26 ноября 1919 г. Деникин снимает Май-Маевского с должности командующего Добровольческой армией и отзывает в свое распоряжение. Фактически это была отставка.
Май-Маевский отправился в Севастополь вместе со своим верным адъютантом. Вскоре Павлу удалось перевести в Севастополь и брата Владимира.
Владимир Макаров вышел на севастопольских подпольщиков и передавал им сведения, добытые Павлом, благо городское начальство продолжало информировать генерала о положении в городе и на полуострове в полном объеме.
На 23 января 1920 г. в Севастополе было назначено восстание рабочих и солдат. Однако за день до восстания члены комитета, включая Владимира, были арестованы морской контрразведкой. В городе начались повальные аресты. Павел пытался с помощью Май-Маевского освободить брата. Но генерал, выслушав своего адъютанта, сказал: «Вы знаете, что ваш брат был председателем подпольной организации и что все было подготовлено к восстанию?»
Вскоре морская контрразведка арестовала и Павла. Уже в камере Павел узнал, что его брат был расстрелян на крейсере «Корнилов», который тогда служил плавучей тюрьмой.
Та же участь ожидала и Павла. Не дожидаясь перевода на «Корнилов», он решил бежать. Вместе с сорока заключенными Павлу удалось обезоружить охрану и бежать в горы. Там он создает Симферопольский полк. Численность полка первоначально была невелика, около сотни бойцов.
Мокроусов и Макаров организовали налет на Бешуйские копи. Уголь в этих копях обнаружили в 1881 г. Однако качество угла было низким. Он имел большую зольность (от 14 до 55 %), низкую удельную теплоту сгорания. Но при полном отсутствии угля в Крыму это была единственная «соломинка», за которую ухватились белые.
В своих воспоминаниях барон Врангель писал: «В нескольких десятках верст от Симферополя имелись залежи угля. Об этих залежах было давно известно, однако они доселе не разрабатывались, хотя пласты были поверхностные, разработка легка и уголь хорошего качества. Крым пользовался донецким углем. Я приказал срочно исследовать месторождение и произвести разведку для проведения к угольным месторождениям железнодорожной ветки от ближайшей станции Бешуй-Сюрень.
Запасы обмундирования, снаряжения, бензина, масла и угля приходилось полностью приобретать за границей. Я всячески торопил постройку железнодорожной ветки Бешуй – Сюрень, с окончанием которой представилась бы возможность пользоваться углем бешуйских месторождений. К первым числам июня добыча угля достигала тысячи пудов в день, но в виду недостаточности перевозочных средств (лошадей и повозок) месячная добыча угля не превышала пятнадцати тысяч пудов. Постройка железной дороги Бешуй – Сюрень, несмотря на все усилия, не могла быть окончена раньше октября…
Мокроусов, присвоивший себе громкое наименование “командующего крымской повстанческой армией”, пытался привлечь в свой отряд всякий сброд. К концу августа у Мокроусова было уже около 300 человек, которые распределялись им в три полка. Карасубазарский пешеконный полк, под командой бывшего сотника Галько, при котором находился сам Мокроусов, Симферопольский полк, под командой уже известного капитана Макарова (при этом полку находился и областной ревком с “товарищем” Бабаханом во главе), и Феодосийский полк, существовавший, собственно, номинально, так как вошедшие в состав этого полка шайки “Проньки”, “Остапка”, “Лоло” и “Капитана” так и не объединились, продолжая грабить за свой страх и риск.
Отряды Мокроусова действовали весьма решительно; так в ночь на 30-ое июля отряд зеленых совершил нападение на артиллерийский транспорт, увел лошадей и взорвал снаряды; 4-го августа совершил ограбление Массандровского лесничества на миллион рублей; в ночь на 20-ое августа было совершено нападение на Бешуйские копи, разграблена была касса, сожжен пороховой погреб и разрушена шахта; 22-го августа шайки Мокроусова напали на Кучук Узен, увели местного пристава и одиннадцать стражников; 29-го шайка в 150 человек при четырёх пулемётах напала на местечко Судак, однако находящимися здесь на излечении офицерами и солдатами, своевременно предупрежденными, была отбита и понесла значительные потери.
Областной ревком работал и в городах, располагая огромными деньгами. В течение четырёх месяцев ревком получил из Москвы через курьера еврея Рафаила Кургана один миллион “романовских”, 10 тысяч фунтов стерлингов и на 40 миллионов золота в изделиях и бриллиантах».
А вот как описывает атаку на Бешуйские копи очевидец Иван Папанин:
«Мы подошли к копям с такой стороны, где нас беляки и ждать не могли. И всё-таки ночью, уже у самых копей, мы напоролись на заставу.
– Стой, кто идёт?!
Все замолчали. Казалось, слышно биение сердца. И громкий голос Мокроусова:
– Партизаны, вперёд!
Мы смяли заставу врага. Раз себя обнаружили – бросились на врангелевцев. Те залегли.
Только утром удалось нам оттеснить белогвардейцев от шахт. Мы втроём – Мокроусов, Григорьев и я – подготовили взрыв.
Только отошли, раздался такой взрыв, что даже земля задрожала. Копи были надолго выведены из строя, а с ними мастерские и другие здания. Попутно мы подожгли склад взрывчатых веществ»[91].
