В дальнейшем эти социальные различия были определяемы другими знаками узнавания, так как в таком памятнике, как «Законы Ману», который примерно датируется рубежом нашей эры и создавался явно уже в Индии, указывается, что «Священный шнур для брахмана полагается из хлопковых нитей, …кшатрия из пеньковых нитей, вайшьи — из шерстяных нитей» [73, 11]. Но еще и в этом трактате сохраняется упоминание о том, что ученики брахманов, изучающие Веды, «должны носить шкуры черных антилоп, оленей, козлов, а также сделанные из пеньки, льна и овечьей шерсти» (тот же раздел).
Эти указания явно напоминают об очень давно миновавших веках охоты и начала одомашнивания мелкого рогатого скота.
Эти века столь явно и неуклонно связываются с такой древнейшей эпохой, что при дальнейшем здесь рассмотрении материалов книги Тилака следует все время учитывать этот показатель. Он не мог в свое время датировать период, именуемый межледниковьем, но сведения, которые он почерпнул из Вед и Авесты, выглядят в его исторической интерпретации соотносимыми с тем временем, когда расцвет культуры кроманьонцев, начавшийся в века межледниковья, был нарушен наступлением нового, последнего, оледенения.
Гляциологи не раз указывали, что наступление ледника предваряется и сопровождается обильными снегопадами, выпадением града, замерзанием земных вод — во всем этом Тилак справедливо усматривает те явления, которые нашли свое отражение в Авесте в виде жалоб на вдруг наступившие холода и зимние непогоды, насланные на блаженную райскую страну Айрьяна Ваэджо злобным духом Ангра Майнью, создавшим снег, после чего в этой дивной стране «наступили десятимесячная зима и двухмесячное лето».
В «Предисловии» к своей книге Тилак пишет: «Я решился опубликовать эту работу лишь тогда, когда увидел, что мое открытие есть результат общего прогресса знаний, касающихся изначальной истории человеческой расы, а равно и истории населяемой этой расой планеты… Прогресс геологической науки привел к выводу, что в период межледниковья климат полярной области был мягким и не противоречил требуемым для жизни человека условиям… в Ведах и Авесте мы находим соответствующие описания» [155, с. 23].
И далее, в главе «Ледниковый период» Тилак приходит к выводу, что наступление последнего оледенения вытеснило предков индоевропейцев (которых он, вслед за западными учеными, именует арийской расой) с приполярных стран или земель, и те следы неолита, которые археологи находят в Европе, указывают на пребывание этих предков здесь в период последнего (напомним, что не очень долгого и обширного) периода оледенения. По его завершении они вернулись в Приполярье, вероятно, не все, но, по всей видимости, не малыми группами, что и считается их следованием за уходящим в океан ледником. Об этом следовании писали многие, в том числе и автор данной работы, но не были исследованы связи этих передвижений с периодом последнего межледниковья и с наступлением последнего же ледника, как и с соотношением жизни, хозяйственной деятельности и духовной культуры тех жителей Приполярья, существование которых прямо зависело от этих природных сдвигов.
Тилак правильно назвал свою книгу в подзаголовке «новым ключом к интерпретации многих ведийских текстов и легенд», предоставив всем последующим поколениям исследователей окинуть более широким взглядом всю древнейшую историю предков индоевропейцев, использовав предложенные разъяснения этих текстов и легенд.
Все эти указания и открытия не могут не привлекать внимания специалистов, как и любого человека, интересующегося историей своих далеких предков и своим собственным происхождением, своей генетической памятью и историческими путями сложения своей расы. И далеко не последнее место в проявлениях этого интереса занимает привлекательная история складывавшегося мировоззрения как отражения воздействий окружающей природы и зарождения реакций человека на эти воздействия.
Темнее всего перед рассветом
Есть убеждения, раз и навсегда утвердившиеся в общечеловеческой системе мировосприятия. Почитание великого небесного светила Солнца, преклонение перед его мощью, перед его жизнеутверждающей и жизнедающей силой, его всеисцеляющим светом стало изначально неотъемлемой частью психического склада человека. Солнце — это свет, а свет — это жизнь и радость, и можно почти с уверенностью утверждать, что эти ощущения, это восприятие великого светила отражены в той или иной форме, в тех или иных словах в произведениях устной и письменной литературы всех времен и народов.
У. Уоррен в книге, о которой говорилось в предыдущем разделе, особенно выразительно подчеркивает радость людей, встречающих появление солнца на далеком севере после долгой полярной ночи, и выражает при этом сомнение в том, что кому-либо удалось «хотя бы приблизительно похоже» описать появление светила над горизонтом, передав при этом всю радость людей, встречающих рассвет. Он правильно судит о том, что неописуема радость жителей Арктики, наблюдающих, как появившаяся над горизонтом первая светящаяся точка постепенно разрастается в течение ряда последующих суток, превращаясь в огненный шар, в сияющее колесо, кругами катящееся вдоль края земли и медленно поднимающееся к зениту. Да, он прав в том, что никаких слов не может хватить для точного и достаточно выразительного воссоздания картины великолепия восхода, даже происходящего в средних широтах, не говоря уже о высоких.
