Анализируя выступления Орлова, первое в январе и второе в марте, бросается в глаза некоторое совпадение дат этих выступлений с активностью большевиков. 18 января большевики повели наступление на Перекопе – на 23 января был назначен захват власти большевиками в Севастополе (неудавшийся – 21 января арестованы зачинщики), а 22 января Орлов выступил, желая захватить власть в Симферополе. Случайное ли это совпадение или нет?
11 февраля большевики наступают опять – Орлов подчиняется и выходит ближе к фронту. Наконец, большевики наступают и прорываются у Перекопа в конце февраля – Орлов отказывается выступить на фронт. Опять таки – случайно ли это? По некоторым данным, приведенным раньше, можно предполагать, что все это не было случайным. Как нам кажется, решения Орлова, в январе уйти в горы, а в марте уйти в тыл (горы) – были в разрезе с планами красного командования, надеявшегося, что отряд Орлова откроет фронт. Можно полагать, что Орлов не решался на предательство – спровоцировать вооруженное столкновение в Симферополе или, открыв фронт, обратить оружие против вчерашних друзей и единомышленников.
Итак, история «орловщины» ещё ждет своих исследователей. Те же, кто поверхностно занимался «орловщиной», считают капитана авантюристом, почти идиотом. На самом деле практически все русские офицеры с 1825 г. никогда не занимались политикой и мало что в ней смыслили. В итоге в 1918–1920 гг. никто из них не мог выдвинуть какой-то программы переустройства России или, наоборот, реставрации самодержавия. И Колчак, и Деникин, и Врангель – офицеры, придерживались доктрины «не предопределенности». То есть, возьмем Москву, а там будем думать о земельном вопросе, о форме власти, о государственных границах, о национальном вопросе и т. д. Так что среди господ офицеров в понимании ситуации в стране Орлов выделялся в лучшую сторону.
Ну а весной 1920 г. Орлов партизанил в лесах и горах Крыма. Взаимодействовал ли он с ПАК Мокроусова, неизвестно, равно как нет никаких упоминаний о стычках партизан Орлова с ПАК.
После эвакуации врангелевских войск капитан Орлов решил пойти на службу к красным. Увы, расчёты Орлова оказались ошибочными, и Особый отдел 4-й красной армии по приговору своей «тройки» расстрелял Орлова.
Вот как описывает очевидец, находившийся в то время в Симферополе: «Отряд сошел утром с гор и выстроился перед женской гимназией на Дворянской улице, где помещался Штаб ЧОН′а – частей особого назначения 4-й советской армии. Вызвали братьев Орловых – Николая и Бориса – для заполнения анкет. Вошли они в здание (угол Дворянской и Губернской), братьев посадили в отдельные комнаты писать анкеты, и во время заполнения анкет им сзади в затылок были сделаны выстрелы, тела их были завернуты в рогожу и вывезены на грузовике, который выехал незаметно через ворота на Губернскую улицу. Отряд стоял до ночи, и, наконец, из ЧОН′а вышли и предложили расходиться по домам, Орловы не выйдут»[95].
Так это было или нет, утверждать не буду, благо, иной версии расстрела Орлова у меня нет. Главное, мы сейчас должны четко уяснить, что у Врангеля, Слащёва, Орлова, Землячки, Реденса и К° – у всех руки были по локоть в крови. А посчитать, у кого на сколько процентов больше, технически невозможно.
Глава 7. Крым под Врангелем
24 февраля 1920 г. генерал Слащёв отбросил красные части за Перекоп. Ну а Врангель стал требовать у Деникина, чтобы его назначили командовать войсками в Крыму, то есть пожинать лавры, добытые Слащёвым.
25 января 1920 г. Деникин отправил Врангелю телеграмму:
«Генерал Слащёв исправно бьет большевиков и со своим делом справляется. В случае отхода из Одессы в командование войсками в Крыму вступит генерал Шиллинг».
Барон обиделся и 27 января (9 февраля) вместе с генералом Шатиловым подал прошение об отставке: «Я решил, отправив семью в Константинополь, самому переехать в Крым, где у нас была дача».
8 февраля 1920 г. Деникин произвел чистку севастопольского начальства. По Генеральному штабу: увольняются от службы согласно прошению: помощник главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России и начальник военно-морского управления Генерального штаба генерал-лейтенант Лукомский, состоящие в распоряжении главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России Генерального штаба генерал-лейтенанты: барон Врангель и Шатилов. По морскому ведомству увольняются от службы: командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ненюков и начальник штаба командующего Черноморским флотом контр-адмирал Бубнов.
Мало того, Деникин через английского генерала Хольмана и адмирала Сеймура потребовал, чтобы Врангель немедленно покинул пределы территории ВСЮР. (Ну и порядки были в Добрармии!) Обиженный Врангель накатал длинное послание Деникину. Там шли традиционные перечисления заслуг барона, старые обиды и предостережения. Далее шли новые обиды:
«Вы видели, как таяло Ваше обаяние и власть выскальзывала из Ваших рук. Цепляясь за нее в полнейшем ослеплении, Вы стали искать кругом крамолу и мятеж.
