандировать Макарова к штабу полка, который вскоре был преобразован в дивизию.
В ноябре 1918 г. генерал Дроздовский был тяжело ранен и через три месяца скончался. Командующим его дивизии был назначен 51-летний генерал-лейтенант Владимир Зенонович Май-Маевский. За германскую войну он был награжден орденами Анны, Владимира, Станислава 1-й степени, золотым оружием, Георгиевскими крестами 3-й и 4-й степени, а также солдатским Георгиевским крестом.
Тем не менее, несмотря на боевую репутацию генерала, офицеры Дроздовской дивизии приняли Май-Маевского довольно прохладно, поскольку их кумиром оставался прежний командир – генерал Дроздовский. Май-Маевский прекрасно чувствовал к себе неприязненное отношение офицеров-дроздовцев и поэтому решил опираться на более лояльных к нему офицеров-новичков. И Павел Макаров сделал все возможное, чтобы стать «правой рукой» для нового командира дивизии. Он, сутками не покидая своего рабочего места в штабе, обрабатывая целые горы текущих документов, готовил лаконичные и одновременно емкие оперативные донесения. И командующий довольно скоро обратил внимание на такого старательного офицера.
Генерал постепенно проникся доверием к Макарову, внимательно расспрашивал его о военной судьбе, сочувствовал ранению и контузии, а также интересовался происхождением и семьей. В Добрармии офицеры – потомственные дворяне пользовались куда большим престижем, нежели офицеры военного времени из мещан, поповичей и т. д. Поэтому Макаров выдавал себя за сына бывшего начальника Сызранско-Вяземской железной дороги и как бы невзначай сообщил, что его семье принадлежит богатое имение в Рязанской губернии (этот район был в глубоком советском тылу, и возможность проверки деникинской контрразведкой сообщенных им сведений была маловероятна).
В итоге все закончилось тем, что Май-Маевский предложил Макарову стать его адъютантом. В ответ Павел Васильевич заявил, что не может принять столь лестное для него предложение, так как в дивизии есть немало заслуженных офицеров-дроздовцев. Эти слова только усилили желание Май-Маевского видеть своим помощником именно капитана Макарова.
В фильме у Кольцова была целая система связи с Центром. Увы, никаких сведений о передаче Макаровым из Харькова разведданных в штабы Красной армии не найдено.
Ну а пока суть да дело, Павел приступил к моральному разложению Добровольческой армии. Он занялся спекуляцией сахаром, спиртом и другими продуктами.
Май-Маевский был неплохим стратегом. В отличие от других генералов он понимал слабость Белого движения во время похода Деникина на Москву.
Когда в октябре 1919 г. войска генерала Май-Маевского взяли Орел, жители встречали белых с иконами и на коленях пели «Христос воскресе». Однако Май-Маевский сказал своему начальнику штаба генералу Ефимову: «Орел пойман только за хвост. У него сильные крылья; как бы он от нас не улетел».
В сентябре 1919 г., в зените своих успехов, Май-Маевский в разговоре с тем же Ефимовым о дальнейших перспективах сказал только: «Если красные не учтут момента – успех обеспечен», – и тут же сменил тему.
В Добровольческой армии хватало храбрых генералов. Вспомним Слащёва, водившего юнкеров в психическую атаку на Чонгарском мосту. Но Май-Маевский и среди них стал легендой. Он любил перед атакой подъезжать на своем автомобиле к самым окопам и лично вести в бой пехоту. Рядом с генералом шел и его адъютант. Самое любопытное, что все психические атаки были успешны, а Май-Маевский и Макаров не получили ни одной царапины.
Увы, в отличие от киношного Ковалевского, Май-Маевский «любил вино и женщин», и в этом мог дать фору самому Анри IV. Недаром генерал-майор фон Дрейер именовал Май-Маевского «генерал-алкоголиком». Позже барон Врангель, отвечая на вопрос, что оставил Май-Маевский ему в наследство, отвечал: «Пьянство и грабежи, повальные грабежи».
Сами подчиненные Владимира Зеноновича шутили: «Встречают нас молебнами, а провожают пулемётами», или ещё проще: «Встречают по батюшке, провожают по матушке».
Отказ рабочих выходить на работу в условиях военного времени Май-Маевский рассматривал как мятеж, и его военно-полевые суды частенько в подобных случаях применяли смертную казнь.
Когда начальник контрразведки штаба Добровольческой армии полковник Щучкин принес на подпись Май-Маевскому смертные приговоры уличенных в большевизме, тот, не рассматривая, подписал: «Утверждаю. Май-Маевский». Его адъютант Павел Макаров, сочувствовавший большевикам, по уходе Щучкина сказал генералу: «Ваше Превосходительство! Как же вы подписываете, не читая? Ведь из-за личных счетов могут подсунуть любой смертный приговор. У меня о Щучкине плохие слухи». На что Май-Маевский ответил: «Что вы мне ересь говорите, капитан! Я ему верю, а красной сволочи пощады быть не может».
Замечу, что в отличие от своего киногероя Щукина полковник Щучкин не имел детей и фактически развалил работу контрразведки. Он уволил опытных филеров и доверял исключительно доносам, сыпавшимся ему как из рога изобилия. Как и при Советах, доносчики не столько изобличали врагов, сколько сводили личные счеты. По сему поводу В.Г. Короленко написал статью «Власть доносов». Кстати, и у самого писателя был обыск, и его таскали на допрос к Щучкину.
Адъютант его превосходительства старательно организовывал попойки в виде банкетов, юбилеев и т. д. для своего шефа. Макаров периодически знакомил командующего с симпатичными «дамами из общества».
Надо сказать, что и самому адъютанту были не чужды грехи Владимира Зеноновича.
В Харькове генерал и его адъютант завели романы с юными сестричками Жмудскими – дочерьми знаменитого харьковского миллионера. Владимир Зенонович увлекся Анной, а Макаров – Екатериной.
Если верить белогвардейским мемуарам, Май-Маевский устроил брак Макарова и убеждал его отправиться с женой за границу, хотя бы в длительную командировку. «А вы?» – спросил Павел. «Я никуда не поеду, – ответил генерал. – Лучше предпочту кольт».
Макарову удалось пристроить в штаб к Май-Маевскому и своего брата Владимира. Но тот никогда не служил в армии, и Павлу пришлось соврать командующему, что к нему приехал брат, который из-за революции не успел окончить военное училище, и попросил зачислить его в конвой или охранную роту. На что Владимир Зенонович ухмыльнулся: «Чудак ты этакий! Скажите дежурному генералу, что бы он зачислил его ко мне в ординарцы». После беседы с генералом Владимир приступил к своим обязанностям.