Еще одна страница жизни была перевернута. Сколько лет она знала Катю? И все рухнуло в одно мгновение. Неужели она не выручила бы подругу? Кате стоило только обратиться к ней…
Инга подумала, что надо позвонить Вале – извиниться перед ней. И хорошо бы снова взять ее на работу, а то без нее трудно. Если, конечно, женщина согласится…
Глава шестнадцатая
Зарубина приехала на работу, опоздав на пятнадцать минут. Она думала, что Баринов устроит ей выволочку, но шеф промолчал.
– Что-то вы сегодня тихий… – удивилась Анна.
– А тебе нужен разнос по полной?
– Упаси боже! Я просто так сказала.
– Что будем делать дальше?
– Ну… я не знаю.
– Зарубина! Если я тебя спрашиваю, будь добра, напряги свои мозговые извилины, если они у тебя есть. А всякие там «не знаю» оставь для детского сада.
Анна даже не обиделась, как было бы в другое время. Она понимала, что нервы у шефа ходят ходуном.
– Помните, я вам говорила, что в записной книжке Клепихо есть запись: «Надо позвонить Б. Могут быть проблемы». Возможно, Б. – это Бракшните. Но доказать это мы пока не можем. Я предлагаю связаться с матерью Матросовой и еще раз поговорить с ней. Может, она что-нибудь упустила?
– Вот и поезжай к матери Матросовой, – хмуро бросил Баринов.
– Я вам позвоню.
Мать Матросовой снова встретила Анну вопросом.
– Вы нашли убийцу моей дочери?
– Пока нет. Но следствие активно работает.
Женщина молча отвернулась к окну.
– Марина Николаевна, я хотела расспросить вас о Лене. О круге ее друзей.
Матросова пожала плечами.
– Я все вам уже сказала в прошлый раз. У нее была единственная подруга Вера Постникова. Вы беседовали с ней?
– Да.
– А больше мне нечего добавить. Других подруг я не знаю.
– Марина Николаевна, согласитесь, это странно, что у Лены практически нет ни подруг, ни знакомых. В ее-то возрасте.
Женщина вздохнула.
– Три года назад Лена потеряла любимую подругу. Ее звали Маша Леонова. Лена дружила с ней с детских лет. Девочка так переживала! Говорила, что если у нее родится девочка, то обязательно назовет ее Машей. Как-то я зашла к Лене в комнату. А она сидит и пишет крупными буквами на листке: Маша Леонова. Маша Леонова. Маша Л. Маша Л.
У Анны была хорошая память. И она тут же вспомнила, что одного из адресатов Инги Мартинсоне звали Маша Л. Значит, Лена Матросова действительно переписывалась с балериной. А подписывалась инициалами умершей подруги.
Несчастная мать явно готова была заплакать, но крепилась изо всех сил.
– Спасибо за информацию, – тихо сказала ей Анна. – Я пойду.
Марина Николаевна только кивнула и проводила следователя до входной двери.
Инга подошла к окну. Небо уже стало почти темным. Только наверху осталась узкая полоска светло-синего цвета. Но еще мгновение – и она сольется с темнотой.
Бракшните! Инга боялась признаться себе, что не хочет знать правды. Она боялась, что Валдис окажется убийцей. Убийцей, который пишет ей письма под странным псевдонимом Жиzel. Он сказал, что благодаря знакомству с ней стал интересоваться балетом…
Инга передернула плечами. Не хотелось даже думать об этом! О том, что он мог… Лену…
При одном только упоминании его имени у нее возникало чувство страха, и ее охватывала дрожь.
Он ведь мог заплатить Матросовой, а потом убрать ее. Но главное: он, кажется, возненавидел Ингу. За то, что она отказывается от встреч с ним, не хочет его видеть.
Его невиновность в любой момент могла оказаться виновностью. И наоборот. Все было слишком зыбким. Неустойчивым.
Следователи так и не сказали ничего определенного. Ни да, ни нет. А что говорит голос ее сердца? Или он молчит?
Инга подошла к портрету отца.
«Папа! Мне сейчас очень плохо! Я не могу никому верить. С Андреем наши отношения становятся все хуже и хуже. Он не может простить мне того, что я хотела сойтись поближе с нашей сестрой. Потому что в результате завертелась страшная история. И ее убили…»
Раздался знакомый звук – пришла электронная почта.
Инга подобралась. Она знала, КТО ЭТО.
Так и есть. Она не ошиблась. Жиzel!
Привет, Инга! Ты еще жива? Уже трясешься от страха? Маленькая и жалкая балеринка, у которой нет даже настоящего таланта. Ты живешь под прикрытием имени своего отца! Без него ты – ничто! Ты виновата во всем. Виновата в смерти своей сестры. Хочешь увидеть ее последнюю фотографию? Хочешь?
СКОРО НА ЕЕ МЕСТЕ БУДЕШЬ ТЫ!
Трясущимися руками Инга щелкнула курсором по присланному файлу.
Вскочила и опрокинула стул.
Лена лежит на асфальте с неестественно вывернутой шеей. Темно. Очертания тела видны едва-едва. Но это она, Лена. Мертвая.
Инга прижала руки к горлу – она задыхалась. Ей было трудно дышать. Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Но это не помогло.
Тогда побежала в туалет, и там ее вырвало.
