— Если ты сегодня же не наведешь на след преступников, плохо тебе будет! Так ты и знай!
— Да уж коли сказал, то укажу, где делают деньги.
— Пьянствуешь только, шатаясь по трактирам.
— Это уже так беспременно следовает, чтобы найти кого нужно...
Через день терпение Путилина истощилось. Приказал он было водворить обратно в тюрьму ловкача, но тот категорически заявил:
— Нет уж, ваше превосходительство, пока не покажу места, где делают деньги, в тюрьму не пойду. Я, слава тебе Господи, не подлец какой-нибудь и начальству облыжничать никогда себе не дозволю.
— Врешь все! Ничего ты не знаешь...
— Уж коли такое недоверие на мой счет, то не желательно ли вам персонально со мной поехать на Фонтанку. Сейчас же укажу.
Поехал с ним сам Путилин.
По дороге он расспрашивает его:
— Кто же делает деньги?
— Разный народ. Есть и простые, есть и чиновники, генералы тоже... Много там разных сословий.
Подъезжают к Египетскому мосту.
Завидя здание «заготовления государственных бумаг», вор указал на него рукой и серьезно сказал Путилину:
— Вот где делают деньги, ваше превосходительство.
Такой неожиданный финал так смутил Ивана Дмитриевича, что он не знал, чем закончить эту неосторожную шутку тюремного арестанта. Однако она прошла без всяких последствий.
ШАПОЧНОЕ НЕДОРАЗУМЕНИЕ
Однажды является к Путилину солидный господин с выражением испуга на лице и рекомендуется провинциалом, приехавшим на короткий срок в столицу по делам.
— Чем могу служить? — спрашивает Иван Дмитриевич.
— Меня направили к вам из полицейского участка, где я хотел было сделать заявление о странном явлении.
— Объясните.
— Меня кто-то мистифицирует самым необыкновенным образом. Представьте, изо дня в день я приношу домой в своих карманах массу различных предметов: кошельков, бумажников, портсигаров, носовых платков и прочее. Как все это попадает ко мне, я не могу себе представить. История таинственная и непостижимая.
— Кошельки и бумажники с деньгами?
— И даже с деловыми бумагами.
— Давно ли вы проживаете в Петербурге?
— Да уж с неделю.
— А когда началась нагрузка ваших карманов?
— Сегодня третий день... Да вот, кстати, не угодно ли вам удостовериться наглядным образом в правдивости моих слов.
Провинциал опустил руку в карман своего пальто и вытащил несколько кошельков.
— Я вышел из дому с совершенно порожними карманами, прошел через Гостиный двор, по Невскому до вас и... как видите, с большою прибылью.
Иван Дмитриевич на минуту задумался и после небольшой паузы воскликнул:
— Вы имеете дело с мазуриками. Они принимают вас за «своего».
— Как? — ужаснулся провинциал. — Неужели моя наружность носит такой преступный отпечаток?
— Успокойтесь! Тут какое-то недоразумение. Или вы на кого-нибудь из них похожи, и они впопыхах в вас обознаются, или у вас имеется случайно какой-нибудь их условный знак, очень часто, однако, изменяющийся.
— Я вот весь налицо, — произнес провинциал, позируя перед Путилиным. — Рассмотрите, что во мне есть подозрительного?
— Кажется, ничего такого, действительно. Однако расскажите, всегда ли, то есть каждый ли ваш выход из дому сопровождается такими результатами.
— Вот только вчера вечером, во время пребывания в «Семейном саду», этого не было, а то постоянно... Вчера же явился я домой не только без «добычи», но даже лишился собственного портсигара, очень искусно вытащенного из жакета.
— Ага! Могу вас утешить, не ваша наружность смущает петербургских карманников. Для меня становится очевидным, что вы носите или имеете при себе что-нибудь, служащее мошенникам последним «паролем».
Путилин не ошибся. Когда он стал подробно расспрашивать посетителя, то оказалось, что в увеселительном саду он был в шляпе, а не в той фуражке, приобретенной три дня тому назад, в которой он фланировал по людным улицам столицы и в которой он явился в Сыскное отделение.
Иван Дмитриевич эту фуражку, по-видимому имевшую условное значение у воров, оставил у себя. В тот же день он в ней совершил прогулку по тесным проходам Гостиного двора и... нашел в своих карманах несколько украденных вещей, но, однако, ни одного вора поймать не мог, несмотря на свою ловкость и опытность. Они оказались тоже не менее ловкими...
Узнав, где куплена провинциалом эта фуражка, Путилин произвел следствие и обнаружил, что какие-то неизвестные лица принесли в шапочную мастерскую, помещавшуюся на Екатерининском канале, против Казанского собора, собственной материи и приказали сшить по собственному же фасону несколько десятков фуражек. Из оставшегося клочка материи шапочник сделал лишнюю фуражку, которую продал отдельно тоже неизвестному лицу.
На другой день большая половина карманников была переловлена. Их забирали прямо по фуражкам.
Путилин задумал еще раз совершить прогулку в «мазурнической форме», но на этот раз его надежды схватить кого-нибудь с поличным не увенчались успехом. Возвратясь же домой, он нашел в кармане одну лишь лаконичную записку: «Не проведешь! Шалишь! Довольно уж какой-то мошенник попользовался нашим добром. Поработали на него дня три — довольно. Пусть это будет нашим наказанием, а тебе не попадемся».
И точно. Другая половина жуликов вовремя сбросила с себя предательскую фуражку.
