Сначала все мы почти одновременно почувствовали запах гари. А потом Эйтан показал на столб темного дыма, поднимающийся над верхушками деревьев. Прямо по ходу нашего движения.
— Лесной пожар? — Беа яростно сверкнула глазами. — Проклятие!
Действительно, скверный сюрприз, подумал я с досадой. Проведенный в дороге день измотал всех, и каждый из нас предвкушал скорый отдых, горячий ужин и несколько часов крепкого сна. А теперь из-за пожара придется об отдыхе забыть.
— Другой дороги все равно нет, — заметил я. — Или есть?
— Я плохо знаю эту часть Эленшира, — призналась Беа. — Но ехать через чащу еще опаснее.
— Тогда нет выбора. Может, проскочим?
— Оставайтесь тут, — неожиданно предложил Эйтан. — Я посмотрю.
Он рванулся с места галопом и пару мгновений спустя скрылся за деревьями.
— Похоже, пожар не очень сильный, — заметил я, наблюдая за дымным султаном над деревьями.
— В любом случае, нам нельзя оставаться поблизости. А это значит, придется ехать после наступления сумерек. Мне бы этого не хотелось.
— Что, так опасно?
— А ты как думаешь? — Беа сверкнула глазами. — Это дикие места. Неизвестно, что…
Она не договорила: на дороге показался Эйтан, скачущий обратно. Мне очень не понравилось выражение его лица.
— Это не лес горит, — сказал он Беа на лланшихарне, но я понял. — Хуже.
Через десять минут мы поняли, что имел в виду Эйтан. Горел не лес, а маленькая, в несколько дворов сидская деревенька, расположенная у дороги. Ближние к дороге дома уже догорели, превратились в груды углей и головешек, и едкий дым накрыл нас плотной пеленой. Выбравшись из зловонной удушливой пелены и откашлявшись, мы поехали дальше. Земля вокруг расположенного на маленькой площади колодца была изрыта копытами лошадей, и следы были совсем свежие. Еще у колодца лежали трупы двух собак с рублеными ранами, но человеческих тел нигде не было. Большой дом под двускатной крышей справа от нас тоже был подожжен, но почему-то пламя не разгорелось и лишь обуглило скат крыши и часть стены.
— А где люди? — спросил я. — Убежали, что ли?
Ответом мне был вскрик Флавии.
— Там, за домом, кто-то есть! — Девушка показала на уцелевший дом.
Флавия не ошиблась: за забором пряталась женщина. Увидев, что мы ее заметили, она бросилась бежать, что-то прижимая к груди, но окрик Эйтана остановил ее.
Мы подъехали ближе. Эльфийка стояла неподвижно, смотрела на нас безумным остановившимся взглядом, и губы ее шевелились. Лицо ее было забрызгано кровью, волосы на голове слиплись в кровавую корку. Кровь, грязь и зола пятнали ее домотканое платье. В руках женщина держала березовое полено, аккуратно завернутое в расшитое одеяло.
— Зачем вы приехали? — сказала она, глядя куда-то мимо нас. — Вы шумите. Вы разбудите моего ребенка.
— Что здесь случилось, сестра? — спросил Эйтан.
— Собаки, — сказала женщина. — Собаки лаяли громко и всех разбудили. Мы поняли, что они пришли, но убежать не могли.
— Они?
— Они пришли. Я спряталась в доме, но Марша заплакала. — Тут лицо сумасшедшей сморщилось, задергалось, она судорожно прижала к себе завернутое в одеяло полено, начала баюкать, словно ребенка. — Она до сих пор плачет. Ее испугали. Что вам надо?
— Сестра, не бойся, — сказал Эйтан, спешившись. — Мы друзья. Ты ранена, и мы хотим помочь.
— Помочь? Кому помочь? — Женщина огляделась, ее лицо вновь застыло в холодную мертвую маску. — Тут никого нет. Уходите.
— Где все люди?
