Командир чертыхнулся — не привык он за спинами подчинённых прятаться, тошнило от этого. Но согласился, скрепя сердце. Напоследок добавил:
— Из укрытия никому не высовываться. Если пойдут напролом, грудью на амбразуру не кидаться. Сметут блокпост — чёрт с ним. Как зайдут, так и обратно отвалят. А жизни бойцов надо беречь! Приказ Первого!
Что и говорить, Первый — человек. Не «по-советски», не «по-жуковски» воюет — для него жизнь каждого бойца из всех ценностей ценнейшая. Родионов и сам от него на одном из совещаний слышал: «Не камни беречь надо, а людей». Сергей и сам такого же принципа придерживался.
— Сергей Васильевич, а как бы… помолиться нам, а? — было первым, что он услышал, вернувшись на позиции.
— Я, в общем, неверующий, а сейчас, чувствую — надо… — поддержал смущённо озвучившего просьбу Кургана Дениро.
Эти ребята ещё толком не знали молитв, их не учили им в детские годы, не заставила учить до сих дней и жизнь. Они ещё стеснялись молитвенных слов, произносимых вслух. Но в сердцах их молитва уже жила. Жил Бог, ещё незнакомый, но уже простёрший над ними свою отеческую длань.
— Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешного, — молитесь так и не ошибётесь, — сказал Родионов, а сам принялся читать про себя псалом-«бронежилет»:
— Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится, речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит мя от сети ловчи, и от словесе мятежна: плещма Своима осенит тя, и под криле Его надеешися: оружием обыдет тя истина Его…
И, вот, очередной грохот. Сергей почувствовал, как подбросило его в воздух и обратно ударило о землю. Очнувшись, он понял, что засыпан землёй, и стал быстро «откапываться». На счастье слой земли был невелик, и через несколько минут можно было уже вновь дышать полной грудью. Отплевавшись от земли, забившей рот, Сергей с радостью обнаружил, что бойцы его также как и он, невредимы. Зато картина, открывшаяся окрест, была почти апокалипсической. Полыхали несколько домов и хозпостроек, догорал стоявший неподалёку внедорожник, на котором обычно вывозили раненых.
— Вот же ж… — ошарашено прошептал Каркуша, теребя рыжеватую щетину. — Там всё смело, а нам хоть бы хны…
— Ладно, — решил Дениро, — если живой останусь, покрещусь, пожалуй. Если…
Он не успел докончить свою мысль, как очередной взрыв сотряс воздух.
Получив приказ срочно возвращаться, Николай сотоварищи проворно погрузили оружие в машину и помчались выручать своих. «Соседи» посматривали на них косо. Хотя обещанные танки так и не нарисовались, но огонь укры вели совсем не слабый, да и атака ещё вполне могла начаться. Уход же группы Тарусы срывал весь ранее намеченный план действий. Олег коротко объяснил местному командиру сложившуюся ситуацию, и тот, хотя и не обрадован был неожиданным поворотом, всё же отнёсся с пониманием:
— С Богом, ребята! Может, укры сюда и не полезут, коли ваших месят. Проводника дать вам?
— Спасибо, я и сам тут каждую тропинку знаю!
Бронированная «Нива» — подарок ополчению от неравнодушных людей из России — стремительно неслась по дороге. За рулём — Дед, ополченец лет шестидесяти пяти из местных, за окладистую седую бороду величаемый также Дедом Морозом, рядом с ним — Таруса, позади — Олег с бойцами. Все раздражены, все на нервах. Всегда неприятно, когда намеченная стратегия полностью меняется во мгновение ока. Да и перед «соседями» неудобняк! Как раз когда отъезжали от них, вертолёты замаячили в небе. А уж пули строчили неумолчно. Что если всё-таки попрут укры? А у мужиков фланг открыт оказался, и взамен намеченной стратегии никакой иной нет? С другой стороны — а свои там как же? Расслышал Николай, когда с капитаном говорил, какой у них грохот стоял — едва перекрикивал его Родионов хрипнущим от напряжения голосом. Не опоздать бы на выручку!
Николай в десант этот случайно попал. Новичков на такие задания не посылают. Но боец, который должен был ехать, буквально за полчаса до отправления получил ранение, и возглавивший группу Таруса с Родионовым решили дать «вольноопределяющемуся» случай проявить себя, за что тот был им безмерно благодарен. Правда, отличиться так и не вышло: просидели несколько часов в зелёнке в ожидании противника и «снялись»… Обидно!
Нива то и дело подскакивала на ухабах так, что лязгали с риском прикусить язык зубы. Скоро должны были вырулить «на магистраль», как солидно именовал её Таруса. Но на повороте Дед вдруг резко вдавил тормоза:
— Твою мать!!!
Было, отчего ругнуться непечатно: прямо по шоссе пёрла, что по своему плацу, колонна укров. Не ахти, конечно, какая мощь: бронированный джип впереди, пара БТРов да самоходка «Нона» — но «тоже зверь»!
— Куда ж они ползут-то?.. — прищурился Дед.
— Похоже, к нам гости, — отозвался Олег. — Во фланг, видать, метят, суки!
— И чего делать будем? — озадаченно спросил один из бойцов.
— Чего-чего… Валить будем, — ответил Николай, уже доставший подробную карту местности, которую раздобыл ещё по пути на передовую и теперь не расставался с ней, как заправский командир.
— Ишь ты пострелец какой! — хохотнул Дед, поглаживая бороду. — Как мы их валить-то будем?
