ПОЛНОСТЬЮ:
«Любопытно, что большей частью русская, инакописная, но идентичная по звуку, буква отличается тускловатым тоном по сравнению с латинской.
Черно-бурую группу составляют: густое, без галльского глянца, А; довольно ровное по сравнению с рваным R, Р; крепкое, каучуковое Г; Ж, отличающееся от французского J, как горький шоколад от молочного; темно-коричневое, отполированное Я. В белесой группе буквы Л, Н, О, X, Э представляют, в этом порядке, довольно бледную диету из вермишели, смоленской каши, миндального молока, сухой булки и шведского хлеба. Группу мутных промежуточных оттенков образуют клистирное Ч, пушисто-сизое Ш и такое же, но с прожелтью, Щ.
Переходя к спектру, находим: красную группу с вишнево-кирпичным Б (гуще, чем В), розово-фланелевым М и розовато-телесным (чуть желтее, чем V) В; желтую группу с оранжеватым ё, охряным Е, палевым Д, светло-палевым И, золотистым У и латуневым Ю; зеленую группу с гуашевым П, пыльно-ольховым Ф и пастельным Т (все это суше, чем их латинские однозвучия); и наконец, синюю, переходящую в фиолетовое, группу с жестяным Ц, влажно-голубым С, черничным К и блестяще-сиреневым 3. Такова моя азбучная радуга (ВЁЕПСКЗ)» (В. Набоков, Другие берега, 2).
Любопытно, что в этом списке (полном, включающем даже полумистическое Ё!) не нашлось места для буквы Ы. Возможно, Набоков, которого, как известно, оскорбляло любое соседство, «ревнует» ее к Андрею Белому, к его весьма эмоциональным и ярким характеристикам звука и буквы Ы (их мы приводили выше). Впрочем, о букве Ы Набоков говорит в другом романе — «Дар», и его оценка этой буквы близка оценке Андрея Белого: ...буква «ы» столь грязная, что словам стыдно начинаться с нее (гл. I).
Интересно отметить, что Набоков не ограничивается приведенными характеристиками русских букв: он использует их (как нечто самоочевидное!) при описании природных явлений. Ср.:
..лиловизна сирени» переходила в рыхлую пепельность по мере медленного угасания дня, и молоком разливался туман по полям, и молодая луна цвета Ю висела в акварельном небе цвета В (В. Набоков, Другие берега).
2. Любопытно сравнить представления о русских буквах Набокова с наблюдениями Евгения Замятина (он, правда, как и большинство не-лингвистов, не разграничивает понятия буква и звук): «Всякий звук человеческого голоса, всякая буква — сама по себе вызывает в человеке известные представления, создает звукообразы. Я далек от того, чтобы приписывать каждому звуку строго определенное смысловое или цветовое значение. Но — Р — ясно говорит мне о чем-то громком, ярком, красном, горячем, быстром. Л — о чем-то бледном, голубом, холодном, плавном, легком. Звук Н — о чем-то нежном, о снеге, небе, ночи... Звуки Д и Т—о чем-то душном, тяжком, о тумане, о тьме, о затхлом. Звук М — о милом, мягком, о матери, о море. С А — связывается широта, даль, океан, марево, размах. С О — высокое, глубокое, море, лоно. С И — близкое, низкое, стискивающее и т. д.» (цит. ПО: Юрий Анненков. «Дневник моих встреч. Евгений Замятин»). Характерное примечание Анненкова: «Я вполне согласен с Замятиным. Буква Р и мне «говорит» всегда о чем-то ревущем, рычащем, ругательном, растрепанном, рвущем» (с. 247). Обращаем внимание читателя на относительную близость оценок Замятина к оценкам Набокова. Отметим, далее, что понимание букв Б и В у Набокова, их соотношение («вишнево-кирпичное» Б гуще, чем акварельно-небесное В) довольно близко к пониманию В. Брюсова. Брюсов так объяснил А. Белому свою строчку: Берег венного веселья.~ «Бе» — «ве» и «ве»: «бе» переходит в «ве-ве»... Почему? «Бе» — звук твердый, звук берега, суши; «ве-ве» — звук текучий, воздушный и влажный; от «бе» в «ве» мы слухом отталкиваемся, как челнок от камней» (А Белый, Начало века. Чудак, педагог, делец).
3. Из более поздних наблюдений над значениями русских звуков и букв любопытны наблюдения Т. Толстой (в рассказе «Ночь»), также не расходящиеся резко с наблюдениями ее предшественников. Если Набоков сравнивает букву Н со смоленской кашей, а Замятину она напоминает «о чем-то нежном, о снеге, небе, ночи...», то Толстая сравнивает ее с «мягким вкусным горячим молоком»; букву Ф Набоков определяет как пыльно-ольховую, а Толстая замечает, что клей пахнет «мягко, кисло, глухо, как буква Ф».
4. Иногдау авторов встречается нарочитое нарушение действующих орфографических и пунктуационных правил.
Вспомним хотя бы шутливые написания в письмах А. Чехова к брату Александру: Братт!\ долг порядочного чеаэка успокоить ее\ или слащаво-восторженное (вопреки правилам орфографии!) написание чюдный некоего пролетария, «опупевшего» от прелестей Марии Магдалины:
Мне снится,, снится, снится,,
Мне снится чюдный сон —
Шикарная девица Евангельских времен (А Архангельский).