Отравленный ядом человеколюбия, вкусивший власти, окруженный бесчестными льстецами, Вы уже думали не о спасении отечества, а лишь о сохранении власти…
Русское общество стало прозревать… Все громче и громче называются имена вождей, которые среди всеобщего падения нравов остаются незапятнанными… Армия и общество во мне увидели человека, способного дать то, чего жаждали все.
Армия, воспитанная на произволе, грабежах и пьянстве, ведомая вождями, примером своим развращающими войска, – такая армия не могла воскресить России»[96].
Эх, попади вовремя письмо Врангеля «деду» к большевикам, политотделы можно было бы распускать, а красноармейцев заставлять заучивать наизусть высказывания барона о деяниях Добрармии.
Ну а наш барон сел на пароход «Александр Михайлович», пардон, не сел, он вообще принципиально не покидал эту «плавгостиницу», и отправился в Константинополь. Оттуда он начал рассылать сотни экземпляров своего письма как в части Добрармии, так и в Европу в западные СМИ и русскую диаспору.
27 марта 1920 г. в районе Новороссийска капитулировало 22 тысячи белых. Некоторые белые части отошли к Сочи, где 2 мая капитулировало не менее 60 тысяч «добровольцев» и казаков.
Сам Деникин на «Сакене» отправился в Феодосию, «подальше от кипящего страстями Севастополя». Там главнокомандующий распустил свое правительство и дал отставку своему верному другу и начальнику штаба И.П. Романовскому (никакого отношения к августейшему семейству он не имел). Романовский вместе с британским генералом Хольмэном отправился в Константинополь. Взамен Романовского Деникин назначил начальником штаба генерала П.С. Махрова.
19 (31) марта Врангель отправился позавтракать на борт стоящего в Константинополе дредноута «Аякс», где британские кураторы снабдили барона необходимыми инструкциями. Через два дня Врангеля посадили на британский дредноут «Император Индии», и уже утром 3 апреля (новый стиль) дредноут бросил якорь в Севастопольской бухте. Простенько и со вкусом! Ну а Деникин вместе со своим начальником штаба генерал-лейтенантом Романовским на следующий день загрузился в Феодосии на британский эсминец «Стэдфаст» и убыл в Константинополь.
Поскольку свято место, как известно, долго пусто не бывает, 9 апреля барон сам себе присвоил титул главнокомандующего Русской армией и правителя Юга России. Фактически произошёл военный переворот. Из армии были выгнаны лучшие генералы – Май-Маевский, Шиллинг, Слащёв, Шкуро и другие. А генерала И.П. Романовского, прибывшего вместе с Деникиным в Константинополь, агент Врангеля 5 апреля застрелил прямо при входе в российское посольство.
В Севастополе первое время Врангель жил на крейсере «Генерал Корнилов» – мало ли что могло случиться. А затем переехал во дворец великого князя Алексея Александровича.
28 апреля Врангель «сменил вывеску»: название «Добровольческая армия» было заменено на «Русская армия». Для этого у барона должны были быть серьёзные основания. Ведь большинство белых офицеров гордилось прежним названием. О «ледовом походе» Добровольческой армии ходили легенды. Увы, Добрармия запятнала себя грабежами и разбоями. Это говорю не я, об этом многократно писал «деду» сам барон. Наконец, уже весной – летом 1919 г. армия Деникина перестала быть добровольной. Туда насильно мобилизовывали крестьян, обывателей и даже пленных красноармейцев. И Врангель идет по традиционному пути – меняет вывеску.
В России стало традицией, когда какая-то группа людей становится крайне непопулярной в народе, ей срочно подыскивают новое название. Пример: женщин, родивших вне брака, в дореволюционной России называли девицами, большевики сменили вывеску на «матери-одиночки», вскоре и это название стало непопулярным и его в 70-х гг. заменили на «одинокие мамы», а затем – на «неполные семьи». Аналогично менялись названия у педерастов: сначала гомосексуалисты, потом – геи, затем – лица с нетрадиционной сексуальной ориентацией.
С заменой вывески во врангелевской армии ничего не изменилось. Разве что поперли генералов типа Шиллинга. Добровольцы в армию более не шли, и барон объявил мобилизацию. Поначалу призыву подлежали все военнообязанные в возрасте от 18 до 34 лет, затем – от 16 до 48 лет. Крестьяне, несмотря на суровейшие меры – конфискацию земли и имущества, репрессии вплоть до физического уничтожения дезертиров и укрывающих их, – всячески пытались избежать армии. Увы, ничего не помогало. На воинские пункты прибывало не более трети призывников, из сотен мобилизованных до воинских частей доходили десятки.
Так, 16 августа Врангель выпустил циркуляр о призыве в Крыму в армию мужчин 1900–1901 годов рождения. Вот отчёт о результатах этой мобилизации:
По переписи – 1399 человек;
Явились по призыву – 258 человек;
Из них: годны к службе – 140
не годны – 24
исключены как единственный кормилец – 66