ой духовности. Вот почему патриоты так тщательно оберегают советскую власть от нападок, а противникам советской власти говорят, что они «плюют на гробы своих предков» и являют собой «Иванов, родства не помнящих». По мнению наших патриотов, всё, что сделали наши предки, это по определению хорошо и не может быть плохо, потому что это ведь наши предки. «Любовь к отеческим гробам» патриоты простирают и на те гробы, в которых лежат отъявленные негодяи, самые худшие люди из среды нашего народа. «Ведь это наша история, – говорят патриоты. – все её периоды для нас драгоценны». Если поставить Родину на место Бога, то понятно, что бог всегда прав. Тогда и советская власть не может быть плохой.
На самом деле для русских людей СССР ни когда не был Родиной. СССР – это не другое название России, это название другой страны, возникшей на месте России. Государство, созданное на той же самой территории, это вовсе не обязательно то же самое государство. Юридическое правопреемство здесь не имеет решающего значения, гораздо важнее духовная преемственность, а вот её – то и не было между Россией и СССР.
Россия – это государство русского народа, а народ делает народом не этническая общность и не общность территории, во всяком случае – не это главное. Важнее общность ценностей, которые определяют общность исторической судьбы. А коммунисты, едва пришли к власти, тут же приступили к уничтожению русского народа. В значительной степени – к физическому уничтожению, но не только. Коммунисты решили стереть даже память о русском народе, создав вместо него совершенно другой – советский народ. Опять же, советский народ – это не объединяющее название всех народов России. Это народ, которого ни когда раньше не было в смысле традиций и ценностей. Советский народ с презрительной брезгливостью относился ко всему, что было дорого и свято для русского народа, одновременно, советский человек приходил в восторг от того, что приводило в ужас русского человека. Советские люди и русские люди могли совпадать этнически, при этом они не только не совпадали в духовных ценностях, но и были антагонистами.
Достоевский говорил: «Не понимаю, как можно быть русским и не быть православным». Коммунистические идеологи с ещё большей уверенностью утверждали: «Невозможно быть советским человеком и верить в Бога». Русского народа без православия ни когда не существовало. Именно православие и сделало русских такими, какими они стали. И вот к власти пришли коммунисты, объявили религию опиумом для народа, начали разрушать храмы и убивать священников, а православие велели считать уделом темных и безграмотных людей. Русская история в этот момент прервалась, потому что прервалась преемственность духовных ценностей. В каком смысле люди, растоптавшие духовные богатства, скопленные за тысячу лет русским народом, могут считаться русскими? Конечно, если для кого-то Россия – это «баня, водка, гармонь и лосось», так почему бы этим людям и СССР не считать Россией? Таков именно бездуховный патриотизм. Такова основа восторгов по поводу победы советского (а не русского!) оружия, и в этом я полностью согласен с Владимиром Ларионовым: «Пусть это будет звучать горько для многих, в том числе и для автора этих строк, но выбор тех, кто победил в этой войне на полях сражений, был выбором слепым и бездуховным, выбором тех, для кого Родина была суммой фетишей, но не духовной святыней».
«Патриотизм» всегда приводит к государствопоклонству. Патриоты преклоняются перед государственной мощью и видят в ней самоцель. Да, коммунисты в конечном итоге создали очень сильное государство, но это государство было по сути своей антирусским. Это было государство, поработавшее остатки русского народа и не переносившее русского духа, если с последним не отождествлять перегар. Это просто безумие – видеть в могучем сталинском Советском Союзе возрожденную великую Россию, хотя на эту иллюзию попадались даже некоторые белые эмигранты, во время Великой Отечественной рукоплескавшие победам советского оружия, думая, что это оружие русское. Между тем, государство – это не цель, а средство, и принципиальным является не то, насколько государство сильно, а то, какой цели оно служит. Русское государство было стальными доспехами Церкви. Коммунисты укрепили доспехи и начистили их до блеска, но внутрь посадила беса, а кто-то, не заметив подмены, и до сих пор рукоплещет блеску стали.
Конечно, всё не так просто. Это чистая схема, а жизнь всегда сложнее. И в антирусском советском государстве русское начало продолжало жить, сколько бы его не убивали. Русская душа, истерзанная, заплеванная, полумертвая, загнанная в подвал, всё-таки жила в Советском Союзе. Молитвы православных продолжали возноситься к Небесам и с территории Советского Союза, а значит и Россия всё-таки не до конца исчезла с этой территории. Советская реальность – сложная, смешанная, там был и русский компонент, хотя власть была антирусской. Сложно теперь разобраться, что в этом государстве надо приписать народу советскому, а что народу русскому (Здесь и выше – отрывок из моего очерка «Люди против нелюдей»).
Я отчасти согласен с Владимиром Ларионовым: «Не зря считал Иван Солоневич СССР не черным провалом в русской истории, не АнтиРоссией, но именно Россией. Тяжело, почти смертельно больной, сознательно лишенной своей национальной государственной элиты, но всё-таки Россией, даже при тоталитарном антирусском режиме правления сохраняющей свою таинственную сущность страны с огромным властным потенциалом».
