ысла.
В чем убеждает нас идея «Москва – третий Рим»? То, что Москва приняла эстафету центра православной империи от Константинополя – это не вызывает сомнения, и это очень важно для нас. Русская держава действительно является преемником Византии, это преемство духовное и суть его – в охранении и сохранении Вселенского Православия. Но скажите, при чем тут первый Рим, то есть собственно Рим? У него-то мы что унаследовали и какие «римские ценности» намерены сохранять?
Когда-то воздвигнутая императором Константином новая столица империи получила название второго Рима. Но это ни чего не означало, кроме смещения центра власти на восток, это был всего лишь факт политический, даже технический, не имеющий ни какого духовного значения. То, что в Римской империи появился новый центр власти, отражает лишь перипетии политической борьбы, то есть нечто временное, преходящее. Вечных ценностей Новый Рим от Древнего Рима отнюдь не унаследовал, и в этом смысле ни как не являлся его преемником. Константинополь не принимал от Рима эстафету хранения Истины, не принимал веру. К моменту появления на востоке нового политического центра Рим был языческим и в плане религиозном новой столице ни чего приличного завещать не мог, а христианизация западной и восточной империей шла одновременно.
Итак, преемственность Константинополя от Рима – явление политическое. Преемственность Москвы от Константинополя – явление духовное. Цепочки не получается. Чтобы спаять эти три звена, надо увидеть в них факты либо исключительно политические, и тогда почему бы не увидеть четвертый Рим, например, в Вашингтоне? Там тоже есть сенат. Либо надо увидеть в них факты мистические, и тогда получится, что Москва – наследник древнеримского язычества.
История тысячелетнего Рима – это история язычества. Государственной религией сделал христианство в Риме император Феодосий в 380 году, а он был последним настоящим римским императором. Имперский Рим пал именно тогда, когда стал христианским. И вот теперь попытайтесь объяснить, почему для Москвы так важно вести свою родословную от языческого Рима?
Впервые пророчество о Москве, как о третьем Риме было произнесено иноком Филофеем, старцем Псковской Елизарьевской пустыни в царствование Василия Иоанновича, отца Ивана Грозного: «Два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти». Откровенно говоря, имя инока Филофея и в истории осталось только потому, что он изрек удачный афоризм, который всем понравился. Ни чего не известно о том, что вышеозначенный инок обладал высоким духовным авторитетом и был наделен даром пророчества, он во всяком случае не был канонизирован. Если бы это сказал прп Сергий Радонежский, стоило бы прислушаться, а мало ли что брякнет безвестный инок? Но в лесть так хочется верить, что не возникает желания воспринимать её критически. Ни кто не спросил у Филофея: «А ты, старче, что собственно имел ввиду и как можешь обосновать своё смелое заявление? Не мог бы ты это объяснить подробнее?» Ну, может быть, и были такие вопрошания, но следа в истории они не оставили, остался только красивый и беспочвенный афоризм, так что теперь остается лишь гадать, что имел ввиду Филофей. Его логика была, видимо, такова: поскольку Москва (Русь) приняла веру от Константинополя, а он есть Рим второй, то Москва соответственно – третий. Этим умозаключением наш инок доказал, что умеет считать до трех, но отнюдь не продемонстрировал способности отличать факты политические от фактов духовных. Но кто тогда стал бы копаться в таких тонкостях?
А в 1589 году в соборной уставной грамоте, узаконившей патриаршевство на Руси, всему миру было объявлено, что «ветхий Рим пал от ереси», что «новый Рим», Константинополь, порабощен безбожными агарянами, и что потому третий Рим есть Москва. Так красивый афоризм получил значение государственной теории.
Здесь у третьеримской идеи появляется смысл, наличие которого совсем не учитывают современные имперцы. Под «Римом» понимается не центр империи, а папский престол – «ветхий Рим пал от ереси». Римская империя окончательно прекратила своё существование в V веке, и не «от ереси», а под натиском германских племен. А в XI веке римские епископы утратили «первенство чести» в православном мире, и это действительно «от ереси». Между этими двумя фактами – 600 лет, и они ни как не связаны друг с другом. Который из этих фактов мы имеем ввиду, когда говорим о падении Рима? Мы говорим об истории империй или об истории поместных церквей? Если третьеримская теория была выводом из церковной истории, тогда зачем было говорить, что второй Рим пал, поверженный «безбожными агарянами»? Тут пала именно империя, а Константинопольская церковь ни куда не делась и чувствовала себя под османами гораздо лучше, чем Церковь в СССР. В этой древней теории такая каша, на которой ни чего порядочного не основать. Но ведь основали же. Как?
Наши цари понимали мысль насчет третьего Рима очень буквально, в смысле династической преемственности. Иван Грозный прямо говорил: «Мы ведем род от Августа кесаря». Это не были случайные слова, и в грамоте об избрании Михаила Романова упоминается «прекрасноцветущий и пресветлый корень Августа кесаря» от которого производили Рюрика.