— Просто, Борисыч, просто. При помощи быстроты и натиска, как учили наши великие полководцы от Суворова до Каппеля!
Это в крови у него было — в самых критических ситуациях время точно замедляло свой ход, мысли обретали кинжальную оточенность, а глаза — звериную зоркость. Он уже не помнил, что является в этой группе младшим, мальцом-новобранцем, что решения по праву старшего должен принимать Таруса. Он знал, что делать, а, значит, не задавал вопросов, не мямлил, не отвлекался на субординацию, а уверенно диктовал, точно бы говорил в нём теперь дух предка-генерала:
— Если я правильно понимаю, они пойдут по кругу по шоссе. Наша задача перерезать им путь. А для этого мы должны домчаться до этого поворота, — Николай ткнул пальцем в карту, — раньше их.
— Гляди-ка, какой генерал народился! — Дед с усмешкой покачал головой.
— Погоди, Борисыч! Фартовый, может статься, дело говорит, — остановил его Таруса.
— Можем мы напрямик на эту точку вырулить? — спросил Николай.
— Можем, — ответил за шофёра Олег. — Есть тут тропинка одна. Правда, «американские горки», но ништяк — прорвёмся!
— Тогда чего ж мы ждём? Погнали! — воскликнул Николай. — Они на средней скорости ползут, а мы рванём на максимуме. А дорогой решим, что дальше будем делать.
— Чего-чего… — пробурчал Дед. — Домчаться раньше их до наших и упредить…
— Борисыч, не рассусоливай, гони скорей! — распорядился Олег, хлопнув шофёра по плечу.
— Как скажите, ребятки. Только головы берегите и языки на наших «горках», — пожал плечами тот и, круто развернувшись, рванул, съехав с обочины, в лес.
«Американские горки» оказались и впрямь нелегки для путешествия по ним. От такой тряски Николая даже замутило маленько. А Дед — ничего, привычный — песню насвистывал времён отечественной войны.
— Гляди-ка, заяц! — тыкнул один из бойцов пальцем в окно.
— Какой на хрен заяц, твою мать?! — грозно рыкнул Таруса. — Сафари нашли, придурки!
— Лес у нас хороший, — невозмутимо, ласковым тоном заметил Дед. — Тут тебе и зайцы, и лисы, и…
— Много диких укров! Борисыч, за дорогой следи!
— Я за ней и вслепую услежу! Сорок лет по этим дорожкам катаюсь! Не стремайтесь, ребятки.
На шоссе они выскочили, опередив укров, и Николай, за время пути окончательно обдумавший план, распорядился:
— Машину кинем прямо посреди дороги…
— Командир нам за машину голову оторвёт и не только! — возразил Дед.
— Скорее, наградит, если всё получится.
— А если нет? — прищурился Борисыч.
— А такого быть не может! — уверенно отрезал Николай. — Я залягу прямо за машиной. Когда укры остановятся и выйдут, начну палить по ним. Одновременно подключитесь вы. Вас четверо: займёте позиции по обеим сторонам дороги в зелёнке и начнёте их крошить. Постарайтесь самоходку не покалечить! Нам необходимо её захватить, а не уничтожить!
— Немного-немало… — озадаченно хмыкнул один из бойцов.
— Ну, точно генерал народился! — снова усмехнулся Дед.
— Не рассуждать! — оборвал Таруса. — План хорош, но, — обратился к Николаю, — мне не нравится твоя позиция. Укры тебя враз зашибут!
— Меня не зашибут — я заговорённый, — чуть усмехнулся тот.
— Ишь ты, заговорённый! Без году неделя на войне, а туда же! — развёл руками Борисыч.
— Ты или герой, или сумасшедший, — заключил Таруса. — Как бы то ни было, ты мне нравишься. Борисыч, машину на позицию!
Дед нехотя развернул Ниву на дороге. Бойцы проворно выгрузились из неё вместе с оружием и поспешили занять намеченные позиции.
— Ещё одно забыл! — крикнул Николай им вслед. — Когда укроп крошить начнёте, орите погромче «Аллах-Акбар!». Укры страсть как чеченов боятся — пусть им ещё стрёмнее будет!
Таруса покрутил пальцем у виска:
— Всё-таки ты придурок! — но отказаться от затеи «придурка» не подумал и с остальными бойцами исчез в зелёнке.
Николай залёг позади машины, вслушиваясь в приближающийся ропот ползущей по дороге вражеской техники. Вот, она вырулила из-за поворота и, уткнувшись в нежданное препятствие, остановилась. Жаль, растяжку грамотную для неё сделать времени и умения не было… Когда б ещё бойцов побольше… Хотя пятерых на свидомых вояк хватит! Перемоги им ждать неоткуда.
Из передней машины осторожно вылез нацгвардеец и, шаря в воздухе автоматом, двинулся к Ниве. Николай приподнялся и первым дал по противнику автоматную очередь:
— Аллаху Акбар!!!
Этот же крик раздался из лесу, и по стоящей колонне заработали гранатомёты ополченцев.
Падая на землю, спасаясь от ответной очереди, «вольноопределяющийся» успел швырнуть ручную гранату в Джип, и тот загорелся. Из него выскочили трое охваченных пламенем нацгвардейцев, и сразу были расстреляны вновь поднявшимся из своего укрытия Николаем. Ответным огнём была поднята на воздух и Нива, а сам «вольноопределяющийся» — отброшен взрывной волной в сторону и, ударившись головой об асфальт, ненадолго «выпал в иное измерение».