Существовало два варианта: официальный, он же легальный, и неофициальный, он же противоправный. Поразмыслив, Александр Валентинович выбрал вариант промежуточный. Он позвонил своему старому приятелю, однополчанину и собутыльнику Ваське Белобородову, который ныне звался Василием Семеновичем и служил в прокуратуре России большим чином. Тихонов назначил ему встречу в кафе на Петровке.
Разобравшись, по собственному выражению работника прокуратуры, «о чем базар», тот поначалу ни в какую не желал Тихонова даже слушать, тем более не готов был к выполнению довольно экстравагантных просьб товарища.
— Ты, Сашка, совсем на старости лет разум потерял, — отчитывал его прокурорский работник. — Предлагаешь мне устроить побег содержащемуся под стражей?!
— Ну почему сразу побег-то? — Тихонов спокойно помешивал ложечкой в чашке с чаем. — Ты его вытащи оттуда ненадолго, денька на два, а потом, если будет надо, вернем его назад. Парнишка невиновен. Но без него-то никак в этом деле не разобраться…
— Ну разумеется, невиновен… И что теперь?
— Вася, Василий, опомнись. Ты же всегда был нормальным мужиком. Что значит: «И что теперь»? Речь идет о судьбе человека. К тому же я ему покровительствую, так сказать. Даже не думай отказывать!
— Нет, Саня, это ты опомнись, — уже серьезно и в тон Тихонову произнес Белобородов. — Не могу я. Меня-то кто прикроет, случись что?
— Значит, не можешь? — ледяным тоном спросил Александр Валентинович.
— Не могу, извини…
— Окончательно и бесповоротно?
— Абсолютно.
— Ну, не можешь — значит, не можешь, — Тихонов пожал плечами и завертел головой в поисках официанта.
— Уходишь? — поинтересовался Белобородов.
— Ухожу, Вась.
— А что это ты вдруг так успокоился? — с подозрением спросил сотрудник прокуратуры.
— Так, взял и успокоился. Супругу от меня поцелуй, — Тихонов расплатился и поднялся из-за стола, собираясь покинуть заведение.
Белобородов взял его за руку, с силой притянул к себе и, глядя в глаза, строго процедил:
— Ну-ка сядь…
Тихонов послушался, сел, стараясь не глядеть на приятеля.
— Ты что задумал? — спросил тот. — Колись, какая глупость тебе в башку пришла?
— Да ничего особенного. Навыки кой-какие остались, слава тебе господи. Ничего, как-нибудь сам…
— Штурмом будешь брать управление?
— Может статься, что и штурмом.
— Вот идиот-то… Зачем только я трубку сегодня взял, когда ты звонил. Прям как чувствовал — не к добру. Что, парень этот твой такой весь из себя хороший?
— Парень — во! — Тихонов поднял вверх большой палец. — Только вечно впутывается в истории. Васенька, брат, дорогой мой, дело такое: у меня, кроме него, никакой родни нет, а друзей тоже почти нет, кроме тебя. Карен умер…
— Карен умер? Жаль… Мне никто не сообщил. Ясно… Ну ладно, помогу я тебе. Только если после этого меня отправят на пенсию без содержания, платить мне будешь ты, понял, враг народа?
— Понял, понял, спасибо, Вася, спасибо, — Тихонов протянул руку старому товарищу. — Я, вообще-то, не сомневался в тебе. Жаль только, что ты один такой у меня остался.
— И мне жалко. Глядишь, был бы еще кто, ты б ему жизнь испортил, а не мне.
— Да ладно тебе, Васька! Чего бояться-то? Все равно тебе на пенсию скоро, чуть ли не в этом году… Возраст…
— Сам ты козел старый! Нет уж, я еще поработаю.
На проходной здания, где размещалось специальное управление Министерства внутренних дел России, оживленно спорили двое: человек в форме сотрудника прокуратуры и следователь по особо важным делам Алексей Исаков. Прокурорский размахивал предписанием выдать для проведения следственных мероприятий государственной важности содержащегося под стражей гражданина Ушакова Антона Евгеньевича. После продолжительных препирательств Исаков был вынужден сдаться, но предупредил: если подозреваемый не будет доставлен обратно в течение двух суток, он объявит того в федеральный розыск.
Сопровождающие прокурорского работника лица вывели Антона из здания и усадили в автомобиль с тонированными стеклами. Сами же сели в другую машину, и кортеж тронулся с места. Человек, сидевший на переднем сиденье, обернулся, и Антон узнал Александра Валентиновича Тихонова.
Исаков наблюдал из окна своего кабинета, как машины выехали на проспект Мира и на большой скорости умчались в сторону гостиницы «Космос».
— Так… Похоже, Антоша кого-то успел предупредить. Но как? Через кого?
Взгляд Исакова упал на мобильный телефон, лежащий на столе. Взяв его в руки, он открыл меню текстовых сообщений. Покопавшись в истории сообщений, Исаков обнаружил эсэмэску, отправленную Антоном с его телефона на мобильник Тихонова.
Глава одиннадцатая
— Дядя Саша, ну вы даете…
Уже в который раз Антон убеждался в том, что его наставник, Александр Валентинович Тихонов, настоящий супермен.
— Это ты даешь, — Тихонов кивнул на человека, который вел машину. — А еще вот Василий Семенович. Познакомься.
