х выезжают на парады, на охоту и на торжественные процессии.
В обычай правителей из сословия кшатриев-воинов издревле вошел ритуал жертвоприношения коня, называемый «ашвамбдха». Сила белого коня, уподобляемая силе солнца, могучей и неодолимой, должна была служить знаком царской власти и верховного владычества. Такого коня после проведения особых религиозных церемоний и обрядов отпускали бродить по соседним странам по его выбору. Его сопровождала армия царя-жертвоприносителя, которая, совершенно очевидно, должна была направлять его движение в сторону тех стран, которые данный правитель намеревался, в силу своих политических интересов, объявить своими вассалами или данниками. В случае сопротивления этому коню и выбору его движения армия, следовавшая вместе с ним, вступала в бой и подчиняла сопротивлявшихся. Коня, возвратившегося к месту своей отправки, торжественнейшим образом приносили в жертву в присутствии всех «подчиненных его волей» правителей, а царь-победитель обретал титул «царя царей», считался всевластным владыкой, и его воспевали придворные барды, говоря, что «подножие его трона сияло нестерпимым для глаз блеском от сверкания корон склонившихся к его ногам царей». Многие предметы искусства украшались изображением одноглавых и двуглавых коней.
Конь для царской ашвамедхи (копия рисунка — батик на ткани)
Музыкой встречают восход солнца статуи Храма Солнца (Конарак, штат Орисса. XVIII в.)
В среде славян конские черепа насаживали в старину на тыны, считая их оберегами от всякого зла и нечистой силы; коней вырезали из дерева и украшали ими крыши домов, верхняя балка которых так и называлась коньком; образ коня широко отражен в вышивке как у нас, так и в Индии; вырезными конями украшалась у славян деревянная посуда и многие предметы быта. Вся эта символика говорит о древнейшем культе солнца. (Следует отметить, что на юге Индии, где до сих пор еще проявляется известное сопротивление внедрению арийских культов и веяний, солнце почти не встречается в орнаментах и храмовых изображениях.)
Белый конь посвящался и богу Световиду, и на этого коня как на воплощение солнца не мог сесть никто, кроме верховного жреца храма. Этот конь был символом света, и с ним связывали представление о всевластии и оказании помощи в борьбе с врагами [41, с. 100–101].
К числу славянских божеств, связанных с представлениями о свете и о небе как главном источнике света, относится и Стрибог. Нельзя утверждать, что именно память о нем как боге была унесена арьями в Индию, но корень «стрь» (stri) восходит к арья-славянским связям архаичных времен. На санскрите он означает «простираться, расширяться, охватывать», и от него производится слово «прастара» — «распространение, охват, расширение», что соответствует русскому слову «простор», соотносимому напрямую с понятием о небе и широком пространстве. Славянский Стрибог был богом небесного пространства, неба вообще. В «Слове о полку Игореве» ветры именуются его внуками, то есть это был один из атмосферных богов. Надо напомнить читателю, что от указанного корня происходит и такое слово, как «страна», восходящее, как выявляется, к глубочайшей древности.
Б.А. Рыбаков в указываемой здесь книге описывает богов так называемого Киевского пантеона, то есть тех, что были поставлены в 980 г. князем Владимиром на особом холме в виде идолов. Первым среди них считался Перун. Его имя сравнивали с некоторыми ведическими божествами или с представлениями о них. Позволим себе предложить несколько иной вариант, попытавшись сопоставить Перуна с ведическим богом Варуной, и не только в силу созвучия их имен, но и по сходству ряда функций, имевших немалое значение и у арьев, и у славян. Перун возглавлял весь этот пантеон. Его идол был деревянным, «а главу его сьребряну, а ус злат». (Вот об этих чертах хочется сразу сказать, что в индуизме сохранился обычай возрождать на погребениях «святых людей», тела которых не подлежали сожжению, изваяния их голов из серебра с позолоченными усами. Автор данной работы побывал на месте такого погребения вблизи г. Пуны, штат Махараштра.)
Процесс жертвоприношения Перуну, как указывает Б. Рыбаков, сопровождался втыканием в землю стрел по кругу. Возможно, этим сопровождалось представление о вознесении души или жертвы к небу. Подобный обряд описан в «Махабхарате», где один из героев-воинов вонзает по кругу в землю стрелы под телом сраженного в бою и умирающего своего прадеда Бхишмы. Но вернемся к сути Перуна. Он был известен не только восточным славянам, но также литовцам и латышам — это снова напоминает о бывшей в далеком прошлом балто-славянской близости, а также и о ряде совпадений — хотя и не таком широком, как у славян, — в язычестве прибалтов с арьями. О Перуне писали многие исследователи, расценивая его качества и роль по-разному, но в эти мнения мы здесь углубляться не станем, пытаясь найти черты, сближающие его в какой-то мере с ведическим Варуной. Перун был изначально богом гроз и неба в разных проявлениях этих стихий. В пантеоне Владимира он, по мнению Б. Рыбакова, стал верховным богом воинских дружин. Его именем клялись воины над оружием, веря, что за нарушение такой клятвы Перун подвергает их каре.
