– батарея № 125 (три 130-мм пушки) на Чонгарском полуострове;
– батарея № 126 (три 120/50-мм пушки) у деревни Средний Сарай;
– батарея № 127 (четыре 100-мм пушки) у деревни Гениченская Горка (урочище Гениченское) на Арабатской стрелке.
Между Ишунью и Армянском находилась и подвижная батарея № 724 (четыре 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20).
Все стационарные батареи, за исключением 126-й, были сведены в 120-й отдельный Чонгарский артиллерийский дивизион береговой обороны под командованием капитана В.Ф. Моздалевского. В распоряжение51-й армии был передан флотский бронепоезд «Орджоникидзе» под командованием капитана С.Ф. Булыгина.
Понятно, что этих орудий было недостаточно для прикрытия перешейка. Ещё хуже было то, что пушки ставились без инженерной подготовки позиций. Высота орудия на временном бетонном или деревянном основании составляла около двух метров без щита и около 3,5 метров со щитом. Установленные на равнинной местности, почти не замаскированные от наземного и воздушного наблюдения, орудия хорошо просматривались с суши и воздуха и представляли прекрасную мишень для неприятельской артиллерии и авиации.
На строительство укреплений на Перешейке было согнано несколько тысяч местных жителей. Крымский обком из ресурсов народного хозяйства выделил 3886 кубометров лесоматериалов, 108 т цемента и много других стройматериалов.
Ко времени подхода немцев командующий 51-й армией генерал-полковник Ф.И. Кузнецов предельно рассредоточил свои силы, ориентируясь в первую очередь на морские и воздушные десанты супостата. В итоге с севера Крым защищали примерно 30 тысяч солдат, из них 7 тысяч на Перекопе. Около 40 тысяч были разбросаны по всему побережью, и до 25 тысяч находились в центральной части полуострова.
По приказанию Ф.И. Кузнецова, изданному после выхода немецких войск на западный берег Днепра в район Каховки, три дивизии 9-го корпуса были выдвинуты на север: 276-я дивизия (под командованием генерал-лейтенанта И.С. Савинова) на Чонгарский полуостров и Арабатскую стрелку, 106-я дивизия растянулась на 70 км по южному берегу Сиваша на перекопские позиции. Три кавалерийские дивизии – 48-я под командованием генерал-майора Д.И. Аверкина, 42-я (полковник В.В. Глаголев) и 40-я (полковник Ф.Ф. Кудюров) – имели противодесантные задачи; 271-я дивизия под командованием полковника М.А. Титова находилась на противодесантной обороне в районе Симферополя; четыре сформированные в Крыму дивизии – 172-я моторизованная полковника И.Г. Торопцева, 184-я полковника В.Н. Абрамова, 320-я полковника М.В. Виноградова, 321-я полковника И.М. Алиева – ставились на оборону побережья.
Все танки 51-й армии имелись только в 172-й моторизованной дивизии в 5-м танковом полку. Там было 10 танков Т-34 и 56 плавающих танков Т-37 и Т-38, ранее принадлежавших 4-му воздушно-десантному корпусу и вывезенных в Крым на ремонт.
В Крыму базировалось около 82 самолётов ВВС Черноморского флота (53-я авиабригада и 9-й истребительный авиаполк), а также группа бомбардировщиков Краснодарских курсов усовершенствования ВВС (39 самолётов СБ, 9 самолётов ДБ-3). ВВС собственно 51-й армии состояли из 82-го и 247-го истребительных авиаполков.
12 августа немецкие части форсировали Днепр в нескольких километрах выше Херсона в районе города Алешки[187].
Подавляющее большинство частей советской 9-й армии бежало на восток. П.И. Батов писал: «С гребня Перекопского вала, особенно в ясную погоду после дождя, открывался хороший обзор на 15–20 километров. В сухое время проклятая крымская пыль кого угодно ввела бы в заблуждение – едет одна повозка, а в воздухе такая пылевая завеса, будто дивизия на марше. Но с 3 сентября пошли дожди, и в бинокль можно было видеть, как вдалеке мимо наших позиций движется с запада и уходит по северному берегу Сивашей бесконечный поток воинских частей. Это отходила 9-я армия. Ни одно подразделение не повернуло в Крым. И не могло сделать этого. У них была другая задача: прикрыть подступы к Донбассу»[188].
Странная логика. Главной задачей 11-й армии был Крым, а затем Кавказ, но никак не Донбасс. Что такое Донбасс? Это не только шахты, а и сгусток железных дорог. Туда без проблем за считаные дни можно было перебросить десятки дивизий. А вот переброска войск в Севастополь морем была крайне сложна даже без советских мин и германских бомбардировщиков. Да и из Севастополя дивизии шли до Перекопа дольше, чем дивизии с Урала до Донбасса по железной дороге. Казалось бы, что мешало уставшим дивизиям 9-й армии пройти Перекоп и, отдохнув несколько дней, влиться в ряды защитников Крыма?
