2. Оскорбление включает, видимо, презумпцию превосходства (постоянного или ситуативного) оскорбляющего над оскорбляемым. Это становится очевидным из следующей шутки. Вновь приходящий просит присутствующих потесниться: Раздайся, грязь! Говно плывет! Первая часть высказывания, бесспорно, была бы понята как оскорбление, однако добавление второй части, касающейся самого говорящего, меняет тип высказывания: это уже не оскорбление, а отрицательная характеристика всех присутствующих, особенно самого себя.
Примеры обыгрывания упреков и оскорблений приводятся также в след, разделе главы.
Любимый вид языковой шутки — обыгрывание так называемых косвенных речевых актов, таких, которые «прикидываются» одним, а на поверку оказываются чем-то совсем другим.
Вот сценка из рассказа А. Чехова «Майонез»:
Петербургский репортер Z, обозревая мануфактурную выставку, остановил между прочим свое внимание на одном павильоне и начал что-то записывать.
— Это не вы обронили четвертную?—обратился к нему хозяин павильона, подавая ему бумажку.
—Яуронил две четвертные!—нашелся репортер.
Реплика хозяина — предложение взятки в виде вопроса, реплика журналиста — просьба (увеличить сумму) в виде утверждения.
Рассмотрим некоторые наиболее употребительные способы обыгрывания косвенных речевых актов.
Утверждение, побуждение или требование под видом вопроса
Вопросы типа Вы не могли бы открыть окно? по существу являются побуждениями. И все-таки они, как справедливо отмечается в [Падучева 1985], «сохраняют нечто от семантики вопроса». Это «нечто» может усиливаться и обыгрываться говорящими. На этом строится целый рассказ М. Зубкова:
(1) Вот подходит недавно один\
— Слушай, ты не мог бы одолжить трешку?
— Мог бы,—говорю. И иду своей дорогой.
— Куда ты?—спрашивает.
— В булочную — отвечаю.
— Мне трешка нужна,—говорит.
— Мне тоже,— говорю.
— Такты не можешь одолжить, что ли?—спрашивает.
— Почему? Могу— отвечаю.
— Так чего же не одалживаешь?—спрашивает.
— Так ты же не просишь— отвечаю.
Говорящий в (1) не понимает (или делает вид, что не понимает), что высказывание Ты не мог бы одолжить трешку?— не вопрос, а высказывание Мне трешка нужна — не утверждение: и то и другое — просьба.
Высказывание, по форме являющееся вопросом, может иметь и другие (противоречащие друг другу!) значения — побуждения или запрета:
(2) Жена в ярости бьет пьяного мужа:
— Будешь пить, скотина? Будешь пить, скотина?
— На-ли-ва-ай» Уговорила..
(3) Двое, сойдя на полустанке, идут лесополосой. Вдруг один выхватывает нож и грозно спрашивает:
—Деньги есть?
—А тебе зачем?—отвечает другой, достав из-за пояса топор.
—Да разменять думал
В (3) первый вопрос (Деньги есть?) — это, в сущности, требование, а второй (А тебе зачем?) — отказ его удовлетворить. Однако, именно то обстоятельство, что в обоих случаях все-таки остается нечто от семантики вопроса, позволяет грабителю перестроиться и выдать свое требование за невинный вопрос.
(4) — Слушай, если человек родился в 1946 году, сколько ему сейчас лет?
—Мужчине или женщине?
Под видом альтернативного вопроса предлагается (как нечто само собой разумеющееся) утверждение (точнее: ассерция выдается за пресуппозицию): «Все женщины убавляют себе возраст».
Запрет под видом разрешения
Запрет (сопровождаемый иногда угрозой) может облекаться в форму любезного приглашения:
(1) [Разговор тещи с зятем]:
— Какое маленькое деревцо ты высаживаешь, Джон!
— Когда Вы приедете в следующий раз, мы уже сможем сидеть в его тени!
(2) Михаил Светлов—случайному собеседнику в кафе, который стал звать его «Мишей»:—Ну, что за церемонии! Зовите меня просто: Михаил Аркадьевич.
(3) На просьбу Эстонии утвердить решение о написании Таллинн с двумя н ЦК КПСС отвечает: «Пожалуйста, можете писать Таллинн с двумя н, можете даже писать Колыма с двумя а—Колымаа.
(4) А когда свертывал папиросу, увидел на калитке объявление: «Сдается комната для одинокого.Женскому полу не тревожишься»(М. Зощенко, Коза, 2).
В (4) пожелание не тревожиться герой справедливо понимает как запрет: «А женскому-то полу плюха какая (...) Не лезь, дескать, комар тебе в нос, здесь его величество мужчина требуется...» Ср. привившуюся в советские годы «деликатную» формулировку отказа от заграничной командировки: «Можете располагать своим временем».
Завуалированное порицание или оскорбление
Порицание или оскорбление часто облекается в форму нейтрального, а то и доброжелательного высказывания:
(1) Женщина-водитель после столкновения с другой машиной говорит:
— Это моя вина!