Балерина чувствовала себя как зверь в западне.
Инга машинально подбежала к входной двери и проверила, заперт замок или нет.
Что-то надо было делать! Срочно! Но что?
Вдруг вспомнила о визитке, которую ей оставила женщина-следователь. Куда же она ее подевала?
Инга посмотрела на тумбочке в коридоре. Нет. Стоп, стоп! Ей нужно собраться с мыслями и вспомнить, куда она положила ту карточку.
Постояв посередине комнаты несколько минут, вспомнила: положила ее в кармашек сумки, которая в то время висела в коридоре.
Актриса кинулась в коридор.
Визитка лежала в сумке.
Дрожащими руками Инга набрала номер.
– Алло! Алло!
– Да. Я вас слушаю.
– Это Инга Мартинсоне.
– Что случилось, Инга?
От звука спокойного голоса следователя балерина чуть не разрыдалась.
– Я… у меня… мне пришло еще одно письмо.
– Что в нем?
– В нем… – Инга замолчала. А потом с трудом выдавила: – В нем фотография убитой Лены. И приписка: «Скоро на ее месте будешь ты!»
– Мне приехать к вам?
– Нет. Не надо. Я справлюсь!
– Постарайтесь не паниковать. Выпейте успокоительное. Вы проверили входную дверь?
– Да.
– Вы не могли бы переслать мне письмо с фотографией? Запишите мой электронный адрес.
– Да. Конечно. Минутку.
Инга схватила карандаш и записную книжку.
– Я записываю.
Потом она спросила:
– А что мне… делать?
– Живите, как обычно. Типичная тактика маньяка: напугать свою жертву. Но вы не должны поддаваться.
– Вы думаете, в письме просто… угроза?
– Следствие работает, поэтому ничего конкретного я пока сказать не могу. Если что-то вам покажется подозрительным – сразу звоните. Когда будете выходить из дома, постарайтесь избегать малолюдных мест. И не ходите в темное время по улицам. Примите необходимые меры предосторожности.
– А это поможет?
– Конечно.
– Спасибо.
– Не за что. Я жду письма с фотографией.
– Сейчас отправлю.
Закончив разговор, Инга почувствовала, что немного успокоилась. Тошнота прошла. Нужно взять себя в руки и жить как обычно. Не сдаваться. Не показывать своего страха. И прежде всего – самой себе.
Инга отправила письмо.
Какое-то время она сидела и смотрела на экран комьютера. И вдруг ей пришло ответное сообщение. Она открыла его.
Посередине экрана вспыхнула надпись крупными буквами:
СПОКОЙНОЙ НОЧИ, ИНГА!
Эти слова успокоили ее. Инга отошла от компьютера и через пять минут юркнула в постель. Она лежала и смотрела в потолок, пока ее не одолел сон.
Утром Зарубина приехала к Инге. А у той лицо – как восковая маска. Анна решила немного отвлечь балерину. Она знала, что человек не может постоянно находиться в таком напряжении. Иначе у него полностью снесет крышу.
Не успела Инга ничего сказать, Анна задала ей вопрос:
– Вы общались с адресатом, который подписывался «Машей Л.»?
– Да.
– Это и была Лена Матросова.
– Лена? – удивилась Инга. – Она все время задавала мне вопросы на личные темы. Какие цвета я люблю. Какое время года. Какие мне нравятся мужчины. Мне были неинтересны ее письма. Даже раздражалась, читая их.
– Таким способом она хотела поближе узнать вас.
Анна села на стул. Инга – на диван.
– Из содержания писем Жиzel ясно, что кто-то питает к вам стойкую ненависть, – заговорила Зарубина. – Кто-то настойчиво давит вам на психику. Хочет, чтобы вы жили в вечном напряжении, в страхе, всего боялись.
– Кажется, этот человек добился своего, – тяжело вздохнула балерина.
– У вас есть враги?
– Что вы! Какие враги? Может, мои слова прозвучат высокопарно, но я никому не делала зла.
Анна подвинула стул ближе к дивану.
– Понимаете, Инга, зло бывает разным.
– Да? – Актриса вскинула на собеседницу глаза.
– Возможно, то, что я сейчас скажу, покажется вам абсурдным, но… Постарайтесь меня понять. Так бывает часто: мы в процессе своей работы сталкиваемся с разными вещами, и то, что для одного человека пустяк, для другого – смертельная обида. Люди по-разному реагируют на одно и то же. Я верю, что вы никому не делали зла. Специально не делали. Но оно могло быть неумышленным, случайным. Вы даже не заметили его. Невольно заставили кого-то страдать. Скажем, у кого-то вы отняли роль. Не сами, а просто ее дали вам, но другой человек затаил на вас обиду. Или вы получили премию, обойдя кого-то, кто о ней мечтал. В творческом мире такое случается сплошь и рядом. Или вы у кого-то вызываете безотчетное раздражение. То есть совершенно непонятно почему.
При последних словах Зарубиной Инга встрепенулась.
– Раздражение? – Балерина задумалась. – Даже не знаю, как сказать…
– Говорите все, что считаете нужным.
– Есть один человек, который меня постоянно задевает. Вроде бы я ничего ему не сделала, а он постоянно нападает на меня. С поводом и без повода.
– Кто он?
– Да так, журналист. Вечно цепляет меня, ерничает.