ЭКСЦЕНТРИЧНАЯ ДАМА
Под вечер к зданию Казанской части подъезжает карета, запряженная заводскими рысаками.
Выходит из нее шикарная молодая особа и спрашивает, может ли она видеть по весьма нужному и спешному делу начальника сыскной полиции?
— Можете, — отвечают ей.
Через несколько минут выходит в приемную Иван Дмитриевич.
— Чем могу служить? — спрашивает.
— Ах, я в ужасном положении! Вы должны меня спасти.
— В чем дело? Расскажите спокойно, не волнуясь...
— Мой знакомый поручик пригрозил убить меня сегодняшнею ночью.
— Вас? За что?
— За то, что я откровенно призналась ему, что наш двухгодичный роман ужасно мне прискучил. Он заподозрил меня в измене, стал проявлять резкие симптомы ревности, и, наконец, до сведения моего дошло, что он решил меня убить, и именно нынче ночью.
«Чтобы предотвратить это несчастье, — размышлял Путилин, — надо учредить над поручиком надзор».
Затем спросил посетительницу:
— Вы не знаете, где он в данное время находится?
— Не знаю.
— Гм... Стало быть, он должен явиться к вам в квартиру?
— Конечно.
— Вы можете не открывать ему дверей?
— Он не поцеремонится и выломает их.
— В таком случае не можете ли вы ночевать где-нибудь в другом месте? У знакомых, что ли?
— Помилуйте, это так неловко... Общество станет догадываться... Моя репутация может поколебаться.
— Оцепить вашу квартиру полицией?
— О, это скандал! Это невозможно...
— Как же спасать вас иначе?
— Пришлите ко мне на квартиру агента. Пусть он будет моим телохранителем. В случае если поручик и вздумает позвонить, то, услышав мужской голос, непременно отступит.
— Насколько это окажется целесообразным, не знаю, — сказал Путилин, выражая голосом сомнение, — но если вам кажется достаточным присутствие одного агента, он к вашим услугам.
Иван Дмитриевич позвонил сторожа, которому приказал позвать к нему дежурного чиновника.
Тот является.
Путилин передает ему вкратце сущность дела и поручает последовать за встревоженной барыней.
Она забирает чиновника к себе в карету и везет домой.
Обстановка ее квартиры оказалась роскошной. В столовой был сервирован чай на две персоны.
— В котором же часу приблизительно может явиться ваш поручик? — поинтересовался агент.
— Какой поручик?
— Да вот который убить вас собирается.
— С какой же стати он придет, если я совершенно не знаю никакого поручика.
— Как не знаете? — вытаращил глаза сыщик. — Сами же вы в Сыскном отделении говорили, что он обещался нынче прийти сюда, чтобы вас убить?
— Это я пошутила. Сидела одна вечером дома, стало скучно, я и отправилась к Путилину. Сочинила ему целую историю, чтобы взглянуть, что из нее может выйти.
Сыщик только руками развел.
— Зачем же это вам было сочинять? Вы могли взбудоражить всю полицию...
— Охота вам разбираться в шутке взбалмошной женщины!.. Ведь не поверю же я, что вам быть у меня в гостях не интересно.
Это был такой веский аргумент, против которого возразить было весьма трудно.
Агент и не возражал...
Отрядив агента к даме, Путилин, однако, сделал распоряжение относительно того, чтобы возле ее дома дежурили переодетые чины полиции, но они напрасно томились до полночи. Все было тихо и благополучно.
На другой день Ивану Дмитриевичу был доставлен от барыни этой пакет с запиской. «Покорнейше прошу, — писала она, — передать при сем прилагаемые сто рублей агенту Иксу за беспокойство и усердие».
Вот с какими курьезными личностями приходилось иметь дело Сыскному отделению!
Роман Добрый (Р. Л. Антропов)ГЕНИЙ РУССКОГО СЫСКАИВАН ДМИТРИЕВИЧ ПУТИЛИН
ТАЙНА СУХАРЕВОЙ БАШНИ
Глава 1СУХАРЕВА БАШНЯ
Кто не знает о существовании в Москве белокаменной знаменитой Сухаревой башни. К любимым московским именам: Колокольня Ивана Великого, Царь-колокол, Царь-пушка, Василий Блаженный относится и имя Сухаревой башни.
Стоит она в бойком месте торговой Москвы. Прямо в нее упирается узкая Сретенка, наполненная лавками и магазинами, дальше — через ворота — проход, и вы попадаете на Мещанскую, направо — площадь, названная именем башни — Сухаревой, налево идет под гору Садовая улица, в этой части величаемая также Сухаревой-Садовой.
С давних пор на Сухаревой площади по воскресным дням и перед большими праздниками происходит знаменитый торг, популярная Сухаревка. Торгуют тут буквально всем, начиная от ржавых гвоздей и кончая бриллиантами. Со всех концов съезжаются москвичи на свой любимый торг-развал. Бок о бок с чуйкой вы встретите здесь и важного барина, богача, любителя-коллекционера, выискивающего среди разного хлама «антики» и «уникумы». Шумно, людно, весело.
И над всем этим возвышается серая громада высокой Сухаревой башни. По поверью, весьма расхожему в Москве, Сухарева башня обладает какой-то таинственной силой. Как венецианцы твердо верят, что, пока не рухнет башня святого Марка, их городу не грозит никакая беда, так и жители Москвы относятся к Сухаревой башне.