— Нет, мадам,—галантно отвечает водитель второй машины—это целиком моя вина. Я видел, что за рулем—женщина, и должен был переехать через кювет и подождать, пока вы проедете—в виде раскаяния и самообвинения—обвинение в адрес всех женщин вообще.
(2) [Один из собеседников другому—не дождавшись благодарности за оказанную услугу] «Что ты говоришь?»—«Ничего» — «Амне-то послышалось, что ты спасибо сказал. Прислышится же такое!»—осуждение под видом ослышки.
Несколько примеров осуждения под видом похвалы:
(3) [Одна гостья говорит другой—мадам Сердюковой] — «Какое прелестное это ваше платье! Сейчас видно, что из хорошего дома. И какая вы в нем тоненькая». (...) Но хозяйка дома не дремлет. «Огонь!»—командует она сама себе и говорит Сердюковой восторженно: «Да, замечательно удачное платье. Я всегда на него любуюсь». Убила. «Всегда!» (Тэффи, Жильцы белого света).
(4) Отзыв на пьесу
Хвалю я пьесу вашу, сэр,
Особенно вторую часть.
#о яочсл/у бы, например, w начало не украсть?
(У. Оден, пер. С. Маршака).
(5) Известный итальянский певец после концерта сказал своему аккомпаниатору, который играл слишком громко: «Спасибо, маэстро, за то, что Вы дали мне возможность сопровождать Вашу чудесную игру своим пением»—упрек под маской благодарности.
(6) Ло время спектакля в оперном театре вложу вошел военный в сапогах со шпорами, которые издавали громкий звон. Известный композитор, находившийся в ложе, встал и поблагодарил его. Человек со шпорами удивленно спросил, за что его благодарят.—Я благодарю вас за то, что вы не привели с собой своего коня. В форму благодарности облечено порицание со значением: ‘от вас можно было ждать и худшего’.
Интересный вид оскорбления — завуалированное, «трусливое» оскорбление. Оно может иметь, например, форму предположения — см. ниже (7) или предложения альтернативы — (8):
Модальность предположительности не снимает оскорбительного смысла высказывания, но смягчает его и позволяет «оскорбляемому» сделать вид, что оскорбление могло бы б ы т ь, но его не было.
(7) — Эх, кабы не статья об оскорблении словами, обозвал бы я вас мерзавцем и подлецом!
— Отсшюлвать не нравится? Хо-хо!
— Конечно, скажешь вам: «Вы—прохвост и каналья», а потом и сиди! (Журн. «Сатирикон», 1908).
(8) В ответ на колкие замечания кавалериста и артиллериста Фауст спрашивает.- «Кого из вас назвать ослом?», на что кавалерист и артиллерист в один голос отвечают: «Меня!!!» и выхватывают шпаги (Ю. Ким, Профессор Фауст).
Как мы уже говорили, завуалированное оскорбление может пониматься оскорбленным по-разному: оно может пониматься как гипотетическое, не имевшее места в действительности (ср. (7)), а может пониматься как нанесенное и требующее немедленного ответа — (8).
Еще примеры завуалированных оскорблений:
(9) Кто-то спросил меня, глядя на X. «Как правильнее сказать: «осведомитель» или «доносчик»?» (С. Лец, Непричесанные мысли).
Под общим высказыванием на лингвистические темы в (9) скрывается трусливое оскорбление. Актуализирует его обстоятельственная группа: глядя наХ.
(10) — А я тебе говорю, что эта девушка все время смотрела на меня!
— Это ничего не доказывает! В паноптикумах публика больше всего рассматривает не красавицу Клеопатру со змеей, а душительницу детей Марианну Скублинскую!
— Проси прощения.
— Ну ладно. Прости, что я тебя назвал идиотом.
— Постой, да ведь ты меня не называл идиотом!
—Я подумал, но это все равно (А. Аверченко. Подходцев и двое других, ч. 1, V).
(11) Журналист был привлечен к суду за то, что обозвал в своей статье некую баронессу «коровой».,Дело он проиграл, но в конце заседания спросил судью:
— Сказ/сите, ваша честь, значит, в tfydyz^ew л нвлюгу называть баронессу коровой, max?
—Да, max.
Яу, а если я назову корову баронессой?
— Это будут неостроумно, но не подсудно.
— Благодарю вас, ваша честь—сказал журналист а, обернувшись к истице, произнес:—Привет, баронесса!
Похвала под видом порицания
Случай, прямо противоположный рассмотренным в предыдущем пункте,— подобострастная похвала под маской нелицеприятного суждения из комедии Е. Шварца «Голый король»:
Первый министр. Баше величество! Вы знаете, нто я старик честный, отарах прямой. Я прямо говорю правду в глаза, даже ес/ш она неприятна (...) Позвольте мне сказать вам прямо, грубо, по-стариковски, вы великий человек, государь!