Они пишут: «Мы исходим из того, что человек создан по образу и подобию Божьему. Поэтому человеческая жизнь имеет высший смысл, и этот смысл заключается в развитии, в движении к Богу…» Прекрасно сказано, но дальше: «…В таком понимании смысла жизни едины и христианин, и мусульманин, и буддист, и иудей…» Это ещё один ритуальный поклон, сделанный на языческом капище, на сей раз перед идолом политкорректности. Кажется, дугинское евразийство сильно попортило концепцию господ Воложанина и Петрова. Что ж, повторимся.
Буддизм ни чего не говорит о Боге, поэтому ни при каких условиях не может считаться движением к Богу.
Иудаисту отнюдь не предписано приближение к Богу, он и так к нему близок в силу того, что родился евреем. Согласно учению раввинов ни один еврей, будь он самым худшим из евреев, не может быть помещен в ад более, чем на год, а это, согласитесь, не принципиально. Евреи уверены, что они уже с Богом, им не надо к Нему двигаться.
Ислам не предъявляет вообще ни каких требований к душе человека, поэтому ни о каком развитии личности в исламе речи не идет. Весь ислам держится на «пяти столпах»:
Шахада (Признание Бога единым, а Мухаммада Его пророком).
Намаз (Пять раз в день произнести установленные молитвы)
Закят (Религиозный налог)
Хадж (Паломничество в Мекку)
Рамадан (Пост в священный месяц)
Исполнение немногочисленных формальных предписаний – вот и весь ислам. Здесь нет движения к Богу.
Приписывать всем мировым религиям то «понимание смысла человеческой жизни», которое содержит одно только христианство – это крайняя степень некомпетентности. А господа Воложанин и Петров заходят ещё дальше, утверждая, что для России «родственные цивилизации Традиции – Китай, Иран, Индия».
В Китае господствует конфуцианство, но это не религия, а философия. В Китае вообще нет традиционной религии. Можно сказать, что китайская Традиция основана на атеизме.
Один из главных вероучительных текстов индуизма «Бхагават-гиту» называют древнейшим на земле сатанинским источником. Культ одного из основных богов индийского пантеона – Шивы отличается от известного нам сатанинизма только национальным колоритом. А перед подробностями культа богини Кали содрогнулись бы даже европейские сатанисты.
Чуть ближе к нам шиитский ислам Ирана, но шиизм, так же, как и суннизм, не предъявляет ни каких требований к душе человека.
Есть уверенность, что атеизм, сатанизм и безразличие к душе – это родственные для России Традиции? Или господа сами не понимают, что говорят? Хотя вполне понятно, почему они так говорят. Воистину, один из самых сильных демонов современности, это демон ложного миролюбия, обитающий в идоле политкорректности. Логика ложного миролюбия примерно такая: Как же мы сможем объединиться, как мы сможем дружить, если будем утверждать, что другие Традиции основаны на лжи, а мы одни правы? Мы не должны ни кого обижать, мы должны признать, что у каждого своя правда, только так мы сможем привлечь к себе другие народы, а иначе ведь опять начнутся религиозные войны. Такие мысли – это слащавая и фальшивая чушь.
Эта чушь основана на очень странном представлении: либо представители разных Традиций признают, что правы все, и ни кто не ошибается, либо тут же набросятся друг на друга с кулаками. Либо мы согласимся с тем, что Истина – у всех, либо религиозные войны ни когда не прекратятся. Либо мы даруем всем религиям равные права, либо погрязнем в конфликтах. Воистину: плебейский век, плебейские сердца. Плебею и в голову не придет, что благородный человек способен уважать и даже любить тех, кто, по его мнению, заблуждается.
Меня восхищают самураи-буддисты. Бусидо поражает моё воображение, хотя я прекрасно вижу все неправды кодекса самураев, и я вполне понимаю, что эти неправды порождены именно буддизмом. Но «Сокрытое в листве» и «Повесть о дома Тайра» я читал с замирающим сердцем. Какая тонкость, какая глубина, какое изящество линий души… Я хочу понять самураев как можно глубже, но я не хочу быть таким, как они, и ни кому не посоветую.
Меня восхищает исламское стремление всю жизнь вплоть до мелочей подчинить правилам, установленным Богом. Когда я познакомился с биографией Нур-ад-Дина, он навсегда стал одним из самых любимых мною героев средневековья. Абсолютно бесстрашный, совершенно бескорыстный, всегда стремящийся к справедливости. Великий человек. Но Нур-ад-Дин воевал с христианами. И в случае необходимости я, не задумываясь. одобрил бы приказ о казни такого человека, как Нур-ад-Дин. Не переставая им восхищаться.
Еврейская тоска по Храму вызывает у меня искреннее уважение. Евреи поют: «Если ты пашешь землю, и твой плуг наткнется на камень, сохрани этот камень, может быть он ещё ляжет в основание храма». А потом рефрен: «Храм будет восстановлен! Храм будет восстановлен! Храм будет восстановлен!» Я люблю их, когда они это поют. Мне доступно понимание глубины их религиозной тоски. Но храм, который они хотят восстановить, станет символом всего того, что противостоит христианству. И я ни когда не буду таскать камни вместе с ними.