Но анализ содержания всех описаний, научный анализ их обоснования и разъяснение их смысла — это доступно человеку, глубоко проникшему в такие описания. Каждый, кто захочет и сможет вчитаться в аналитическую книгу Тилака, увидит, как точно отражены в Ведах все явления, связанные с ожиданием солнца и с процессом его постепенного появления и возрастания и его непреходяще важного значения в жизни наших далеких арктических предков.
В Ригведе солнце выступает под двумя основными именами — Сурья и Савитрь. Под этим вторым именем оно считается принадлежащим и небу, и атмосферному пространству, будучи осознаваемым и как воплощение жизнедающей силы солнца, в отличие от более конкретного образа Сурьи как светила. Под именем Савитрь в Ригведе солнце упоминается часто в момент восхода, а под именем Сурьи — во время своего небесного пути. Солнцу как Савитрь посвящены одиннадцать гимнов Ригведы и отдельные строфы и строки других гимнов, постоянно встречаются описания его золотых пальцев, рук и волос. Его почитают как властителя всех тварей и обращаются к нему как к избавителю от грехов. По его имени называется и великая, имеющая большую силу молитва (носящая также и название «гаятри», то есть та молитва, которую при обряде посвящения мальчика из трех «чистых» варн шепчет ему тайно на ухо его гуру).
Примеры неоднократного обращения к Савитрь как к солнцу встречаются в «Законах Ману», и наиболее часты эти обращения в тех случаях, когда согрешивший исповедуется этому богу в содеянном и просит его о прощении и снятии ответственности и кары за совершенный грех.
Так, к этому древнейшему Савитрь, богу времен Ригведы, должны обращаться грешники по предписанию этих «Законов»: «Если он намеренно спит, когда солнце восходит, или же ненамеренно, когда оно заходит, следует поститься следующий день, тихо произнося “Савитрь”» [73, 11, 220]; «Если он стоит в утренних сумерках, нашептывая “Савитрь”, он удаляет ночной грех, а сидя в вечерних сумерках, уничтожает грех, содеянный днем» [73,11, 102]; «Надо всегда повторять “Савитрь” и, как только возможно, очищающие молитвы, будучи ревностным во всех обетах, исполняемых ради искупления» [73,XI, 226] и т. п.
Здесь нам следует вспомнить о том, что Тилак был потомственным брахманом, и в его семье изучение и чтение Вед было наследственным и обязательным занятием. Место таких людей в обществе и их ценность тоже подчеркивается в «Законах Ману»: «Те брахманы должны считаться учеными, которыми изучена… Веда вместе с добавлениями, основывающимися на свидетельствах священного откровения» [73, XII, 109].
Из неимоверной глубины эпох — по исчислению Тилака, от периода последнего межледниковья — дошли до времени создания эпических поэм, многих преданий и таких трактатов, как «Законы Ману», представления о восходах и заходах солнца как моментах окончания и наступления долгой полярной ночи и о том, что год делится на две части — светлую и темную. Взглянем на строки указанных «Законов», подтверждающих это: «Солнце отделяет день и ночь — человеческие и божественные; ночь предназначена для сна живых существ, день — для свершения дел. У предков день и ночь — месяц, но разделенный на две половины: светлая — день для совершения дел, темная — ночь для сна. У богов день и ночь — человеческий год, опять разделенный надвое: день — период движения солнца к северу, ночь — период движения к югу» [73, 1, 65–67].
Именно к этим строкам часто обращались исследователи, анализировавшие проблему древнейшей эпохи жизни в Приполярье. Ригведа же дает очень много указаний, поясняющих эти вопросы, и Тилак в своей книге поясняет суть таких текстов, часто неправильно переводимых и трактуемых западными санскритологами. Отрывки из его труда, касающиеся этой проблемы, были впервые опубликованы на русском языке в книге [58]. Здесь же нам следует подробнее остановиться на том, как он рассматривает в главах III и IV суть тех гимнов Ригведы, которые и легли в основу навеки сохранившихся утверждений о полярной природе и об астрономических наблюдениях наших далеких предков.
Почему у Ману говорится, что солнце уходит к югу? Потому что, поясняет Тилак, для того, кто стоит в точке Северного полюса, все пространство за горизонтом будет югом, то есть полусферой, противоположной северу. И он может утверждать, что солнце всегда восходит только с юга. Но область от точки полюса до Полярного круга освещается по мере ее снижения по-разному, а поэтому в Ригведе приводятся разные описания длительности солнечных месяцев, носящих названия Адитьев. Эту область Тилак называет циркумполярной, и такое название наиболее удобно для ее описания.