— Цела голубушка?
— Цела. Стоит.
— Ну, значит, все хорошо.
И вдруг случилось нечто странное, непостижимое. Одновременно в разных местах Москвы родились и стали расти необыкновенные слухи: в Сухаревой башне видели привидение!
Вопросы так и сыпались на тех, кто приносил эту новость.
— Какое привидение?
— Вроде как бы императора Петра Великого.
— Где же, где видели-то?
— На крыше Сухаревой, у ее маленькой башенки. Стоит высокий человек в петровском капитанском камзоле-мундире. Волосы длинные, на голове тогдашняя треуголка. Через плечо — портупея, сбоку висит шпага. Чулки. Туфли. Постоял-постоял, поглядел на Москву, а потом скрылся.
Эффект рассказа бывал неодинаков. Одни бледнели и начинали трястись, другие, их было меньшинство — скептики, не признающие никакой дьявольщины, — ухмылялись.
Как бы то ни было, слухи все усиливались и усиливались, захватывая первопрестольную, и достигли ушей власть имущих.
Было решено проверить.
Была дивная августовская ночь. Месяц заливал ярким белым светом спящую красавицу Москву. В те времена Москва ложилась рано.
К Сухаревой башне подходила группа людей, состоявшая из начальника Московского сыскного отделения, того самого, которому знаменитый Путилин «утер нос» в деле ограбления ризы высокочтимой иконы Иверской Божьей Матери, и нескольких чинов наружной полиции.
Под потоком лунного света, в котором она словно купается, башня кажется огромным белым памятником. Нет мрачности, нет грязного, темно-серого цвета.
Шеф сыскной полиции остановился и зорко огляделся по сторонам.
— Видите эти фигуры? Смотрите, что наделала молва о таинственном привидении — москвичи побросали свои постели!
— Идти дальше?
— Нет, остановимся за выступом этого дома. Отсюда нам будет отлично все видно, если... Если будет что смотреть.
Группа разместилась, не теряя из виду башню. Время потянулось странно медленно. Нетерпение ожидания обострялось ощущением чего-то зловещего.
— Конечно, ничего не будет, все это бабьи выдумки, — в голосе полковника слышалось раздражение. — Ей-Богу, господа, спать чертовски хочется... Не лучше ли по домам?
Не успел он это сказать, как послышалось сдавленное восклицание:
— Что это?
На крыше одной из башенок стояла высокая фигура. Видение продолжалось с минуту. Всех охватило оцепенение. Первым пришел в себя начальник отделения.
— Видели?
Мимо пробежали несколько человек из числа зевак с перекошенными от ужаса лицами. Они мчались так быстро, словно за ними гналась нечистая сила.
Глава 2ОБРАЩЕНИЕ К ПУТИЛИНУ
Это время было особенно тяжелым для Ивана Дмитриевича Путилина, моего гениального друга. Обилие сложных дел разрывало его на части.
И вот в один из вечеров начала сентября, когда я сидел у него, ему подали депешу.
По мере того как он читал, лицо его становилось все более и более удивленным.
— Помилуй Бог, какие чудеса стали твориться в белокаменной!
Я сгорал от любопытства, зная, что с пустяками к нему не обратятся.
— Терзаешься, доктор? — улыбнулся Иван Дмитриевич.
— Что уж тут говорить...
— Ну, слушай. «Глубокоуважаемый и высокочтимый Иван Дмитриевич! Случилось нечто выходящее из ряда вон по своей загадочности и странности: в Москве появился какой-то призрак...»
Далее шло подробное описание случившегося, вплоть до сцены появления загадочной фигуры на Сухаревой башне.
«...Москва начинает не на шутку волноваться. Появляются признаки паники. Сознавая себя побежденным в этом деле, уповаю на ваш блистательный талант. Если вообще можно разобраться в этой загадочной истории, то нет сомнения, что единственно вы можете сделать это». Недурно, доктор?
Я не мог прийти в себя от изумления.
— Это Бог знает что такое, Иван Дмитриевич! Да неужели во всей этой истории есть хоть доля правды?
Путилин усмехнулся:
— Отчего бы и нет? Ты ведь сам частенько мне толковал о материализованных духах.
Он потер руки и добавил:
— Нет, но какова штучка этот мой московский коллега!
— Какая штучка?
— Да хитрость его!
— В чем же хитрость?
— Не догадываешься? Доктор, ты поразительно несообразителен. Знаешь В.?
— Знаю.
— Ты помнишь, как он бесился, когда я раскрыл «иверское дело»?
— Как не помнить...
— Так вот, теперь он хочет взять реванш и посрамить «непобедимого» Путилина. Если мне не удастся распутать эту загадочную историю, он будет иметь возможность только ликовать: «И на Путилина бывает проруха!»
Иван Дмитриевич рассмеялся:
— Так отчего же тебе не отклонить приглашение? Ты ведь не обязан помогать своему московскому коллеге...
Глаза его загорелись, и он с удивлением посмотрел на меня.
— Спасибо за совет! Пора бы тебе знать, что я всегда принимаю вызов. Не в моих правилах отступать перед опасностью.
Иван Дмитриевич сел за письменный стол и написал ответ:
«Советую поторопиться поимкой Петра Великого или его самозванца, иначе поймаю я. Выезжаю. Путилин».
На вокзале нас встретил В.
— Ну, пойман? — были первые слова Путилина.
— Смеяться изволите, дорогой Иван Дмитриевич, а мне не до смеха.