Можно любить того, кто заблуждается. Не только можно, но и нужно, потому что Христос велел любить всех. Можно уважать того, кто тебе противостоит. Ведь нам противостоят не дураки и подлецы, а просто люди, которые иначе устроены. Постарайтесь как можно глубже понять другие Традиции, и вы сможете любить и уважать их носителей. Но любить – не значит соглашаться. Понять – не значит принять. Уважать – не значит дать равные права. Надо помнить, что мы правы, а они заблуждаются. И ни когда мы не признаем равноправия Истины и заблуждения. Мы ни когда не будем торговать Истиной на политическом рынке.
И мы ни когда не согласимся со следующими словами Воложанина и Петрова: «Русский – это равно православный или мусульманин, иудей или буддист, но всегда человек неразрывно связанный с исконной Традицией …»
Такое расширенное толкование понятия «русский» неприемлемо. Следующим шагом было бы признание русскими всех людей на планете, потому что все ведь сотворены Богом. Русский – это православный. Русским действительно можно не только родиться, но и стать. Но можно жить в России и не быть русским. У русского царя безусловно могут быть подданные, которые русскими не являются. Они будут находиться под защитой русского царя, их ни кто не будет угнетать и притеснять, но им ни кто не предложит сливаться с нами в единую биомассу.
Есть у Воложанина и Петрова ещё одна идея: «Идея Кахетона, то есть Удерживающего, впервые изложена апостолом Павлом и им же противопоставлена Аномии, то есть «Тайне беззакония». Аномия – это состояние деградации и упадка общества, отказавшегося от веры и традиционных норм и ценностей, как основы жизни. Св. Иоанн Златоуст говорил, что под Кахетоном понимается или Сам Святой Дух, или «римская власть» удерживающая силы Аномии до сих пор, пока «Кахетон» не будет «взят от среды». Возникает вопрос: посредством какой социальной силы Святой Дух удерживает силы, действующие в интересах Антихриста? Ответ на этот вопрос есть в христианском богословии: это имперская власть Рима, принявшего христианство и сдерживающего всякое беззаконие до момента собственного крушения. Именно эта миссия была унаследована от Первого Рима Вторым Римом – Византией, а затем Третьим Римом – Россией. И она должна быть восстановлена в полной мере в новой Российской империи.
«Только миссия удерживающего, миссия Кахетона формирует онтологическое, сакральное основание истинной империи, то есть определяет Смысл и Цель воссоздания и существования новой Российской империи».
«Воссоздание Великой России в качестве Кахетона… противоречит корыстным интересам современной мировой власти, олицетворяемой Западом, противоречит целям Князя мира сего».
Самое главное в этой концепции то, что она определяет политику, как производную от религии, формулирует главную цель государства, как цель чисто религиозную, и смысл существования России находит в православном вероучении. Этот подход не просто верный, он единственно верный. Вне православия мы не обретем ни какого смысла в нашем государственном строительстве. Любая самая могучая империя, если бы мы смогли её создать, была бы полной бессмыслицей, если бы цель её была в чем-то кроме служения Богу. Да, главный смысл России, её всемирно-историческая роль именно в противостоянии «Тайне беззакония», в противодействии Князю мира сего, в том, чтобы выполнить задачу Кахетона, Удерживающего. Кроме России уже ни кто не сможет выполнить эту задачу.
Но в концепции Воложанина и Петрова есть то, что делает её не вполне православной. Они пишут: «Если мы не проснемся, мы неизбежно проиграем эту войну, а если мы её проиграем, к чему мы теперь близки, как никогда – то история на том закончится. По крайней мере для нас».
В другом месте они пишут, что история человечества может пойти по двум вариантам. Первый: «Мир становится единым, однополярным… Это начало конца истории». Второй: «Мир становится многополярным… Это будет продолжение истории».
Не хочу подозревать авторов в том, что они не дочитали Новый Завет до конца, но, видимо, они не обратили достаточного внимания на Откровение Иоанна Богослова. Это вообще очень большая проблема церковного сознания: мы, вроде бы, думаем, как православные, а дышим, как безбожники. Наше мировоззрение бывает вполне ортодоксально, а наше мироощущение отдает атеизмом. В храме мы молим Бога даровать нам Царство Небесное, а потом идем и делаем всё для того, чтобы как можно дольше туда не попадать. Господь сказал: где будет сокровище ваше, там будет и сердце ваше. Так где же наше сокровище: на Небе, или на земле? Куда мы стремимся всем сердцем: ко Христу или к земному благополучию? Если бы мы всем сердцем стремились ко Христу, то не относились бы к «концу истории», как к трагедии, которой во что бы то ни стало надо избежать. Ведь история закончится вторым пришествием Христа. Поскорей бы, да? Но почему-то не всем православным этого хочется.
Концепция наших авторов строится на мысли, что «продолжение истории» – это высшая ценность, к которой следует стр