Первая попытка 11-й армии ворваться в Крым с ходу передовыми частями 54-го корпуса провалилась. Часом позже генерал-лейтенант Билер, командир 73-й пехотной дивизии, прочитал донесение Майера и Штиффатера: “Взять Перекоп с ходу не получится. Подробный рапорт о боевом столкновении прилагается”»[189].
12 сентября артиллерия Черноморского флота впервые открыла огонь по врагу на Перекопском перешейке. 725-я подвижная батарея (четыре 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20) обстреляла «скопление живой силы противника и уничтожила наблюдательный пост».
На войне случайность часто определяет ход истории. В тот же день, 12 сентября, недалеко от Перекопа при посадке взорвался на русской мине маленький связной самолётик «физилер шторх»[190]. На нем вместе с пилотом погиб командующий 11-й армией генерал-полковник фон Шоберт.
Через полчаса в палатке командующего 56-м танковым корпусом генерала-полковника Манштейна зазвонил телефон. Командующий армией генерал-полковник Буш без предисловий зачитал телеграмму ОКХ[191]: «Немедленно направить генерала пехоты фон Манштейна в распоряжение группы армий “Юг” для принятия командования 11-й армией».
Эрих Манштейн родился в Берлине в 1887 г. Потомственный военный. В 1913–1914 гг. учился в Военной академии, в 1914–1918 гг. воевал на Восточном фронте, затем в Сербии, а закончил войну на Западном фронте. В 1939 г. в ходе Польской кампании Манштейн – начальник штаба группы армий «Юг» (командующий фон Рундштедт). Затем группа армий была переброшена во Францию.
В русской кампании Манштейн отличился, командуя 56-м танковым корпусом, который совершил стремительный рейд из Восточной Пруссии через Двинск (Даугавпилс) до озера Ильмень.
17 сентября 1941 г. Манштейн прибыл в Николаев и принял командование 11-й армией.
К 1 сентября 1941 г. в составе 11-й германской армии находились: 30-й армейский корпус генерала Зальмута (22, 72, 170-я пехотные дивизии), 54-й армейский корпус генерала Ганзена (46, 50, 73-я пехотные дивизии), 49-й армейский корпус генерала Коблера (1-я и 4-я горнострелковые дивизии).
Командованию 11-й армии с 16 сентября была подчинена 3-я румынская армия в составе 5, 6 и 8-й кавалерийских бригад[192]. А 10 сентября прибыла моторизованная дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер»[193].
Румынскими войсками Манштейн командовал впервые, поэтому небезынтересно узнать его первые впечатления. «Штаб 11-й армии составлял как бы связующее звено между маршалом Антонеску и командованием группы армий и консультировал Антонеску по текущим вопросам. Однако к моменту моего прибытия получилось так, что Антонеску сохранил в своем распоряжении только 4-ю румынскую армию, которая вела наступление на Одессу. 11-я армия, находившаяся теперь в непосредственном подчинении штаба группы армий, получила в свое распоряжение для дальнейшего движения на восток 3-ю румынскую армию…
Что касается румынской армии, то она, несомненно, имела существенные недостатки. Правда, румынский солдат, в большинстве происходящий из крестьян, сам по себе непритязателен, вынослив и смел. Однако низкий уровень общего образования позволял только в очень ограниченном объеме подготовить из него инициативного одиночного бойца, не говоря уже о младшем командире. В тех случаях, когда предпосылки к этому имелись, как, например, у представителей немецкого меньшинства, национальные предрассудки румын являли препятствием к продвижению по службе солдат-немцев. Устарелые порядки, как, например, наличие телесных наказаний, тоже не могли способствовать повышению боеспособности войск. Они вели к тому, что солдаты немецкой национальности всяческими путями пытались попасть в германские вооруженные силы, а так как прием их туда был запрещен, то в войска СС.
Решающим недостатком румынских войск было отсутствие унтер-офицерского корпуса в нашем понимании этого слова. Теперь у нас, к сожалению, слишком часто забывают, скольким мы были обязаны нашему прекрасному унтер-офицерскому корпусу.
Немаловажное значение имело далее то, что значительная часть офицеров, в особенности высшего и среднего звена, не соответствовала требованиям к военным этого уровня. Прежде всего не было тесной связи между офицером и солдатом, которая у нас была само собой разумеющимся делом. Что касается заботы офицеров о солдатах. то здесь явно недоставало “прусской школы”.
Боевая подготовка из-за отсутствия опыта ведения войн не соответствовала требованиям современной войны. Это вело к неоправданно высоким потерям, которые в свою очередь отрицательно сказывались на моральном состоянии войск. Управление войсками, находившееся с 1918 г. под французским влиянием, оставалось на уровне идей Первой Мировой войны»[194].
Сразу по прибытии в Николаев Манштейн понял невозможность выполнения 11-й армией планов Верховного командования. Позже он писал: «Задача, поставленная перед армией Главным командованием, нацеливала её на два расходящихся направления.
Во-первых, она должна была, наступая на правом фланге группы армий “Юг”, продолжать преследование отходящего на восток противника. Для этого основные силы армии должны были продвигаться по северному берегу Азовского моря на Ростов.