— Начальство небось заело? «Подайте, дескать, нам призрака в двадцать четыре часа, на то вы и начальник сыскной полиции». Знакомая штука. Утешьтесь, коллега, меня шпыняют этаким манером не хуже вашего.
Мы сели в коляску. Был поздний вечерний час. Моросил мелкий противный дождь, сквозь сетку мрака и дождя свет уличных фонарей наводил тоску.
— Через Сухаревку! — отдал приказ кучеру Путилин.
Всю дорогу он молчал, зябко поводя плечами.
Вот и она, виновница волнений Москвы. В осенней мгле, почти не освещенная уличными фонарями, Сухарева башня казалась необычайно странной неуклюжей громадиной.
— Бр-р! — услышал я восклицание московского шефа сыскной полиции.
— Вам холодно? — насмешливо спросил его Иван Дмитриевич. — Или... Неприятное воспоминание?
— И то и другое вместе, ваше превосходительство.
Когда мы поравнялись с башней, Путилин выхватил свой фонарь и направил свет на башенку, около которой являлся загадочный призрак.
— Эта башенка?
— Да, эта, Иван Дмитриевич.
— Скажите, когда вы увидели привидение на крыше башни, как вы поступили?
Разговор происходил в номере гостиницы «Лоскутной», самой лучшей в Москве.
— Я решил немедленно исследовать внутреннее помещение башни.
— И?
— И ничего, буквально ничего не обнаружил!
Глава 3ПРИЮТ МЫШЕЙ И СОВ
На следующее утро Путилин сделал несколько визитов. Его приезду обрадовались.
— Сделайте милость, Иван Дмитриевич, освободите первопрестольную от призрака!
— Постараюсь, — улыбался Путилин.
— А как вы полагаете, трудно это?
— Попробуйте! — отшучивался сыщик.
Он заехал за мной вместе с В., и мы отправились.
— Можно узнать, куда мы едем? — спросил я своего друга.
— Отчего же нет, доктор! Мы осмотрим Сухареву башню, надо же мне взглянуть, что там такое творится.
С чувством жгучего любопытства подошел я к дверям башни, ведущим в ее таинственное «нутро».
— Где только не приходится мне бывать с тобой, Иван Дмитриевич! — сказал я Путилину.
— Раскаиваешься? — улыбнулся он. — Ну-с, позвольте мне ключ!
С тихим протяжным визгом-стоном раскрылась старая железная дверь.
— Пожалуйте, господа, — произнес В. и пошел вперед.
Путилин спокойно захлопнул дверь и зажег фонарь. Это было необходимо — здесь царила почти могильная тьма. В воздухе стоял запах страшной сырости, плесени, какого-то тлена.
Мы стали подниматься по узкой каменной лестнице. Несколько раз я споткнулся, один раз чуть не упал из-за того, что под ногами обрушился кирпич.
— Какая ветхость, — пробормотал Иван Дмитриевич.
Скоро наше восхождение окончилось. Только мы собрались войти в какое-то темное помещение, похожее на конуру, со сводчатым потолком, как оттуда вылетело что-то большое, черное.
— У-у, ха-ха-ха! — прокатилось над нашими головами.
Это было до такой степени неожиданно и страшно, что у меня кровь заледенела в жилах, а московский коллега Путилина едва не упал с лестницы.
Путилин же остался невозмутимым.
— Не бойтесь, господа, это еще не наш призрак, это только почтенные совы. Они здесь премило устроились.
Действительно, только мы вошли в башенную комнату, как множество крыльев захлопало над нашими головами, к этому шуму примешивались громкий писк и визг крыс, пробегавших мимо наших ног.
— Вот это будет поопаснее и сов, и, пожалуй, самого призрака. Они могут здесь разорвать всякого, черт возьми! Призрак — существо, безусловно, храброе!
Путилин погасил фонарь.
Сквозь оконца башенки врывался тусклый свет.
— Ну-с, приступим к осмотру.
Каменная комната-склеп была абсолютно пуста.
— Что же тут осматривать, Иван Дмитриевич? — слегка насмешливо спросил В.
— Вы думаете, нечего?
В. пожал плечами. Признаюсь, я разделял его недоумение.
Путилин принялся внимательно осматривать пол и стены. Бормоча, по своему обыкновению, что-то про себя, он вынюхивал, выстукивал каждый камень, каждый кирпич.
Зная, что он никогда ничего не делает зря, я с любопытством следил за его работой.
Прошло часа полтора, а он все еще не окончил своего осмотра. Особенно долго он возился у стены, в которой на порядочной высоте виднелось окно.
— Сейчас полезу на крышу! — возбужденно проговорил он.
— Но как вы это сделаете, Иван Дмитриевич?
— А вы не пробовали, коллега?
— Нет.
— А почему я не могу туда попасть?
— Да потому что единственный способ попасть на крышу — через окно, а оно высоко, вы его не достанете. Конечно, можно бы...
— Раздобыть лестницу... Браво, это остроумное разрешение вопроса, но... быть может, обойдемся без нее?
Мы оба, и я, и В., раскрыли рты — Путилин полез по стене! Правда, лезть ему пришлось немного, но все же он сделал два перехода по стене.
Концы носков Путилина вошли в какое-то углубление, он ухватился руками за железный стержень, торчавший вершков на пять, подтянулся и попал во второе углубление. Еще усилие — и он добрался до окна!
— Браво! — воскликнул В. — Вы поистине акробат, Иван Дмитриевич!