Крупные силы белых начали прочесывать леса в районе копий. Бойцам ПАК пришлось уйти из района Крымского заповедника на восток, в район судакских лесов, где в начале сентября произошло соединение основных партизанских сил.
Вот как вспоминал об этом Алексей Васильевич: «Отступали тяжело, с боями, но настроение было приподнятое: мы доказали врагу, что в его тылу есть сила, с которой необходимо считаться.
За два месяца борьбы наш отряд совершил ряд рейдов; ворвавшись в Судак, прервали подвоз дров для белой армии, разрушили лесопильный завод и приостановили работу по заготовке брёвен в лесах; систематически разрушали телефонную и телеграфную связь; уничтожали белогвардейских контрразведчиков и карателей; установили постоянную связь с подпольными организациями городов и деревень Крыма; наладили сбор разведданных для Красной армии. Врангель вынужден был отозвать с фронта целую дивизию. Как нас известили, был продуман особый план, каким образом уничтожить партизан. Воинские части, направленные из Феодосии, Судака, Ялты, Алушты и Симферополя, должны были окружить со всех сторон лес. Нам грозила верная гибель, если бы не выручили разведчики… Партизаны под самым носом у белогвардейцев вышли из смыкавшегося кольца и передислоцировались подальше в горы, а оттуда продолжали беспрерывно тревожить белых».
Большую работу проделал Макаров и по разложению врангелевских войск. В одной из листовок-обращений он писал: «Товарищи солдаты, офицеры! Мы обращаемся к вам с призывом: покидайте ряды белых, идите в лес! Вы найдете там нас. Не дайте уйти приспешникам буржуазии, которые за вашими спинами грузят чемоданы. Близится час расплаты!» И подпись: «Бывший адъютант командующего Добровольческой армией капитан Макаров». К ноябрю 1920 г. полк Макарова увеличился до 279 человек при 11 пулемётах.
Перечисление успехов повстанцев займет не одну страницу. То взлетит на воздух артиллерийский склад в Севастополе, то идет под откос поезд. Кстати, 20 августа (ст. с.) барон Врангель чуть было сам не взлетел на воздух. Перед прохождением его поезда саперная команда обнаружила «фугас огромной силы».
Мы ещё встретимся с этими тремя славными крымскими мушкетерами, но лишь вскользь. Поэтому я тут скажу об их дальнейших приключениях «двадцать лет спустя». Осенью 1941 г. ситуация повторилась, и Александр Мокроусов вновь стал командовать всеми партизанскими отрядами Крыма, а Павел Макаров – Симферопольским партизанским отрядом. Правда, воевали они на сей раз не с бароном Врангелем, а с фельдмаршалом Эрихом фон Манштейном.
Ну а среди новых врагов находились и знакомые врангелевцы. Вот несколько фамилий, произвольно взятых мной из списков сотрудников Абвера:
– Громов Федор Фокич, поручик Алексеевского полка, с начала 1943 г. работал в германской контрразведке в Николаеве;
– Дадыкин Александр, бывший врангелевский офицер, работал в 1943–1944 г. в Херсоне в подразделении Абер-офицер-3;
– Зуев Николай Николаевич, подполковник, член РОВС, работал в контрразведке в Одессе в 1941–1942 гг., а затем в Крыму;
– Макаров-Миронов Николай Петрович, служил у Врангеля, с мая 1943 г. – резидент абвера в городе Старый Крым.
Список длиннющий. А сколько врангелевцев работало в гестапо в Крыму и Одессе!
А вот сын генерала от кавалерии Ф.А. Келлера, капитан 1-го ранга Павел Федорович Келлер, в 1919–1921 гг. возглавлял морскую контрразведку у Деникина и Врангеля, а в 1941–1944 гг. служил начальником румынской контрразведки в Крыму. Папа его – фигура тоже весьма колоритная. Он из конной гвардии, командовал армией у Скоропадского, после бегства гетмана объявил себя царем всея Украины, но был убит петлюровцами.
А где был третий «мушкетер»? В 1941–1945 гг. Иван Папанин находился далеко от Крыма. Он стал «хозяином Арктики» – начальником Севморпути с правами наркома.
Но вернемся в белый Крым и познакомимся с весьма колоритной личностью – «белым партизаном» капитаном Орловым.
Николай Иванович Орлов родился в Симферополе, в 1912 г. окончил симферопольскую гимназию. Участник Мировой войны. К 1917 г. – штабс-капитан.
В 1919 г. Орлов участвовал в подавлении партизанского движения на Керченском полуострове. Отличился массовыми расстрелами. Позже производил «зачистку» окраин Симферополя, и там были массовые казни.
И вот Н.И. Орлов поднял мятеж. Увы, до сих пор в этой истории полно белых пятен. Советским историкам белый партизан был не нужен, да и нынешним либеральным – тоже.
Для начала я даю версию генерала Слащёва, написанную уже на службе у большевиков.
«В тылу Добровольческой армии развилась мания формирования частей. Старый крымчанин Орлов взялся за это. В момент моего прибытия в Крым он уже имел “мандат” на формирование части.
<…>
…вышел скандал, которым воспользовались большевики. В день атаки красных на Тюп-Джанкой Орлов, совместно с князем Романовским и герцогом Лейхтенбергским, захватил Симферополь.