Впрочем, для меня СССР – это именно АнтиРоссия, которая сосуществовала на одной территории с подлинной Россией, но это было сосуществование надзирателя и заключенного. Увидеть в СССР пусть «смертельно больную», но всё-таки Россию, можно лишь впадая в государствопоклонство и преувеличивая значение «огромного властного потенциала» вне зависимости от того, на что этот потенциал направлен.
Да, мы должны быть готовы воспринимать советскую власть сложно, но мы должны идти от простого к сложному. Для начала надо четко, просто и однозначно сказать, что советская власть, как власть государственного атеизма, есть не только власть антирусская, но и вообще античеловеческая. Власть, заставляющая людей жить без Бога, несет людям самое страшное зло, какое только может быть. Поэтому советская власть должна быть осуждена и признана властью отвратительной безо всяких уверток и виляний (Подробнее об этом в моем очерке «Что есть добро?» в главе «Империя зла»). И вот когда мы произнесем принципиальное и однозначное осуждение советской власти, тогда сможем говорить по частностям, усложняя картину советской реальности настолько, насколько захотим.
К числу этих сложностей относится, например, православное понимание Советской власти, как проявления Божьей воли. В принципе я с этим согласен, но не согласен с тем, что советскую власть можно на этом основании оправдать. Наши православные иногда забывают делать разницу между прямым проявлением Божьей воли и Божьим попущением. Бог не может быть источником зла, а попытка коммунистов уничтожить Церковь есть безусловное зло. Это произошло по Божьему попущению. Премудрый Промысел не воспрепятствовал злу ради конечного торжества добра.
Анализируя ход Гражданской войны, я убедился в том, что её исход был предопределен Божьим Промыслом. По всем земным человеческим соображениям, красные не имели ни одного шанса победить в этой войне. Беспристрастный анализ всей информации, имевшейся на конец 1918 года, кого угодно привел бы к неизбежному выводу, что красные проиграют. Но они победили вопреки всему и не смотря ни на что. Причина одна – так решил Бог. Может быть, ни где в истории России действие Премудрого Промысла не проявилось столь явно и очевидно, как в этой победе красных. Но вот тут-то и начинаются сложности в оценках.
Анатолий Степанов, главный редактор «Русской народной линии», председатель «Русского собрания», откликнувшись на мою книгу «Священная русская империя», кроме прочего писал: «Согласен со многими вашими идеями … Особенно порадовал редкий в наше время методологический принцип – попытаться увидеть действия Промысла Божьего в нашей истории … Но камнем преткновения для Вас стало советское прошлое. Тут вам, увы, изменяет беспристрастность. Тут вы забываете о своем намерении пытаться видеть действие Промысла Божьего в истории. И закономерно вы сами себе, как идеологу, выносите приговор – вы чужой на празднике Дня Победы, вы – чужой в путинской России, где идет реставрация советского прошлого … В условиях неизбежной реставрации советского прошлого, попытка представить Церковь силой антисоветской очень опасна.
На мой взгляд, перед нами сейчас стоит проблема гамлетовского масштаба. Помните, в пастернаковском переводе: «Порвалась дней связующая нить, и должен я её соединить». Надо соединить нить русской истории, увидев в ней действие Промысла Божия, ведь 1917 год не был случайностью, а был такой же неизбежностью, как перерыв династии Рюриковичей, что вы прекрасно показали … Вы же предлагаете не соединить разорванную нить русской истории, вы предлагаете отречься от старого (коммунистического) мира, стряхнуть его прах с наших ног. А потому ваше отношение к советскому прошлому не особенно отличается от отношения либералов, давно предлагающих вычеркнуть советское прошлое из нашей истории …»
Тогда я, кроме прочего, ответил Анатолию Дмитриевичу: «…Оценивая советское прошлое, я вовсе не «забываю о своем намерении пытаться видеть действие Промысла Божия в истории» … И я вполне согласен с тем, что невозможно «вычеркнуть советское прошлое из нашей истории», как невозможно вычеркнуть из Библии Апокалипсис. Но ведь и в правлении Антихриста тоже проявит себя Божий Промысел, что не даст православным повода этому правлению рукоплескать. И в предательстве Иуды тоже был Божий Промысел, однако, мы с Иуды икон не пишем. И черти в аду мучают грешников, фактически исполняя Божью волю, но это ещё не значит, что черти – хорошие ребята … Моя непримиримость к советской власти вызвана тем бесспорным фактом, что это была власть воинствующих безбожников. Власть, поставившую целью искоренить религию, невозможно считать русской национальной властью … и если мы ещё не утратили способности отличать главное от второстепенного, то должны осудить большевизм так же, как немцы осудили нацизм, не смотря на то, что Гитлер построил много хороших дорог. Я ни от чего не предлагаю отречься, но я убежден: пока русские патриоты не выразят принципиального отношения а советской власти, ограничиваясь вялым интеллигентским рассусоливанием («Было плохое, но было и хорошее»), мы не сможем предложить России другой путь. Я ни сколько не против того, чтобы «соединить разорванную нить русской истории», особенно если эти слова хоть что-нибудь значат. Но Гамлета не люблю. Мужик так долго переминался с ноги на ногу, что в итоге все умерли».