Путилин рассмеялся:
— Благодарю вас, коллега! Но должен сознаться, позиция у меня чертовски неудобная.
Прижавшись к стене и держась одной рукой за железный болт оконной рамы, другой рукой он ощупывал окно.
— Ага, я так и знал!
— Что такое? — встрепенулся В.
Сыщик ничего не ответил и ловко спустился вниз.
— Фу-у! — вырвался у него вздох облегчения. — Однако, коллега, вы заставили меня на старости лет сделаться акробатом.
— Я ничего не понимаю... — смутился тот.
— Ничего, потом поймете. А сейчас мне надо бы проехать к вам.
Глава 4В МОСКОВСКОМ СЫСКНОМ
Всю дорогу до Сыскного отделения Путилин молчал. По его лицу я ясно видел, что он упорно и сосредоточенно выводит свою «кривую». На наши вопросы он отвечал невпопад, и вдруг неожиданно сам обратился к В.:
— Вам приходилось когда-нибудь бывать в сумасшедшем доме?
В. даже побледнел.
— То есть как это?
— Ну, конечно, по делам службы.
— Нет, не бывал.
— А-а... — равнодушно ответил Путилин.
В служебном кабинете В. Иван Дмитриевич обратился к коллеге:
— У вас, конечно, есть список заявлений об исчезновении тех или иных граждан?
— Конечно-конечно, имеется.
— Так вот, нельзя ли мне его... За последнее время, недельки за две, что ли...
Принесли список, и Путилин углубился в просмотр его.
«Мещанин 33 лет Петр Онуфриев. Из дому... По заявлению жены... В ночь на 25 августа... Ремесло — столяр...»
Список пропавших, неизвестно куда скрывшихся был длинным.
— Девица... Сын отставного... — бормотал себе под нос Путилин.
Записная книжка и карандаш лежат около него, но Иван Дмитриевич не притрагивается к ним.
Губы В. кривит злая, торжествующая улыбка, глаза иронически смеются.
— Вы думаете что-нибудь почерпнуть здесь?
Путилин промолчал.
Вдруг я заметил, что он быстро занес что-то в записную книжку.
— Виноват, вы что-то спросили, коллега? — Голос Путилина звучал ровно, спокойно.
— Я спрашивал, глубокоуважаемый Иван Дмитриевич, полагаете ли вы почерпнуть что-либо полезное из этого списка.
Путилин пристально посмотрел на своего завистливого соперника.
— Я все это просмотрел, но...
— Но?
— Но не уловил ключа, — Путилин усмехнулся. — Не смею больше злоупотреблять вашей любезностью, вашим временем. Оно вам необходимо на текущие неотложные дела.
— Что вы, ваше превосходительство, помилуйте! Располагайте мной...
— Нет, пожалуйста, не надо. Иногда я могу действовать только сам, без помощников.
Сухо простившись, Путилин вышел из кабинета.
Когда мы отъехали от здания Сыскного отделения, Путилин бросил кучеру:
— В Сокольники, в желтый дом!
Глава 5ЦАРСТВО ЖИВЫХ МЕРТВЕЦОВ
Жуткое, щемящее чувство охватило нас, когда мы подъехали к лечебнице. Огромный дом был действительно желтым. Нам надо было пройти мимо сада, в котором душевнобольные совершали ежедневные прогулки.
Замечу, что Путилин, не боявшийся ни револьверных пуль, ни бешеных выходок самых закоренелых злодеев, всегда стоявший лицом к лицу с опасностью, испытывал непреодолимый ужас при виде сумасшедших. Так было и теперь.
Завидев нас, несчастные живые мертвецы, для которых погас свет разума, устремились к решетке сада.
— Король идет! Здравствуйте, ваша светлость!
— Спасите меня! Меня мучают четвертым измерением пятого серпа луны!
— Черт, черт! Тьфу! Тьфу!
Путилин был бледен как полотно.
Навстречу нам вышел привратник в мундире с синим воротником.
— Что угодно, господа?
— Видеть директора, голубчик. Держи монету и немедленно беги с карточкой.
Получив мзду и увидев из карточки, что он имеет дело с генералом, сторож бросился сломя голову.
Через несколько минут мы были в кабинете директора московского «желтого дома».
— Весьма польщен... Прошу покорно... Чем могу служить?
Директор смотрел на нас умными усталыми глазами.
— Вы знаете, профессор, кто я?
— Знаю, господин Путилин. Вы тот, который творит чудеса в области сыска.
— Спасибо на добром слове. Я приехал... Впрочем, скажите: вы слышали о фантастическом привидении, пугающем Москву?
— На Сухаревой башне?
— Да.
— Слышал, хотя я и живу в особом мире, уйдя в печальные обязанности помогать несчастным страдальцам, но я не совсем отрешен и от жизни. Слухи о каком-то привидении дошли и до меня.
— Я приехал раскрыть это дело. Скажите, у вас исчез душевнобольной Николай Петрович Яновский?
— Да.
— Он отставной офицер, не так ли?
— Да. А откуда вы все это знаете, ваше превосходительство? Директор-профессор с любопытством поглядел на Путилина.
— Это не важно. Впрочем, вы ведь заявили об этом Сыскному отделению. Теперь же мне гораздо важнее узнать о характере заболевания вашего бежавшего пациента. Будьте добры, профессор, скажите, какой формой заболевания страдал Яновский.
