Считай, что тебе повезло {что мы поладили на этом)» [Апресян 1995: т. И, 150]. Приведенная шутка показывает, что при описании событий в будущем выражение считай, что X— явное преувеличение полной неотвратимости Х-а. В действительности предполагаемое событие далеко не всегда реализуется (как это случилось и с тихоновской медалью).
27 - 1789
(8) Завтра—еду в Москву—предполагаемое высоковероятное событие принимается за свершившееся.
(9) Ну, я пошел—делается вид, что действие уже началось, говорящий не сомневается, что оно осуществится.
Как известно в подобных случаях говорят обычно об особых значениях соответствующих временных форм («прошедшее в роли будущего» и т. п.). По нашему мнению, эти и некоторые другие конструкции следует квалифицировать как частный случай преувеличения —подобно тому, как это делается по отношению к высказываниям типа Ходят тут всякие, Что вы людей толкаете?; Набросали тут книг, где речь идет об единичном объекте [ср. Крысин 1988: 102]. Если мы не видим в этих высказываниях особое значение множественного числа («множественное в значении единственного»), то почему мы объявляем еду в (8) или пошел в (9) «настоящим (или прошедшим) в роли будущего»?
4) Преувеличение, которое уже не ощущается говорящими, содержится в целом ряде синтаксических конструкций, в частности в конструкции типа не ус-пел„ как. Ср.: Через два дня, не успел мистер Миллер явиться домой, как супруга объявила ему~. Совершенно очевидно, что мистер Миллер все-таки успел явиться домой; нейтральным было бы высказывание типа: ...как только мистер Миллер явился домой,...
Элементы преувеличения содержат многие из переносных слов и выражений. Это становится особенно заметно при столкновении антонимичных выражений:
Не закостенеть, но и не размякнуть, оставаться на посту, но не стоять на месте, быть гибким, но несгибаемым, быть львом, но не звереть, не быть ни односторонним, ни двуличным—как всё это трудно! (С. Лец).
Подчеркнем, что при замене этой лексики нейтральной комический эффект пропадает Не потерять способность к совершенствованию, но и не стать вялым, неизменно делать свое дело, но и совершенствоваться и т. д.
Указание минимума или максимума
Нарушением постулата истинности является прием, родственный рассмотренному только что преувеличению, но все-таки существенно от него отличающийся. Видимо, в языке существует соглашение, согласно которому указание о существовании, наличии чего-л —это, при некоторых условиях, указание допустимого минимума или максимума. Подобные высказывания содержат оператор типа ‘хотя бы’, ‘по крайней мере’. Когда говорят. «Имеется X», то в ряде случаев, вопреки буквальному пониманию, имеется в виду: «X или больше (меньше)», «не менее (не более) Х-а». На этом основан след, анекдот
(1) — Черт бы его побрал, этотлифт! Часто подымаюсь пешком.
— Что, не работает,?
—Работает, Но на кабине надпись: «На 4 человекам, и каждый раз приходится ждать еще троих.
Любопытен также анекдот об англичанине-двоеженце:
(2) В Англии одного человека обвинили в двоеженстве и он был спасен своим адвокатом, который доказал, что его клиент имел трех жен (Г. К. Лихтенберг, по: «Ларец острословов»).
Е. В. Падучева [19826] указывает интересную особенность англ. like и его русского переводного эквивалента — прилагательного равный:
— Когда тебе дурно, всегда ешь сено,—сказал Король, усиленно работая челюстями,—В таких случаях нет ничего равного сену.
—Ая думала, брызнуть холодной водой или понюхать нашатырю будет лучше,— сказала Алиса.
— Я же не сказал, что нет ничего лучше,—возразил Король—Я сказал, что нет ничего равного (Л. Кэрролл, Алиса в стране чудес, в пер. Б. Заходера).
Е. В. Падучева полагает, что в контексте отрицания у прилагательного равный появляется значение ‘равный или больший’, которое и отрицается. Падучева справедливо отмечает, что толкование слова равный, предлагаемое в БАС (равный — ‘одинаковый — по величине, качеству или силе’), неудовлетворительно для таких приводимых там примеров, как И то сказать в Полтаве нет Красавицы Марии равной (= ‘нет красавицы хуже или лучше Марии’?!) (ср. [Падучева 19826: 113—114]). Мне кажется, что мы имеем дело не с особенностью прилагательного равный (и, может быть, некоторых других), а с некоторым общим соглашением в языке, согласно которому в некоторых контекстах появляется указание на некий минимум. Приведенная пушкинская фраза имеет приблизительно такой смысл: ‘нет красавицы, хотя бы равной Марии’.
Еще несколько примеров, обыгрывающих эту особенность и подтверждающих, как будто, предлагаемое объяснение.
(3) Перед свадьбой mu обещал исполнять малейшее мое желание.
—Яне соврал. Скажи, какое твое желание малейшее, и я его исполню.
Высказывание Обеищю исполнять малейшее твое желание в нейтральном употреблении значит: ‘Обещаю исполнять даже малейшее, и тем более, важные желания’.