— Люди? Они спали. И мы с дочкой спали. А потом залаяли собаки. Уходите, разве вы не видите, что мы вас боимся? — Тут она попятилась от нас, замотала головой. — Во имя Предков, она плачет, разве не слышите!
— Да, сестра, — Эйтан поднес к губам короткую трубку и дунул в нее. Женщина еще несколько мгновений смотрела на нас испуганными глазами, а потом зевнула, опустилась на траву и, продолжая прижимать к себе полено, затихла.
— Ты убил ее? — воскликнула Беа.
— Только усыпил. — Эйтан убрал трубку. — Надо осмотреть ее рану.
Он опустился у бесчувственной женщины, и я услышал тяжелый вздох.
— Что, плохо дело? — спросил я.
— Она выживет, — сказал Эйтан, осматривая голову женщины. — Будь рана смертельной, она бы уже умерла.
— Работорговцы? — спросила Беа.
— Больше некому. Их работа. Эй, помоги мне отнести ее в дом! — сказал мне эльф.
В доме сильно пахло гарью, пол в горнице пятнала запекшаяся кровь. Мы положили спящую женщину на кровать, и Эйтан принялся искать иголку и нитки, чтобы зашить рану. Это было не так просто сделать, по дому будто смерч прошелся.
— Теперь понятно, почему этот дом не сгорел, — сказал я, оглядываясь по сторонам. — Хозяйка сопротивлялась, ее ранили и подожгли дом. Видимо, она очнулась и успела потушить пожар. А где ее ребенок?
— Грудных детей они убивают, на них нет покупателей, — мрачно ответил Эйтан, глядя на меня чуть ли не с ненавистью.
— Странно, что власти позволяют такие бесчинства.
— На захваченных Гардлаандом землях нет ни власти, ни закона, — Беа принялась оттирать кровь с головы раненной женщины тряпицей, смоченной в самогоне Холшарда. — Гардлаандские лорды поощряют работорговлю, рабы всегда в цене. А жизнь эльфов ничего не стоит.
Мне было нечего сказать. И по лицу Флавии я понял, что она испытывает те же чувства, что и я.
Эйтан и помогавшая ему Беа работали быстро. Женщина, одурманенная зельем эльфа, ни разу не вскрикнула и даже не пошевелилась, пока наши спутники занимались ее раной. Нам оставалось лишь терпеливо ждать.
— Все, — наконец, сказал Эйтан, закончив перевязку. — Но дорогу она не выдержит, придется оставить ее здесь.
— Она умрет, — сказал я. — Мы не можем ее бросить.
— Не старайся казаться милосердным, — ответил эльф. — Это не твоя боль и не твоя война.
— А вот тут ты ошибаешься, дружок, — я почувствовал злость. — И не надо говорить со мной в таком тоне.
Эйтан посмотрел на меня с ненавистью.
— Ублюдки! — выдохнул он.
— Точно, — согласился я. — Может, нам стоит нагнать этих уродов и отбить у них пленников?
— Отвага хорошее качество, — ответила Беа, вытерев окровавленные руки полотенцем. — Но мы даже не знаем, сколько их.
— Наверняка немного. Десятка два.
— Судя по следам лошадей, именно так, — внезапно добавил Эйтан.
— И что для нас два десятка негодяев, если мы с демоном справились? — спросил я. — Нагоним сволочей, перебьем их и освободим людей.
— Прошло довольно много времени, хотя… — тут Беа как-то странно на меня посмотрела, — с пленниками они вряд ли могли далеко уйти.
— Тогда не стоит терять времени, — предложил я. — Надо спешить, пока светло.
Небо на востоке начало светлеть, когда мы, оставив Флавию и коней у дороги ипробравшись сквозь густой подлесок, увидели на берегу лесного озерца лагерь работорговцев: пяток шатров, несколько запряженных волами длинных крытых повозок и два импровизированных загона, у которых прохаживались вооруженные арбалетами и мечами часовые. В одном загоне стояли стреноженные лошади, в другом прямо на земле лежали пленники.