— Тихий, безнадежный хроник... Mania grandiosa... Мания величия... Отчасти и mania persecutionis... Мания преследования... Да вот curriculum morbi sui — история его болезни.
Директор достал толстую тетрадь, испещренную пометками, и углубился в нее.
— Доставлен год тому назад теткой. Женат. Жена бросила его, бежала. Сначала был помещен в третье отделение, как страдающий припадками буйного умопомешательства. Потом улучшение, довольно редкий поворот к улучшению. Надежда на выздоровление. Перевод во второе отделение и... переход к неизлечимости.
Директор долго еще знакомил Путилина с описанием болезни несчастного офицера. Я не привожу здесь все медицинские подробности — они неинтересны.
— Вы, профессор, конечно, обращали внимание на особенности проявлений той или иной мании бежавшего Яновского?
— Разумеется.
— Вы помните их?
— Помню. У нас, психиатров, хорошая память.
— Насколько я знаю, — продолжал Путилин, — почти все сумасшедшие имеют свою исходную, отправную точку помешательства, так?
— Так.
— Они проявляют хоть в чем-нибудь свою страсть, свою склонность к тому, о чем порой, будучи здоровыми, мечтали?
— Совершенно верно.
— Так вот, не замечали ли вы в Яновском особой привязанности к чему-либо? Мне это очень важно знать.
— Изволите видеть... — начал профессор, — Яновский, по-видимому, очень сильно увлекался...
— Историческими легендами? — быстро спросил Путилин.
Психиатр откинулся на спинку кресла.
— Вы... вы и это знаете?
— Я вывожу свою «кривую». Простите, профессор, этого вы, впрочем, не знаете.
— Однако слава о вас идет недаром. Вы прозорливый человек, господин Путилин. Ну-с, совершенно верно. Яновский страшно любил легенды. Так, однажды он меня спросил: «Верите ли вы, профессор, в тайну Жигулевских гор, тех Жигулей, где пировал Стенька Разин со своими удалыми молодцами?» Я ответил то, что мне подсказывали моя наука, мой опыт, мой метод...
— А еще вам случайно не приходилось слышать от него каких-нибудь легенд?
— Нет, не упомню.
Путилин встал и протянул директору какой-то крошечный лоскуток.
— Скажите, профессор, такая материя идет на халаты у вас?
Директор всмотрелся в лоскуток и уверенно ответил:
— Да. Именно такая.
— Ну, вот и все. Простите, что побеспокоил вас. У вас ведь и так дел много.
Психиатр с чувством пожал руку Путилину.
— Я счастлив был познакомиться с таким замечательным человеком, как вы, господин Путилин. Прошу верить, что сегодняшний день останется у меня надолго в памяти.
Путилин стал расспрашивать профессора о наружности Яновского.
Наконец мы вышли из страшного дома. До нас долетали стоны, безумный хохот, вой, взвизгивания, проклятия.
Глава 6В ПОИСКАХ ДУХА-ПРИЗРАКА
На обратном пути Путилин был очень задумчив.
— Ты, кажется, можешь быть доволен, Иван Дмитриевич.
— Почему?
— Насколько я понял, ты напал на след.
— Этого, увы, еще мало, доктор. Мало напасть, надо найти. И потом, мне неясна одна деталь... Однако попытаемся.
В номере «Лоскутной» нас ожидал В.
— Я заехал узнать, Иван Дмитриевич, не потребуются ли вам мои агенты.
— Спасибо, но в настоящую минуту они мне не нужны. Мне придется воспользоваться их услугами, но несколько позже.
— Вы что-нибудь узнали?
— Ничего.
В. недоверчиво поглядел на Путилина. Разговор перешел на другие темы, как вдруг Иван Дмитриевич неожиданно спросил:
— Скажите, коллега, какие у вас есть в Москве костюмерные мастерские? Я, как петербуржец, этого не могу знать.
В., польщенный тем, что Путилину понадобилась его помощь, оживился.
— Костюмерная мастерская Пинягина, такая же мастерская — Лашеева. Есть еще несколько.
— Это крупнейшие?
— Да.
— Где находится мастерская Пинягина?
— Большая Дмитровка, здание Дворянского собрания.
— А Лашеева?
— Газетный переулок...
— Так-так... Вы ждите меня под вечер, коллега. Может быть, будем вместе работать.
Зеркальные окна. Вход между колонн — и сразу помещение, производящее впечатление чрезвычайно любопытное.
Повсюду всевозможнейшие костюмы, сверкающие золотом и серебром. Вот стоит римский воин. Блестящие латы, горделивый шлем, короткие штаны, широкий меч и круглый щит. Все это надето на манекен. Рядом с легионером — изящная, изнеженная фигура французского маркиза времен великолепных Людовиков...
Дальше — испанские гранды, венецианские дожи, русские бояре, гугеноты, монахи, пейзане, герцоги... Какая поразительная смесь лиц, эпох, народов! Каски, шлемы, плащи, береты, треуголки, колпаки, кокошники, короны, ленты, звезды. Здесь вся история чуть ли не с сотворения мира! История наглядная, в море красок и одежд. Это — знаменитая костюмерная Пинягина.
Войдя в мастерскую, Путилин невольно залюбовался этим зрелищем.
— Что вам угодно? — подошел к нему полный господин.
— Получить от вас некоторые сведения. Я — Путилин, начальник Петербургской сыскной полиции.
Управляющий костюмерной вздрогнул и удивленно поглядел на знаменитого, но и «страшного» гостя.