Впрочем, возможности здесь весьма ограничены. Написание нювм. чу, удвоение или утроение гласных (для передачи манерности или длительности звучания) и согласных (для передачи грубости или надрывности) — вот, пожалуй, весь арсенал средств, используемых разными авторами. Еще несколько примеров.
(1) Ну-с, добрейший Владимир Алексеевич, посылаю Вам маленький чювствитель-ныйроман для семейного чтения (А Чехов—В. А Тихонову, 30 нояб. 1891)-
(2)Я, хоть и кажусь наглым,, человек весьма чюствительный, нервный,, мнительный, тонкий (Ю. Казаков — В. Конецкому, 15 мар. 1958).
(3) Ведь я такой робкий,~ Такой утомленный я И то-онкий, тонкий, как стальное перо„
И писал строки, строки влюбленные Про такого смешно-ого, смешного Пьеро.
(С. Горный, пар. на А. Блока).
(4) 05 этой лучезарной жизни кричали пароходы на внешнем рейде—увооооозим за граниииииицу! (А. Толстой, Похожденртя Невзорова, или Ибикус, III).
(3) Вдруг прожектор, зздсс ня нос очки,
впился в спину миноносочки.
Как взревет медноголосина.
«Р-рр-астакая миноносына!»
(В. Маяковский, Военно-морская любовь).
(6) Дай мне ротик, дай мне глазки,
Нежный личика овал.
Может, я для этой ласки Кррровь на фронте проливал!
(А. Архангельский, Туфли).
5. Из более редких явлений отметим шутливое нарушение принципов употребления прописных и строчных букв, например, сочетание этих букв в пределах одной словоформы для ее переразложения:
(1) обШАРПанная элита (пример из [Гридина 1996]) = элита, имеющая дорогое оборудование фирмы «Шарп».
(2)товарШЦИ — тоВАРИщи — ТОВАРиЩИ — товаригцИ.
Встречается также стирание грани между буквенными и цифровыми знаками:
(1) Образцово-показательный советский рабочий на партконференции громко читает заранее написанное для него выступление-.«Я рад и горд, что коллектив моего родного завода послал меня на xj> Несколько обескураженный, начинает с начала и еще раз повторяет сказанное. Тогда председатель берет у него бумажку и досадливо говорит. «Не на хп а на XVII партконференцию! Римских цифр не знаете».
(2)Новый русский в книжном магазине спрашивает. «Дайте мне, пожалуйста, книгу “30 щенков”. Продавец. «У нас такой нет». «Как нет? — возмущается покупатель—Вон на полке стоит». «Не “30 щенков>\ а ЗОЩЕНКО»—поправляет продавец.
Любопытны также шутливые подписи, наир., одного из Полторацких, совмещающая буквы и цифры: V/2 цкий, или подпись переводчика Федора Федоровича Фидлера — Ф. Ф. Ф. либо: Ф* (эф в кубе) («Чукоккала»).
Необычной выглядит фонозапись, напр., в цыганских романсах И. Сель-
ВИНСКОГО:
Нночь-чи? Сон'ы. Прох’ладыда.
Здесь в аллейеяхзагалохше?го сад’ы.
6.Иногда для создания комического эффекта используется графическое оформление целого текста, например так называемые фигурные
стихи — стихотворные тексты, графически оформленные так, что из расположения строк складываются очертания какого-либо предмета: ромба, вазы и т. п. (см. [ЛЭС: 466]). Разумеется, такие стихи —легкая добыча пародистов. «Пародируя фигурные стихи И. Рукавишникова, Венский избирает для стихотворных изысков малопоэтические предметы: рюмку, бильярдную «пирамиду» (...) издевательски передразнивая любителя экстравагантных композиций» [Новиков 1989: 423]. Вот одна из его пародий.
Бокал из «Вены»
Испугались литераторы разбежались плагиаторы как в«Давыдку» я пришел крикнул. «Пива!», сел за стол меня вывели лакеи, взял под ручку полисмен дал тихохонько по шее старый хрен просыпаюсь, н е т п
У
т
и
Удивляюсь, изумляюсь я в Коломенской части.
Пародируя фигурные стихи, Е. Венский приводит шутливую загадку, разгадка которой передается самой графической формой стиха, имеющего очертания соответствующего предмета:
бьет частенько супРУ^
Этой штукой, звена, %
Даже настойчиво внедряемая В. Маяковским лесенка, резаная строка неизменно вызывала раздражение многих читателей и критиков и послужила основным структурным элементом большинства пародий на стихи Маяковского. Ср.:
Короче,
Короче строка
Нужна шляпа из фетра.
Пишет одна рука
Вдень
Больше километра
(Л. Никулин, по: [Рус. лит. XX в.: 259]).
ВО
/
Маяковский
тебе
не
икается
?
У тебя два слова на строчку, а У
нас уже полагается строчка даже на точку (Г. Карейша).
7. Сходную природу имеют случаи устранения интервала между словами:
(1) Фразы бессильны. Слова слиплисъводнуфразу. Согласные растворились (А. Вознесенский, Эскиз поэмы).