— Здравствуйте, меня зовут Антон.
— Знаю, — сухо бросил в ответ Белобородов и, обращаясь к Тихонову, добавил: — Сейчас ко мне, полчаса посидите в кабинете, потом выпишу пропуск на выход… Не, ну куда ты-то еще лезешь, урод! Из-за таких вот чудаков все пробки в Москве, — Белобородов от всей души надавил на клаксон, пытаясь обратить на себя внимание грязно-синей «девятки», подрезавшей его машину.
Дальше ехали без приключений. После продолжительного молчания Василий Семенович повернулся к Тихонову с явным желанием что-то сказать, однако ничего говорить не стал.
— Понятно, Вася, понятно, — опередил его Александр Валентинович. — Обещаю тебе: все будет хорошо.
Белобородов в ответ только рукой махнул и пробурчал себе под нос нечто вроде «да пошел ты…».
Антон и Александр Валентинович решили заехать в подмосковную резиденцию Тихонова, чтобы в деталях обсудить ситуацию и спланировать дальнейшие поступки. В запасе у них было не больше двух дней. Затем нужно будет вернуть Антона в изолятор, иначе заговор вскроется. Они подведут под монастырь Белобородова, а в виновности Антона усомниться будет уже некому, так как Александр Валентинович пойдет «паровозиком» вслед за своим подопечным в качестве соучастника побега.
Они вошли в дом. Верный дог дяди Саши от радости встречи чуть не повалил Антона на пол.
— Может, в баньку? — поинтересовался Тихонов, успокаивая эмоциональное животное. — Шучу, не до баньки. Пошли на кухню, кофейку попьем, и ты мне для начала расскажешь все про «следователя Иакова» и про твоего друга из милиции, который советовал тебе сбежать из города.
— Начнем с того, что «Иаков» и мой друг из милиции — одно лицо…
Когда кофе был разлит по чашкам и ароматом своим в полной мере пробудил в Антоне ностальгию по недавней «гражданской» жизни, он рассказал Тихонову историю своих взаимоотношений с Алексеем Исаковым. Слушая Антона, Александр Валентинович хмурился, кивал, при этом даже не притронулся к кофе. Когда Антон завершил рассказ, он взглянул на него и наконец заговорил:
— И что ты обо всем об этом думаешь?
— Есть подозрение, что Исаков в этом триллере не просто следователь.
— Так, дальше.
— Плукшина убили не случайные грабители. И Исаков, кстати, несколько раз настойчиво пытался выяснить у меня подробности нашего разговора с профессором.
— Предположим, это еще ни о чем не говорит. Он следователь и обязан задавать вопросы. Хорошо, давай оставим твоего Исакова в покое ненадолго. Я хочу тебе рассказать, за что погиб Вилорик.
Тихонов встал из-за стола и вышел из кухни. Дог послушно потрусил за ним, виляя хвостом. В ожидании их возвращения Антон отыскал пульт от телевизора и включил «Первый канал». В эфире шла программа новостей. Некто небритый, с очень злым лицом, ругался на американцев, приводя в качестве аргументов в пользу своей позиции отрывки из старого советского мультфильма. Антон переключился на другой канал, обнаружив там другого небритого человека, праздно критикующего правительство. В человеке Антон с трудом узнал члена правящей элиты времен Ельцина — Бориса Ефимовича Немцова.
«Симпатичный человек… Раньше был», — подумал Антон, вслушиваясь в речь бывшего вицепремьера. В этот самый момент на кухню вернулся Александр Валентинович. В руках он держал сверток.
— Да выключи ты эту ересь, — первым делом сказал он, отбирая у Антона пульт. — Вот, погляди-ка лучше, что у меня есть.
Тихонов развернул сверток и положил на стол четыре металлические пластины. Антон взял одну в руки. Металл на ощупь оказался холодным как лед. Вся пластина была испещрена аккуратными узорами или буквами неизвестного алфавита.
Антон вопросительно взглянул на Тихонова.
— Вот и я не знаю, что это такое, — пожал плечами Александр Валентинович. — Но есть у меня подозрение, что Плукшина убили из-за этих самых пластинок.
— Может, они из очень ценного металла? Платина, палладий… — предположил Антон, разглядывая таблички.
— Чепуха. Дело в содержании нанесенных на них текстов. Профессор их расшифровал и отрывки передал мне через тебя.
— Интересно…
— Ага. Потом я побывал в Молочном переулке, дом 4, где отыскал эти самые таблички, — Тихонов рассказал о поездке на Остоженку и встрече с гастарбайтерами.
— Дядя Саша, ей-богу, где-то я видел такую табличку.
— Да ну? Давай вспоминай…
Зазвонил лежащий на подоконнике телефон. Взяв трубку, Тихонов услышал незнакомый голос:
— Александр Валентинович?
— Я.
— Моя фамилия Привольский. Я работаю в научной лаборатории, с которой последнее время сотрудничал профессор Вилорик Рудольфович Плукшин. Мне нужно срочно с вами увидеться.
— С какой целью? Ваше имя…
— Григорий Аркадьевич. Это касается и печальных событий, которые случились с профессором, и судьбы вашего друга — по-моему, его зовут Антон Ушаков, — да и вашей жизни тоже.
— А у меня нет оснований беспокоиться за свою жизнь. Вам кто дал мой мобильный?