— Ты уверен?
— Когда эти разбойники напали на нас, мы как раз преодолели половину пути между Чилбреном и Эльмарном, направляясь на север. Если мои расчеты верны, нам предстоит проехать еще около десяти фарсангов, которые мы преодолеем за три дня, не напрягаясь и щадя наших лошадей.
— Надо думать, у тебя есть карта?
— Конечно, — Зарашт приложил ладонь к своему выпуклому лбу. — Здесь.
— И что можешь сказать об этих землях?
— Раньше тут было спокойно. Однако в наше время ни в чем нельзя быть уверенным. Из-за минувшей войны в пограничных землях развелось множество бродячих шаек, большей частью бывших гардлаандских наемников и дезертиров, которым плевать на все договоры о мире. Да и сами эленширцы, ожесточенные войной, не прочь напасть на беззащитный караван.
— Странно думать, что жители Хэвнвуда настолько воинственны, — сказал я.
— Не сиды, — заметил Эйтан, который нагнал нас и теперь ехал рядом с нами. — Жадные и злобные круглоухие, которые уже веками пытаются захватить наши земли.
— Я не гардлаандец, — сказал купец. — Я не могу отвечать за действия северных варваров. Я всего лишь торговец, и меня интересует лишь прибыль.
— Расскажи это дуракам, южанин, — ответил Эйтан с очень нехорошей улыбкой. — В Эленшире все знают, чьими стараниями рынки рабов в приморских городах полны нашими невольниками.
— И это моя вина, не так ли? — Зарашт, поморщившись, отвел руку со смоченной лечебным маслом тряпицей от раненного уха, посмотрел на нее и снова приложил к ране. — Не лги сам себе, эльф. Ты прекрасно знаешь, что и в Эленшире есть невольники, и эльфы обходятся с ними так же жестоко, как и люди. Такие нынче времена. Еще несколько часов назад я сам был рабом и ожидал от судьбы самого худшего.
— Ты так спокойно об этом говоришь, Зарашт, — произнес я.
— В этом суть бытия. Все живые существа под солнцем проводят жизнь в вечной борьбе. Ешь или съедят тебя, будь либо хищником, либо добычей, ибо так угодно высшим силам. Разумные создания не исключения. Всегда были и будут слабые и сильные, господа и рабы, победители и побежденные.
— И другого быть не может, верно? А если я тебе скажу, что это не так?
— Значит, ты наивен, господин — уж прости старика за прямоту. Могу лишь просить солнце, чтобы оно было милостиво к тебе, и ты всегда оставался победителем в любом бою.
Я пожал плечами. Возразить старому караванщику было нечего: он был в определенном смысле прав. Объяснять ему, что в нашем мире все обстоит немного по-другому, было бы нелепо и смешно. Да и потом, в моем мире в этом плане тоже не все благополучно, несмотря на все эти «свобода, равенство, братство» и прочие высокие идеалы. Еще полтораста лет назад в моей собственной стране было крепостное право, а в Штатах черные рабы на плантациях собирали хлопок. И все это считалось абсолютно нормальным. Да и в начале двадцать первого века кое-где рабство нет-нет, да и напомнит о себе… Так что спорить с Зараштом не имело смысла. Старик будто прочитал мои мысли.
— Вижу я, что ты, господин, не обычный сид, — сказал он. — . Не ведаю, кто ты и откуда, но ты совсем не похож на своего спутника, который ненавидит людей. На нашем языке говоришь чисто, будто всю жизнь прожил где-нибудь в Изарате и получил самолучшее образование. Но я не любопытен, и твои тайны меня не касаются. Главное для меня — продать мой товар, получить прибыль и благополучно вернуться на родину. Твои же пути принадлежат тебе.
— Хорошо сказано, — одобрил я и поехал в голову каравана.
Некоторое время мы ехали молча, и тишину нарушали лишь скрип повозок и стук копыт. Солнце начало опускаться к верхушкам деревьев: день шел к закату. Я подумал, что пока в нашем путешествии нет ничего романтического и волнующего. Едешь себе медленно, почти торжественно, солнце печет тебе плешь, задница ноет от седла, пыль першит в горле, время от времени напахнет то конским потом, то навозом — совершенно не чувствуешь себя героем, призванным спасти этот мир от зла.
И слава Богу. Надо ценить такие минуты покоя и безмятежности. Чувствую, еще придется тут побегать и помахать оружием.
— Задумался? — Беа нагнала меня и заглянула в лицо. — Или дремлешь?
— Душно, — сказал я и посмотрел на синее безоблачное небо. — Сейчас бы пива холодного бутылочки три-четыре. С соленой рыбкой или чипсами.
— Сим, я хотела попросить тебя…
— Да?
— Я об Эйтане, — Беа покосилась на брата, который продолжал ехать у головной повозки шагах в двадцати позади нас, погруженный в свои мысли. — Не будь строг к моему брату. Эйтан славный мальчик, но то, что мы пережили, озлобило его. Он неправ, и однажды поймет это.
— Тебе не о чем беспокоиться. И я понимаю его чувства. Он во многом прав.
— Я говорила с ним. Он намерен и дальше сопровождать меня. Не знаю, радоваться мне или пугаться.
— Ты о чем?
— Я бы хотела, чтобы он отправился в Колкерри. Пока, на время. Но когда я заговорила с ним об этом, в его глазах появилось что-то странное. Знаешь, что он сказал мне: «Беа, если я окажусь в Колкерри, мы больше не увидимся».
— Думаешь, он что-то скрывает?