— Вы-с Путилин?
— Да, я. А разве вы меня знаете?
— Помилуйте, о вас вся Москва говорила, когда вы сначала хлыстов и скопцов изловили, а после иверских святотатцев.
— Так вот, спросить я вас хочу кое о чем.
— Пожалуйте, пожалуйте сюда! Здесь нам никто не помешает.
Они вошли в небольшую комнату, где находились под стеклом бутафорские «драгоценности».
— У вас костюмы петровских времен имеются? — спросил Путилин.
— О! — вырвалось горделиво у управляющего. — У нас есть костюмы всех времен.
— Например, костюм петровского сержанта или капитана?
— Ну, конечно, господин Путилин!
— Скажите, пожалуйста, не продавали ли вы или не давали напрокат в последнее время подобный костюм?
Управляющий на секунду задумался, потом хлопнул себя рукой по лбу.
— Совершенно верно. Отдавал и отдаю напрокат.
— Кому?
— Я сейчас погляжу в книгу.
— Постойте... Я вам опишу его приметы.
И Путилин стал описывать их.
— Так... так... — поддакивал управляющий.
— Похоже?
— О да! Это он. Нужно вам сказать, что этот господин мне всегда казался большим чудаком. Придет, возьмет напрокат этот костюм, заплатит десять рублей, а наутро обратно его приносит. Теперь время не маскарадное, куда, думаю, ему этот костюм? Раз спросил его, для чего, дескать, он требуется? Господин поглядел на меня странно как-то и ответил: «А вам не все равно?»
— Он брал костюм не каждый день?
— Нет, с перерывами. Дня через два, через три. Я ему опять сказал, не лучше ли купить его, ведь за прокат больше переплатите. Да вот, если вы им интересуетесь, господин Путилин, можете его сейчас у нас повидать.
— Как так? — вырвалось у Ивана Дмитриевича.
— Он сегодня обещал опять взять костюм, сейчас должен быть.
Прошло с полчаса. Путилин рассматривал костюмы. Наконец дверь отворилась, и в костюмерную вошел человек средних лет.
— Мой костюм! — резко бросил он управляющему.
— Пожалуйте, пожалуйте...
Путилин впился взглядом в странного посетителя. Длинные, до плеч, волосы, бритый подбородок, густые брови. Путилину достаточно было взглянуть только раз, чтобы сразу определить, что волосы, усы и брови поддельные.
Таинственный незнакомец тут же, в нише, стал переодеваться. Поданную ему треуголку он спрятал под длинный черный плащ, в который наглухо задрапировался.
— Вот вам десять рублей! — небрежно швырнул он бумажку на конторку. — Завтра утром.
Он горделиво кивнул головой и вышел из костюмерной.
— Видели? — рванулся к Путилину управляющий.
Сильнейшее любопытство, видимо, разбирало его.
— Видел. Спасибо. До свидания.
И Путилин быстро последовал за черным плащом. Управляющий остался с широко раскрытым ртом.
Глава 7ЛЕГЕНДА
Я сидел и разговаривал с В., который почти все время дежурил в номере Путилина.
— Я убежден, что дело это настолько темное, что раскрыть его и Ивану Дмитриевичу не удастся, — говорил он мне.
Путилин быстро вошел в номер как раз при этих словах.
— Если угодно, господа, приглашаю еще раз посетить Сухареву башню. Мне надо еще кое-что осмотреть. Поторопитесь.
Путилин вышел из номера. Мы бросились за ним следом.
Опять эта тьма, отвратительный спертый воздух, страшная лестница, кирпичи, обрушивающиеся под ногами. И хлопанье совиных крыльев, писк разъяренных крыс.
— Господа, чтобы вы не мешали мне в моих исследованиях, я должен вас спрятать.
Голос Путилина звучал резко, повелительно, так он говорил всегда накануне решающих сражений.
Перед входом в комнату-склеп башенки справа и слева находились две ниши.
— Вы, В., будьте добры встать здесь. А ты, доктор, здесь. Прошу вас, господа, хранить полное молчание. Что бы вы ни увидели, что бы ни услышали, будьте немы как рыбы.
— А где же вы сами будете, Иван Дмитриевич? — спросил московский начальник сыщиков.
— Тут же, около вас.
Наступила мертвая тишина. Еле заметная полоска лунного света тускло пробивалась через оконце башенки. Обманутые вновь наступившим безмолвием, совы и крысы ворвались в свое мрачное жилище.
Сколько прошло времени — я не знаю. Но вдруг протяжный скрип-стон достиг наших ушей. Я вздрогнул, насторожился, замер.
По лестнице кто-то поднимался. Слышалось прерывистое, взволнованное дыхание и тихое бормотание.
— Я здесь опять... Мое здесь царство...
Я чувствовал себя далеко неспокойно, сердце мое билось тревожно-пугливо.
Стоявший рядом Путилин совсем придавил меня.
Большая черная фигура быстро прошла мимо. Я невольно схватил Ивана Дмитриевича за руку.
— Тсс! — еле слышно прошептал он.
Блеснул слабый огонек крошечного фонаря. Призрак снял с себя плащ-мантию.
Путилин отошел от меня и встал поближе к комнате-склепу. А то, что там происходило, было действительно странно, необычайно, казалось каким-то кошмаром, больной фантазией. Посередине пола на коленях стояла высокая фигура призрака — офицера петровских времен! Он вынимал кирпич за кирпичом и теперь уже громко говорил...