— Трое у загона с пленниками, — прошептал Эйтан, — и двое у большого шатра. Наверняка их главарь там.
— Всего двадцать четыре лошади, — заметил я. — Большая ватага. Есть идеи?
— Ждите тут, — шепнул Эйтан и нырнул в заросли.
— Рисковый у тебя братец, — сказал я Беа.
— Тсс! — Демонесса положила мне палец на губы и глазами показала в сторону бандитского лагеря.
Мы продолжили наблюдение. Прошло несколько минут — весьма томительных, надо сказать. И тут я увидел, как ближайший к нам часовой у загонов мешком осел на зеленый дерн, а парой секунд спустя и остальные два караульных вышли из игры. Бандиты, сидевшие к нам спиной у костра перед входом в большой шатер, прожили чуть дольше своих собратьев. Когда последний часовой повалился на землю, Беа шумно вздохнула, вытянула батар из ножен и рванулась вперед, ломая ветки. Пришло время нашей атаки.
Пробежав мимо распростертых у костра тел, мы ворвались в шатер. Внутри было чадно, воняло сивухой, кожей и потом. Всего в шатре было пять человек, и все спали непробудным пьяным сном. Проснуться им уже никогда не пришлось. Прикончив всех пятерых, мы покинули шатер, и процедура повторилась в следующей палатке, и в третьей, и в четвертой. В пятой палатке уже был Эйтан: он разобрался с тремя последними бандитами без нас.
Освобожденных пленников было человек тридцать, причем это были не только эленширцы из деревни, где мы побывали, но и несколько людей, по виду южан, смуглых, с окладистыми бородами. А кроме того, среди пленников оказался двайр, который, завидев нас с Беа, завопил от радости, напугав и без того ошеломленных происходящим эльфов:
— Прокляни меня Огонь, это же Беа! — заорал он зычно и бросился к нам, перепрыгивая через трупы работорговцев. — Узнаешь?
— Каз? — изумилась Беа.
— Он самый! — просиял двайр. — Срань ратфангова, вовремя вы подоспели! Я уж думал, пропаду ни за грош. Фуу!
— Ты как здесь очутился? — спросила Беа.
— Впору тебя о том же спросить. Воистину, диво дивное! Видать, угоден я Огню, коли он вас сюда привел, — тут двайр остановил на меня свой взгляд. — Vatlan-annu-vu, и ты здесь? Унесли, стало быть, ноги из Вогрифа! Рад, очень рад! Эх, спасли вы меня, истинно спасли! А пожрать у вас есть чего? Второй день в брюхе пусто…
Казмир Казернеготтвер оказался хорошим едоком. Один умял половину копченой оленьей ноги, запив ее тремя полными кружками холшардовского самогона. А заодно рассказал, как попал в плен к работорговцам.
— Когда Эдак вернулся и узнал, что ты сбежала, да еще и лошадей с собой увела, — говорил он, — чуть кондрашка его со злости не хватила! Велел всем нам тебя искать, и стражу поднял на ноги. Полночи мы по Вогрифу бегали, как угорелые, а когда вернулись к Эдаку, он от злости чуть нас в жаб не превратил. Сказал, что все мы уволены и можем идти… короче, куда глаза глядят, можем идти. И не заплатил, паскуда, ни единого пенни. Так и остались мы впятером не у дел: Бибор, Ваннек, Кумрат, Сартон и я. Ну, и что пяти двайрам делать в Вогрифе, скажи на милость? Кинул нас Эдак, подлюга, чтоб его ратфанги сожрали! Помыкались мы малость по городу, а потом набрели на караванщиков из Ашарханда и нанялись к ним в охрану. Караван-то в Варат-Кеш шел, вот мы и обрадовались, что прямехонько до родных мест доберемся, да еще и деньжат малехо срубим. Порадовались, мать их…