— Да. И это меня страшит, Сим.
— Он не обязан ехать с нами в Вингомартис. — Я вздохнул. — Вообще, когда я думаю о происходящем, мне становится не по себе. Абсурд какой-то.
— Абсурд?
— А как по-другому назвать? Старик велел нам ехать, и мы едем, как покорные бараны, не рассуждая и не задавая вопросов. Есть в этом что-то нелепое.
— Я думаю, Эйтана нельзя отпускать. — Беа будто не услышала моих слов. — Что-то в нем пугает меня.
— Пугает в собственном брате?
— Он стал другим за эти годы.
— Дети вырастают, Беа. Младшие братишки становятся мужчинами со своей жизнью, а дочки, — я почувствовал, как вползает в душу противная слезливая слабость, — превращаются во взрослых девушек, и ты отдаешь их совершенно незнакомому тебе парню, которого начинаешь называть своим сыном и…
— Что?
— Ничего. Ты думаешь, с Эйтаном что-то не так?
— Пока не знаю. Но он стал скрытным. Он не был таким.
— В его возрасте я тоже был скрытным.
— А я такой и осталась, — в дьявольских глазах Беа внезапно полыхнули веселые искры. — Помнишь, ты спрашивал меня, как я оказалась в отряде Нанна?
— Помню. Ну и?
— Я должна была убить ублюдка. Такое задание дал мне мастер Рамимор.
— Почему же не убила?
— Не успела. Во-первых, Нанн постоянно был окружен охраной. А во-вторых, внезапно появилась эта девочка, Флавия, дочь Дейсона. Меня это очень удивило, и я хотела выяснить, как такое могло случиться.
— И в этот момент состоялось мое пришествие, ага?
— Почти. Ты появился как раз тогда, когда я была в сильном затруднении. Не знала, как быть дальше. Я не могла поговорить с Флавией, г’линг все время держал ее при себе. Это было слишком опасно. И еще, было важно понять, что Нанн искал в Аранд-Ануне. Получается, тебя.
— Получается, так. — Я изучающе посмотрел на Беа. — Скажи мне, а в чем разница между демантром и г’лингом? Я, честно сказать, не просекаю разницы.
— Да просто все: г’линг — это воплощенный демон, а демантр человек, наделенный некоторыми доставшимися от демона способностями, например, живучестью или силой, — ответила Беа, как мне показалось, с некоторой обидой в голосе. — Ты до сих пор не понял, что я человек?
— Прости, Беа, — я протянул руку и сжал пальцами ее запястье. — Ты потрясающая девушка. И я рад, что ты мне доверяешь.
— Еще скажи, что мои рожки и когти тебя возбуждают, — ответила Беа.
— У моей бывшей жены не было ни когтей, ни рогов. Но ей бы они пошли куда больше, чем тебе, поверь.
Беа фыркнула и, пришпорив коня, унеслась в хвост колонны. Я почувствовал, что мои слова ей не понравились. Очень.
И это значит, что я за годы своей жизни так и не научился говорить женщинам именно то, что они хотят от меня услышать.
Глава 41
К середине второго дня пути мы миновали казавшиеся бесконечными леса, через которые проходил тракт, и начали подниматься в горы по широкой извилистой дороге. Погода по-прежнему была солнечная, но стало холоднее.
Зарашт уверенно заявил, что завтра к закату мы будем у ворот Эльмарна, и это успокаивало. Я, признаться, мечтал выспаться всласть, не на воняющих конским потом кошмах, а на хорошей широкой кровати. Впрочем, то, что рассказала про Эльмарн Беа, немного меня насторожило.
— Эльмарн особый город, — сказала демонесса. — Древнее него в Эленшире нет поселения, старше только Гоэте и Мираконум, которые основали еще в Первую эпоху. Исстари у Эльмарна особый статус; он считается суверенным герцогством в составе Эленшира. Здесь правит дук Граэм Геллерин, вождь клана Гилшир и один из самых влиятельных сидских вельмож. Говорят, он так стар, что помнит времена Второй Эпохи.
— То есть, ему должно быть больше тысячи лет от роду? Разве такое возможно?
— Не знаю. Но ходят слухи, что дук Граэм могущественный маг. Значит, он может владеть секретом долголетия.
— Маг? — поморщилась Флавия. — Так ли нам надо ехать в Эльмарн?
— Мы не собираемся торчать там долго, — сказал я. — Отдохнем, подкупим припасов, и отправимся дальше.
— Нам следует быть осторожными, Сим, — заметила Беа. — Эльмарнские сиды не славятся своим гостеприимством и…
Девушку прервал окрик Зарашта. Ашархандец махал нам рукой, приглашая подъехать к нему. Когда мы приблизились, караванщик показал на каменные столбы по обочинам дороги. На каждом из них красовался вырезанный в камне знак — раскинувший крылья ястреб, заключенный в круг.
— Герб Геллеринов, — пояснил Зарашт. — Благословение Солнцу, мы достигли границ владений Эльмарна. Теперь можно не опасаться разбойников и прочего сброда.
— Ты уверен?
— Дорожные головорезы народ отчаянный, но здешнего правителя они боятся пуще смерти.
— Эй, смотрите! — крикнул двайр, показывая пальцем вперед.
На дороге показался конный отряд, направлявшийся в нашу сторону. Всадников было немного, с дюжину, но они были на превосходных конях, отлично экипированы и вооружены. Командовал отрядом рослый, облаченный в великолепную кольчугу сид с заплетенными в косички волосами, сухим надменным лицом и пронзительным взглядом бесцв