Очень жаль, что наши цари позарились на лживую генеалогию, пытаясь утвердить трон на вранье, к тому же очень глупом. От «Августа кесаря» было весьма затруднительно вести свой род, потому что у него не было сына и ему наследовал пасынок – Тиберий, у которого тоже не было сына, и ему наследовал племянник Калигула, которому тоже наследовал отнюдь не сын, а «дядя Клавдий», которому тоже наследовал отнюдь не сын, а пасынок – Нерон. Династия Юлиев была юридической фикцией, к тому же не понятно, что за радость вести свой род от своры кровавых маньяков и извращенцев, происходивших от «пресветлого корня Августа». Что же касается Рюрика, то о нем вообще ни чего не известно, нет возможности выяснить даже кто был его отец, а говорить про его род совершенно бессмысленно.
Наши предки очень плохо знали историю и не отличались латинской логичностью мышления. Предков простим, но поинтересуемся: изменилось ли в этом смысле что-нибудь? Вот очень уважаемый мною митрополит Иоанн (Снычев) пишет: «Первоначально служение принял Рим – столица мира времен первохристианства. Отпав в ересь латинства, он был отстранен от служения, преемственно дарованного православному Константинополю – «второму Риму». Покусившись из-за корыстных политических расчетов на чистоту хранимой веры, согласившись на унию с еретиками-католиками (на Флорентийском соборе 1439 году) Византия утратила дар служения, перешедший к третьему Риму последних времен – к Москве, столице Русского православного царства…»
И опять непонятно, пишет ли владыка об истории империй, или об истории поместных церквей? Какое, интересно, «служение принял Рим», когда был «столицей мира»? (Если вообще допустимо ставить знак равенства между миром и средиземноморьем). Рим добросовестно и увлеченно истреблял первых христиан, а когда Рим принял христианство, так почти сразу же стал добычей германских племен. Римская империя ни когда не была христианской и к «ереси латинства» уж точно не имела отношения. Когда епископ Рима в XI веке был отлучен от церкви, это было трудно считать «отстранением от служения» самого Рима, который тогда по большей части служил пастбищем для скота. Римская империя и Римская церковь – несовпадающие понятия. А мы говорим про некий абстрактный «Рим», как будто специально не желая, чтобы стало, понятно империю или Церковь мы имеем ввиду.
Насчет Флорентийской унии – ещё менее удачно. Уния действительно была изменой православию, но Константинополь её не принял, там все были против унии. Оказалось мало подписать предательский документ, Константинопольская Церковь осталась православной и остается таковой до ныне, и более того – Константинопольский патриарх продолжает носить титул вселенского, и продолжает иметь «первенство чести» в православном мире. В духовном смысле Константинополь отнюдь не рухнул, и в этом смысле Москва ему не наследовала. Хотя, когда на смену османам пришли младотурки, Константинополь продолжил сближение с папским Римом, но уже не в форме унии. Если мы об этом, тогда надо отказаться именовать Константинопольского патриарха вселенским и именовать вселенским Московского патриарха. Но такого радикального предложения не доводилось слышать ни от одного носителя третьеримской идеи.
Владыка Иоанн пытается истолковать «Третий Рим» в духовном смысле: Рим пал от ереси, а второй Рим от того, что примкнул к ереси. Но эта цепочка строится на двух ложных утверждениях: и Рим пал не от ереси, и второй Рим к ереси фактически не примкнул. При этом владыка Иоанн неожиданно резюмирует: «Россия стала не только по духу, но и по форме преемницей и наследницей христианского империализма Римской и Византийской империи – вот три последовательных исторических этапа воплощения в жизнь великого имперского принципа». Ещё раз приходится напомнить, что Древний Рим ни когда не был носителем «христианского империализма», если же говорить об «имперском принципе», как таковом, то этим владыка Иоанн перечеркивает то, что выше говорил о духовной преемственности. Эта страшная путаница просто шокирует.
В.А.Грингмут писал в конце XIX века: «Юридическая основа этой идеи была выработана в полном совершенстве в Риме. Но этому материальному целому не доставало духа, не доставало христианства. Лишь в Византии римское самодержавие стало самодержавием православным и достигло полного юридически-церковного совершенства. Но выработанной в Византии идее самодержавного православия не доставало однако ещё подходящей народной почвы для её осуществления. Почва эта была дана ей в России. Из кабинетов византийских юристов и богословов идея православного самодержавия перешла в сердца русского народа и, просветив эти золотые сердца, сама получила в них недостававшее ей глубокое этическое просветление. Таким образом, римское самодержавие, византийское православие и русская народность соединились в одно гармоничное неразрывное целое».