Варуна тоже был изначально, по принятым объяснениям, всеохватывающим небом, океаном, солнцем, братом огня, став впоследствии богом гроз, атмосферных и земных вод. Важна для нас и его функция как блюстителя правды и закона: словом «варуна» в санскрите тоже определяется клятва воинов над оружием. Этот бог в индуизме стал к тому же считаться хранителем западных земель, и само слово «варуни» обозначает запад, указывая на его древнейшую связь именно с теми областями, из которых в Индию пришли арьи, принеся с собой веру в ведических богов. Видимо, следует подумать и о соответствии корней «вар-пар-пер»: так, у памирских таджиков было известно женское имя Паруни, сближающееся со славянским старым именем Варуни, а у памирских кафиров был бог войны по имени Перун. Нельзя не согласиться с мнением исследователей, что и имя литовского бога гроз Перкунаса близко Перуну, но это не исключает поиска близости и с Варуной. Не следует нам, возможно, исключать из сопоставления один из эпитетов Варуны — Синдху, то есть «речной», это имя сближает его с рекой Инд (Синдх) на северо-западе Древней Индии, равно как и с названием народа синды, населявшего в древности богато обводненный Таманский полуостров и говорившего на индо-иранском языке. К тому же в Авесте — памятнике ираноязычных арьев, созвездие Плеяд носит имя Перуне, что тоже не может выглядеть лишь случайным совпадением. Все эти сопоставления говорят о том, как арьи уносили в сторону Индии свои общие или близкие со славянскими верования, свойственные их далеким предкам в общей отдаленной древности.
Встав на путь сравнений и сближений, необходимо подумать и об имени еще одного бога, исключенного из Киевского пантеона, тоже очень древнего Волоса или Велеса. Несмотря на то, что он не входит в этот пантеон, его жизнь в народе продолжалась много веков спустя, и о нем писали те, кто боролся с язычеством на Руси. Эта борьба, как известно, разгорелась после крещения Руси и, начиная с конца X в., приняла широкий размах.
Велес (Волос) был чрезвычайно значимым богом в языческой Руси и особенно в ее северных областях. Этот бог считался «скотьим богом», покровителем скота и всякого зверя. Б. Рыбаков поясняет, что культ Волоса был изначально культом медведя, откуда произошло и имя этого бога «волосатый» (шерстистый), и что с развитием одомашнивания диких быков этот культ приобрел характер поклонения этому богу как покровителю скота [142, с. 421–431]. Мы в данном разделе не будем углубляться в суть этого культа у славян, но, прослеживая вероятное сближение арья-славянского общего или соотносимого словаря, предполагаем, что медведь вполне мог быть объектом почитания всех жителей архаичной эпохи на севере. На санскрите имени Волос может соответствовать слово «вала» — «волос, шерсть», и это является первым, хотя и недостаточным еще указанием на правильность высказанного предположения. Вторым же служит то, что в эпосе «Рамаяна» описываются героические мощные медведи, которые содействовали герою Раме в его борьбе со злом и неправдой и составляли значительную часть его войска, принимая активное участие в боях против демонов. Медведи не являются широко известными в Индии животными, а гималайские медведи небольшие и водятся только в горах. Значит, эта легенда отразила память о мощных северных медведях и, возможно, память о Волосе, хотя и в сглаженном виде, память, затушеванную тысячелетиями. (Добавим к этому, что само слово «медведь» может быть разъяснено через санскритские корни как «мадху-ве(и)д», т. е. «медоведун».)
Ритуальный сосуд в форме медведя (Балканы. Энеолит)
В религии индуизма вошли не только древние верования арьев, но в значительной мере и верования доарийских народов, населявших Индию с тех времен, датировать которые даже приблизительно науке пока не удается. Но и в этом сложном комплексе верований все же проявляются черты и характеристики, которые можно соотнести с мифотворчеством арьев, и приведенные выше примеры свидетельствуют именно об этом. Нет прямой возможности проследить все звенья связей, говорящие о близости древнейших форм религиозного мышления арьев и других индоевропейцев, но приведенные примеры говорят о скрытой многими веками, а вернее — тысячелетиями, близости складывавшихся некогда представлений о небе и земле, о силах природы и о возможности человека обращать их себе на пользу или отвращать то зло, которое они могут причинить.
Из числа сохранившихся в точности имен богов можно с уверенностью говорить только об имени Индры, но в ряду других признаков нельзя игнорировать представления о многоглавости, приписываемой богам. Несколько лиц или голов проступают в описаниях и изображениях древнейших арийских и славянских богов. В Индии у них была более счастливая судьба, чем в среде славян: там эти образы уже в древности начали высекать из камня, а в число археологических находок в Европе входят главным образом деревянные идолы, да сохранились описания идолов языческих храмов (в ос