(4) Она встала с видом разгневанной королевы: «Вы нахал! Неужели вы думаете, что я могу в личной жизни иметь двух любовников?/» Это неопределенное возмущение я понял впоследствии, когда простак сообщил мне, что у нее на этом амплуа бывало и по четыре человека (А. Аверченко, Мой первый дебют).
(5) — Ничего не может быть лучше стакана вина!—сказал кто-то в одном берлинском обществе, в присутствии знаменитого профессора Энгеля. Энгель ответил. «Ну нет! Бутылка вина, по-моему, лучше».
(6) [Путевые заметки из Португалии] ..здешние женщины очень красивы, за исключением, конечно, тех, которые некрасивы. Одеты люди богато, но чаще—бедно (В. Ардов, Литературная штамповка, или Пиши как люди).
Общие утверждения оценочного характера, касающиеся больших совокупностей, указывают на правило и не только допускают, но, пожалуй, и предполагают исключения. Фраза Здешние женщины красивы имеет приблизительно такой смысл: ‘В целом здешние женщины красивы’ или: ‘Абсолютное большинство здешних женщин красивы’. Тем самым, первое из приведенных утверждений (здешние женщины очень красивы, за исключением, конечно, тех, которые некрасивы) тавтологично. Аномальность второго утверждения (Одеты люди богато, но чаще — бедно) связана с тем, что исключений, естественно, должно быть существенно меньше, чем правильных случаев.
27*
Саморазоблачение
С точки зрения постулата истинности (искренности) представляют интерес случаи, на которые обратил внимание 3. Вендлер. Он отметил, что высказывания типа Он намекает, что-; Он голословно заявляет, что-. становятся недопустимыми в случае 1-го лица\ Я намекаю, что-.;Я голословно заявляю, что.-; Идет дождь, но я в это не верю (так наз. парадокс Мура); Я приказываю тебе пойти, но, пожалуйста, не ходи [Вендлер 1985]. Вендлер отмечает, что в подобных случаях говорящий совершал бы «иллокутивное самоубийство», подрывал бы веру в собственное высказывание, «разрушая левой рукой то, что построил правой» [Вендлер 1985: 243]. А Д. Шмелев справедливо отмечает, что подобные высказывания (он называет их самофальсифицируемыми) нередки в повседневной речевой практике, некоторые из них превратились в своего рода языковые клише (Я не буду даже упоминать о-.;Яни слова не скажу оГ) [Булыгина — Шмелев 1997: 455—460]. Эта фигура речи (так наз. praeteritio) нередка в художественной литературе, ср.:
Не стану описывать кушаньев, какие были за столом! Ничего не упомяну ни о мнишках в сметане, ни обутрибке, которую подавали к борщу, ни об индейке со сливами и изюмом, ни о том кушанье, которое очень походило видом на сапоги, намоченные в квасе (Н. Гоголь, Повесть о том, как поссорился...).
Постоянные употребления этой фигуры В. В. Виноградов отмечает в «Двойнике» Достоевского (я ничего не скажу, но молча, что будет лучше всякого красноречия —укажу вам,~ *, я не скажу ничего, хотя не могу не заметить,; я не буду описывать.~ [Виноградов 1976: 119]). А Д. Шмелев отмечает, что обороты такого типа нередки и в научной речи (В своем докладе я не буду говорить о том, что.-). Следует, однако, иметь в виду, что обороты такого типа связаны с разной степенью самофальсификации. В высказываниях типа В своем докладе я не буду говорить {ни слова не скажу) о синтаксических свойствах рассматриваемых единиц самофальсификации нет, об этих свойствах, действительно, ничего не говорится. В других случаях она в научных текстах присутствует, но редко бывает полной. Это обычно «формальная» самофальсификация, ограничение темы последующего сообщения (пусть даже при этом даются некоторые оценочные характеристики). Комментируя фразу Н. А Струве Мы не будем здесь говорить о попытках Рима — шеечных, начиная с крестоносцев XIII в. и кончая орденам иезуитов в ХХ-м,—распространять свое влияние, а если можно и власть на Россию, А Д. Шмелев говорит, «...утверждая, что эти слова не будут сказаны, Н. А Струве как раз сказал их» [Булыгина — Шмелев 1997: 457]. На наш взгляд, Струве ничего конкретного и ничего нового о попытках Рима не сказал, он лишь напомнил о том общеизвестном, о чем он решил не говорить подробно. Вряд ли можно видеть са-мофальсификацию и в приводимых А Д. Шмелевым примерах типа Не слушай ничьих советов; Никогда не говори «никогда»; Не сметь командовать! (Ленин). Ср. также древний парадокс: Можно быть уверенным только в одном, что ни в чем нельзя быть уверенным. Если это утверждение истинно, оно тем самым и ложно. Это, видимо, проявление эгоцентричности языка, в силу которой сам говорящий и его высказывание имеют особый статус: слушающий не должен относить сказанное к говорящему (‘Все высказывания, кроме данного../ и ‘все субъекты, кроме говорящего...’). Полная самофальсификация встречается не так уж часто, главным образом в шутках, например в призывающем детей к бдительности стихотворении 30-х гг. (С. Михалкова):