Знаю я башню, знаю одну,
Клад вековечный в ней я найду1
Камень за камнем стану снимать,
Клад драгоценный в недрах искать
Уныло и страшно звучал плачущий напев...
— Найду, найду! Я постиг, я разгадал тебя, Сухарева башня! Я узнал твою заповедную тайну... Ха-ха-ха! Они меня считают безумцем! О проклятые, слепые палачи! Я говорил им, что здесь, в этой вот башне, зарыт клад... Жигули, ай Жигули! Сухаревка, ай Сухаревка!
Безумный человек вскочил. Он хохотал, размахивая руками.
— Я царствую здесь! Эй, совы, крысы, вы мои верные друзья, ко мне на помощь! Прогрызите скорее вашими острыми зубами последние камни, откройте мне клад заповедной башни!.. А там яхонты самоцветны, жемчуга белопенны. О-го-го!..
Нож сверлит старые камни, во все стороны летят искры. И безумный голос покрывает шум совиных крыльев, писк крыс, скрежет ножа.
— Был красавец один, офицер молодой, офицер молодой, офицер удалой! Полюбил он красавицу всею душой, всею душой до доски гробовой! Поженились они... А уж скоро жена изменила, проклятая, мужу она!..
Прежде чем с милым своим убежала,
Мужа обкрала и здесь зарывала
После хотела сокровища взять,
Чтоб с полюбовником вволю гулять
Нудно, жалостливо поет страшный призрак... И вдруг он выпрямился, насторожился. Чего он испугался? Уличный шум еле слышно доносится сюда, в старую, дряхлую башню.
— A-а?! Караулят меня? Не хотят, чтобы я достал заповедный клад? О, подлецы, я вас перехитрю! Я покажусь вам как страшный, грозный призрак, стерегущий склепы, башни. Вы побледнеете, вы затрясетесь от ужаса! Я спасу мое сокровище от вашего нашествия!
Страшный призрак Петра Великого бросился к стене, продолжая петь безумным голосом свою песню:
Но обманутый муж не дал гулять
В башне, ах, ночью стал поджидать
Деньги найду я, что скрала жена,
И надо мною будет качаться она
— Наверху, на болту... Повешу, повешу!
С обезьяньей ловкостью призрак стал карабкаться по стене. Минута — и он достиг окна, вскарабкался на него и выскочил на крышу.
— Ну, теперь пора! — возбужденно проговорил Путилин, выходя из своей засады.
Я едва переводил дух. В. был в таком же состоянии, что и я.
— Видели вашего страшного призрака, коллега? — насмешливо обратился Путилин к В.
— Вы — бог сыска, дорогой Иван Дмитриевич! — пробормотал тот.
Путилин пошел к стене.
— Ради Бога, Иван Дмитриевич! Неужели ты хочешь лезть за ним? — воскликнул я.
— Как видишь... — усмехнулся Путилин.
— Но ведь это безумный риск, Иван Дмитриевич! — поддержал меня В. — Мало ли что может случиться там, на крыше.
— Что бы ни случилось, я не имею права оставлять безумца на такой огромной высоте. Спускайтесь вниз, голубчик, берите людей, которых я оставил в проезде башни, захватите лестницу и сейчас же идите все сюда. Лестницу поставьте у окна, и пусть на верхней ступеньке станет кто-нибудь. Если понадобится, он поможет мне взять призрака.
Ночь была на редкость светлая, лунная.
И тут случилось то, что повергло людей в еще больший ужас — они увидели на башне не одного, а двух призраков!
Первый призрак, офицер — «Петр Великий», стоял, подбоченясь и держась одной рукой за крышу башенки. Бледное лицо с безумными горящими глазами кривила страшная усмешка.
Второй призрак, весь в черном, с седыми бакенбардами, появился за выступом башенки.
— Господи... Господи, сохрани, помилуй! — в ужасе шептали москвичи, случайные зрители страшного видения.
Путилин запнулся за что-то ногой, и этот слабый звук был услышан «Петром Великим». Он порывисто обернулся и на мгновение застыл, но уже в следующую секунду яростный вопль вырвался из груди безумца.
— A-а?! Пришел?! Нашел?! Подкараулил?! Ты, злодей, отнявший у меня жену... клад?! Я... я рассчитаюсь с тобой.
И он бросился на Путилина.
Внизу на площади стоял испуганный гул голосов.
— Смотрите, смотрите на башню! Что там делается, что делается.
А делалось там действительно нечто страшное: два призрака, крепко сцепившись, боролись не на жизнь, а на смерть.
«Петр Великий» старался столкнуть с крыши Путилина, тот сопротивлялся изо всех сил.
По лестнице уже карабкались люди во главе с В. Все бросились по скользкой крыше к борющимся и оттащили бешено хрипящего сумасшедшего, крепко связав его веревками.
Триумф Путилина был полный.
— Как вы дошли до разгадки привидения, Иван Дмитриевич? — спрашивали мы великого сыщика.
— По своей «кривой», друзья мои. Услышав о привидении на Сухаревой башне, я вспомнил легенду о зарытом в ней кладе. Осмотр подтвердил мое предположение: на полу и в стене были видны следы раскопок. Оставалось выяснить, кто ищет клад. Я остановился на исчезнувшем сумасшедшем Яновском — здоровый человек не стал бы устраивать такой маскарад. Остальное вы знаете. Больная фантазия переплела легенду о зарытом кладе с собственной трагедией.